— Думаю, она справится, — сказал Флэндри. — В крайнем случае, придешь ей на помощь. Куда больше меня беспокоит то, что может с ней случиться, когда она прибудет к месту своего назначения. Сколько, ты говоришь, ей осталось идти? Двадцать четыре часа? В таком случае мне необходимо действовать как можно быстрее.

Сюзетт также не желала терять времени.

Флэндри потягивал холодное пиво, а его взгляд тем временем скользил по окружающей обстановке. Резидентша имела собственные отдельные апартаменты, где резидент, по ее словам, был не слишком частым гостем. Ворсистые ковры, драпировки и мебель этой комнаты были выдержаны в бело-розовых тонах. Дым от палочки благовоний смешивался с ароматом ее тела. Туалетный столик был завален духами и косметикой. Ее платье поблескивало на стуле поверх брошенной в спешке одежды Флэндри. Среди всей этой роскоши сувениры из Дома: картины, антикварные безделушки, плюшевая кукла из тех, что бывают у каждого ребенка, — производили удивительно трогательное впечатление, особенно на фоне мрачного вида за окном. Ливень хлестал в витрил с силой, не виданной на Терре. Черно-синий мрак наполненной громовыми разрядами бури иной раз высвечивался красноватым лучом солнца, которому удавалось пробиться сквозь брешь в тучах. Из-за толстых стен, несмотря на звукоизоляцию, доносился слабый вой ветра.

Козара... Да, Чайвз не даром беспокоился о том, как она сумеет пробраться сквозь лесную чащу.

Сюзетт погладила его по щеке:

— Почему ты стал грустным?

— Что? — Он вздрогнул. — Глупости. Не грустным, а задумчивым. Так... Подумал, что мы скоро расстанемся и я тебя больше никогда не увижу.

Она кивнула:

— Мне тоже жаль. Но ты уверен, что никогда? Это точно?

Совершенно точно, по крайней мере до тех пор, пока я в состоянии контролировать обстоятельства. Не стану отрицать, что ты мне нравишься, но, если честно, на людях ты зануда. И что, если Козара узнает ?

А почему это тебя волнует ?

Положим, она бы могла снисходительно отнестись к обыкновенной интрижке. У меня создалось впечатление, что в ее обществе тоже живут по двойному стандарту. Но наставить рога человеку, который принял тебя в собственном доме, — этого она никогда не простит. Довод о том, что я не один здесь такой шустрый, ни к чему не приведет. Довод о военной необходимости даст тот же результат. Она сразу увидит (о, эти голубые глаза!), что я выполнял задание с большим удовольствием и наслаждался каждой миллисекундой.

Хм. Вопрос не в том, чтобы спрятать свой грешок под пристойной вуалью лицемерия. Вопрос в том, как быть с тем фактом, что меня и вправду волнует, как ко мне относится Козара Вимезал.

— Это точно? — допытывалась Сюзетт. — Империя велика, но люди не сидят на месте.

Флэндри решил заняться своей близлежащей задачей. Он обнял женщину, улыбкой ответил на ее встревоженный взгляд и сказал:

— Твой вопрос чрезвычайно мне льстит. Я думал, что был мимолетным увлечением.

Она вспыхнула:

— Я тоже так думала. Но... понимаешь... — С вызовом: — Да, у меня много любовников. Думаю, у меня их всегда будет много, пока не постарею. Мартин, должно быть, догадывается, но не слишком переживает. Он по-своему добр ко мне, но у него очень много работы, он не молод и... в общем, сам понимаешь. Диего, Диего Ростовский: он лучше всех. Но, к сожалению, я знаю его как облупленного, если там есть что знать. А ты ворвался как свежий ветер, прямо из Дома. У тебя хорошо подвешен язык, с тобой мне легко и весело, и вдобавок... — Она грузно навалилась на него. Ее свободная рука загуляла по его телу. — Я никогда не думала... Ты сразу понял, что я люблю больше всего. Ты что, телепат?

Нет, всего лишь опытный мужчина с хорошим воображением. Вот Айхарайх — телепат.

— Спасибо за комплимент, — сказал Флэндри и чокнулся с ней бутылками с пивом.

— Тогда, может быть, ты задержишься, Ахаб, или вернешься чуть позже?

