Народ ненавидит Цинь Гуя и уготовляет ему муки ада. Как бы для того, чтобы мы скорее поверили в реалистичность этого, ад со всеми его страхами предстает перед нами вначале как сон Хэ Ли, слуги Цинь Гуя, а потом и как действительность. Все это естественные элементы эпоса с присущей ему гиперболичностью и сказочностью, введенные Цянь Цаем в его исторический роман.
Насколько близок этот роман к «Троецарствию» или «Речным заводям»?[1]. В нем нет-нет да появляется кто-либо из молодцов Ляншаньбо или из их ближайших потомков, вдобавок с теми же приметами красоты выдающегося человека, что и в классических романах, то есть с ушами, свисающими до плеч. Но автор, конфуцианец, старается исправить народные представления и ввести их в привычное ему русло. Идеи классических романов он не всегда принимает. Он не одобряет то, что Ян Цзао-син, потомок знаменитых полководцев Янов, не хочет служить ничтожному императору, и намеренно изображает Юэ Фэя как человека, который образцово служит самой идее династийной императорской власти. Юэ Фэй верен этой идее и тогда, когда его схватили изменники от имени императора. Ван Хэн защищает его, но Юэ Фэй велит ему не шевелиться, несмотря на занесенный меч. И меч опускается на голову верного Ван Хэна. Здесь, правда, жизненная достоверность все-таки заставила автора показать, как наивен Юэ Фэй в своей преданности трону и как бесстыдны его враги, не постеснявшиеся воспользоваться подложным императорским указом.
В своих конфуцианских предрассудках автор идет дальше. Так, Чжан Бао проникает в тюрьму и хочет вывести из нее Юэ Фэя, но тот не соглашается уйти без государева указа. Не хотят уходить и Юэ Юнь и Чжан Сянь: «Подданные должны почитать государя, сыновья — родителей». Чжан Бао тоже верен долгу и не желает оставаться в живых, он убивает себя. Автор рисует Юэ Фэя безропотно принимающим смерть. Мы не можем поверить, чтобы таким представлял себе народ своего героя.
Конфуцианская идея почитания родителей в ее, если угодно, изуверском понимании проводится автором в рассказе о смерти Цао Нина. Полководец Цао Нин, один из любимых приближенных Юэ Фэя, убивает изменника-отца. Юэ Фэй прежде всего видит в этом поступке нарушение сыновнего долга и прогоняет Цао Нина со своих глаз. В ужасе от содеянного, Цао Нин вонзает меч себе в грудь. Невольно в противовес этому вспоминается Тарас Бульба, покаравший предателя-сына. Так пишет художник, когда предубеждения не застилают его взора, когда он следует истинно народным представлениям о долге и верности родине.
Роман привлекает своими батальными сценами, но автор все же не поднимается до той игры ума, рождающей воинскую хитрость, какую мы видим в лучших главах «Троецарствия». Иначе в романе не было бы таких эпизодов, как заманивание Цзи Цином в ловушку чжурчжэньского полководца Учжу, человека проницательного и опытного. Цзи Цин легко вызывает раздражение Учжу, заявив, что тот боится преследовать его, и Учжу, который знает о засаде, в дикой ярости бросается за Цзи Цином. Странная тупость, безрассудное подчинение грубым чувствам. Может быть, это происходит от неумения автора быть сотворцом дошедшего до него эпоса, от неумения отбросить то лишнее, без чего рассказ приобретает большую гармоничность и целостность?
Может быть, поэтому в романе мы не ощущаем и той особой атмосферы, какую создавали в определенных кругах сунского общества тончайшая литература и искусство той эпохи? В книге мы замечаем почтительное отношение к образованности, и это характерно для Китая, но сама китайская образованность показана мало, и автор сохраняет грубую сторону эпоса, отразившего, конечно, грубость своего времени, существовавшую наряду с той утонченностью, о которой мы говорили и которую автор не сумел донести.
Но и представленные в романе стороны жизни чрезвычайно интересны и увлекательны, а главное, достоверны. Так нетороплив был ход времени в феодальном Китае, что автор и в начале XVIII века мог видеть многое из описанного им и относящегося к той далекой поре, когда жили его герои. Мы читаем о костюмах, в которые они были одеты, об обстановке, в какой они готовились к экзаменам в уезде, о самих экзаменах и о многом, многом другом. Перед нами живые приметы жизни, добрые и дурные люди. В первых главах книги наводнение лишает крова семью Юэ Фэя; береговые жители жадно расхватывают приплывшее имущество, и только двое из них спасают Юэ Фэя с матерью. Мы вдруг обнаруживаем, что не так уж нов способ обучения грамоте, о котором мы несколько лет тому назад прочитали в автобиографической повести современного китайского писателя Гао Юй-бао:[2] оставшийся без средств маленький Юэ Фэй тоже чертят прутиком на песке иероглифы.
Очень просто заключаются браки. Юэ Фэй даже не видел дочери начальника уезда Ли Чуня, на которой он женится: гороскоп хорош, и этого достаточно. А сын Ню Гао — Ню Тун женится на девушке, отца которой он убил, и особенно не размышляет по этому поводу.
Автор охотно разворачивает перед нами картины повседневной жизни и низов и верхов общества. После сказок «Тысячи и одной ночи» мы встречаемся на этот раз уже не с халифом и его везиром, а с императором Гаоцзуном, который переодевается в платье купца и вместе с предателем Цинь Гуем ходит по городу.
Мы узнаем о быте и нравах чжурчжэней. Есть основания думать, что подробности их жизни, по-видимому наблюденные очевидцами, достаточно правдивы. Интересно, что на состязаниях для выборов главного полководца, которые происходят у Агуды, когда поднимают железного дракона весом в тысячу цзиней, Агуда вспоминает китайских героев — Сян Юя, У Цзы-сюя. И тот же Агуда не любит своего четвертого сына Учжу за то, что тот преклоняется перед всем китайским. Народное предание подчеркивает и жестокость чжурчжэней: спасаясь на кораблях от войск Юэ Фэя, они сбрасывают за борт незнатных воинов, представляющих собою лишний груз.
Книга демократична. В ней ясна связь между народом и его героями. Начать с того, что Юэ Фэй беден, и эта бедность не изображается как несчастье для человека. Он беден, и этим только похож на тех других, которых намного больше, чем богатых.
Герои книги — самые простые или занимающие высокие должности в войсках — грубы и неприхотливы, но они ценят благородство чувств. Так, рыбаки идут на смерть, чтобы спасти малоизвестного нм государя Кан-вана. Рыбаки ведут Учжу по самому берегу реки, зная, что на них обрушится вал и вместе с Учжу неизбежно погибнут и они. Попавший в плен к чжурчжэням Цуй Сяо находит царственных пленников в яме, куда они были брошены, и, не думая о том, что это грозит ему казнью, приносит им овечьи шубы и мясо.
Автор, продолжая традицию старых народных романов, с возмущением пишет о бесчинствах, творимых помещиками и продажными чиновниками. Они изменяют своей родине, притесняют крестьян. И государь их слушается. Автор вкладывает в уста чжурчжэня Учжу слова, обличающие сунского императора и его окружение, и в этих словах правда: «Он возводит дворцы, а народ стонет от тягот…»
Верный проповедуемой им конфуцианской идее преданности государю, автор не высказывает прямого неодобрения, но дает все же понять, как непривлекательны многие черты представителей господствующей династии. Достаточно ничтожен Циньцзун, посылающий к чжурчжэням заложником своего младшего брата, будущего императора Гаоцзуна. Не лучше и Гаоцзун, слабый и робкий. В самое критическое время, когда наступают чжурчжэни, он пирует с красавицей Хэ-сян. Из книги ясно одно: эти люди меньше всего думают о народе своей страны.
В книге, среди множества действующих лиц, мы выделяем двух главных героев: это Юэ Фэй и его противник Учжу. Мы уже говорили о том, что, в отличие от других многоглавных романов, здесь главы не представляют собою отдельных новелл: в каждой из них присутствует либо сам Юэ Фэй, либо та ясно видимая нить, что приведет к нему. Юэ Фэй добр и велик в своем внимании к людям. Он понимает, что ему надлежит заботиться о многом. И поэтому так чист предписываемый им кодекс поведения предводительствуемых им войск, и поэтому (здесь соединяется в нем общечеловеческое и конфуцианское), беспокоясь о потомстве, велит он жениться Ню Гао. Он не хочет насилия там, где в нем нет необходимости, и дважды отпускает враждующего с ним Хэ Юань-цина, который отказывается служить сунской династии. Он не раз спасает людей от казни.