— Я должен подчиняться требованиям войны и политики, аморита, а эти требования иногда бывают чертовски неопределенными. — Флэндри приложил к губам бутылку и долго пил пиво, чтобы успеть подготовить свои следующие слова. — К примеру, небезызвестный тебе Маспес устроил так, что я вынужден отправляться в столицу сектора, хотя и знал, что мой диагноз будет обнадеживающим: на Диомеде, кажется, все в порядке. Снова последствия плохой связи: Маспес заткнул вам рты, потому что не знал, что я появлюсь в этих краях, а я не получил необходимых полномочий, потому что в Центре не подумали, что он окажется таким перестраховщиком.

Полномочия-то у меня есть, но не хочется себя раскрывать.

Рука Сюзетт остановилась на груди Флэндри.

— Ого, твое сердце стучит как молот.

— Вот что ты способна сделать с парнем, — ответил он, отставил бутылку и притянул женщину к себе для нежного поцелуя.

— Ты хочешь сказать, что, будь у тебя необходимая информация, тебе не пришлось бы спешить? — задыхаясь, спросила она. — Ты бы смог остаться подольше?

— Наверняка смог бы, — произнес Флэндри и провел рукой по ее волосам. — Но что с того? — усмехнулся он. — Не бери в голову. В твоем присутствии я не расположен говорить о делах.

— Нет, погоди. — Она отстранила его движением, больше похожим на ласку, чем на толчок. — Что тебе нужно знать, Ахаб?

— Ну... — помедлил он, изображая колебания. — Кое-что из того, о чем тебе запрещено говорить.

— Но ты все равно об этом узнаешь в управлении.

— Конечно. Дело упирается в формальности.

— Хорошо, — решилась Сюзетт. — Спрашивай.

— Ты... — Флэндри изобразил энтузиазм. — Милая! Клянусь, у тебя не будет никаких неприятностей. Ты только ускоришь дело государственной важности.

Она покачала головой и хихикнула:

— Угу. Помни, что ты мне должен то время, которое я тебе сэкономлю. Обещаешь?

— Даю слово, — двойного агента.

Сюзетт снова откинулась назад, поставила бутылку и положила руки на затылок в знак полной покорности.

— Спрашивай, что хочешь. — Ей нравилась эта игра.

Флэндри обнял руками свои колени и произнес:

— Кто был с Маспесом? В первую очередь, из негуманоидов. Я бы не хотел объяснять причин своего интереса, однако подумай: ни один разум не в состоянии охватить, а тем более запомнить всех планет и рас, открытых нами в этом маленьком уголке Галактики, которую мы едва начали исследовать. Диверсии, шпионаж — такие вещи случались и раньше.

— Разве нельзя проверить в базе данных?

Базы данных иногда врут. Ведь раньше мы имели насквозь коррумпированное правительство, позднее наступила неразбериха борьбы за престол, гражданской войны и массовых чисток. Фальшивые данные могут очень долго ждать своего часа, пока кто-нибудь не решит ими воспользоваться. А пока в них нет необходимости, о их ненадежности и не подозревают.

— Скажем так: не бывает совершенных систем, за исключением одной: твоей системы любовных утех. Даже Терра не имеет полной, до конца проверенной базы данных. Местные системы и вовсе ненадежны. А проверка данных через Центр слишком часто не оправдывает затраченного времени и сил.

— Ничего себе. — Миссис Лагард была скорее заинтригована, чем испугана. — Ты думаешь, что у нас жил настоящий шпион?

— Именно это я и собираюсь выяснить, дорогуша.

— Во всей команде был только один ксенос. — Она вздохнула. — Мне бы не хотелось верить, что такая замечательная личность могла быть врагом. Ты знаешь, я даже начала мечтать о том, чтобы лечь с ним в постель, хотя невозможно представить, как это осуществить практически. Впрочем, он был очень похож на человека.

— Кто он такой? Откуда прибыл?

— Ух... Его звали Ай... Айхарайх. — С дифтонгами она справилась лучше, чем с согласными. — Откуда прибыл?.. Он говорил, что его планета называется Херейон. Где-то в районе Бетельгейзе.

«Гораздо дальше, — подумал Флэндри сквозь шум в голове. — На этот раз он даже не потрудился скрыть свое имя или происхождение. А зачем? Никто бы не стал проверять по всем правилам аккредитованного члена имперской разведывательной группы. Да и архивы Четверговой Площадки вряд ли смогли бы здесь помочь. Я уж не говорю о том, что он сразу прочел в их мыслях, что ни один из местных людей никогда не слышал о таинственном мире, лежащем в пределах Ройдхуната. А подписка о неразглашении должна была скрывать его след ровно столько времени, сколько ему нужно, чтобы подстроить нам пакость и улизнуть.