Женька тихо, прислушиваясь к каждому шороху, шагал на встречу с судьбой. Об одном молился — больше не встретить Арину, ведь он не был готов сделать последний в их судьбе выстрел, а вот она походу готова разорвать друга на части. Рука Женьки тот час заныла, тактично напоминая, чем предыдущая встреча с этой ледяной леди закончилась.

Женька пришёл к вопросу: если Арина хочет его смерти, то зачем спасла от болезни? Она сказала, что отныне Женька принадлежит ей, и что это значит? Илья говорил, тот марионетка в чьих-то руках. Это он Арину имел в виду или кого-то ещё? Юноша то и дело сверялся с картой, но где искать установку, понятия не имел, на словах-то оно было всё просто, а на деле? Вот Илья точно справился бы «на ура» или этот Эрик… кстати, а кто это? Тут почему-то Женьке вспомнился стих и те странности с погодой, случай с разорванными животными. Когда началась Жатва? Семь дней назад. В каком часу примерно? В полдень. А если предположить, что часы — это роза ветров? Вот двенадцать часов, это какое значение по ней? Женька присел и нарисовал камнем на мягкой земле розу ветров и открыл на смартфоне часы не с цифрами, а со стрелкой. Если их сопоставить, то выходит: двенадцать часов равны северу! И что это значит? Звучит бредово, да никто в здравом уме до такого не додумается! Но ведь эти «Дети свободы» — это спятившие феи, значит, чтобы разгадать их тайны, нужно мыслить так же. К тому же неспроста именно сюда рвался Илья, так что проверить стоит.

Женька стал двигаться на север. Везде царила тьма и, лишь фонарик служил источником света. Пахло плесенью, юноше за пазуху капнула ледяная капля, что заставило вздрогнуть, под ногами прошмыгнула парочка крыс. Что тут им жрать-то? В катакомбах было холодно, как будто сюда дыхнула душа зимы, юноша зябко поёжился. Парнишка услышал приглушённые голоса, они особенно контрастно звучали в непроницаемой тиши подземелья. Он погасил фонарь и попытался привыкнуть обходиться без него, худо-бедно, но получилось, ведь фонарь мог выдать местонахождение владельца. Женька прокрался к источнику шума и увидел того, кого быть тут не должно: Лексу, он с кем-то по рации обсуждал что-то, Женька притаился поодаль и стал вслушиваться:

— Установка работает отменно, зарядилась на тридцать процентов. Что-то ашми в этот раз медленно работают, нужно больше душ! Пусть Лиса больше разозлит чудовищ, ведь не может город, в котором живёт пять тысяч людей, дать всего тридцать процентов душ! — потом, выслушав гневную шипящую тираду, Лекса добавил: — Да я тут, рядом с установкой! Нет, тут никого… — Лекса для очистки совести осмотрелся: — А что такое? В смысле, охотники на фей пожаловали?! А откуда они взялись?! Не, ну вы даёте! Идите и уничтожьте, ещё не хватало угрозы срыва Жатвы. Нам в этот раз позарез нужны души!

Что-то от слов Лексы Женьке стало на душе жутковато. Была и хорошая сторона: механизм где-то рядом, значит, теория юноши — не бред сумасшедшего. Интересно, а почему Лекса работает на «Детей свободы»? Что они ему пообещали? Парень искренне надеялся, что Лекса уйдёт восвояси, иначе придётся его оглушить или того хуже… Интересно, а если серьёзно, Женька смог бы убить? Выяснять не хотелось.

Лекса ещё раз осмотрелся и ушёл. Женька отсчитал пять минут и прокрался в чёрную пасть входа пещеры, уже издали забрезжил голубоватый свет, а немного погодя по глазам юноши ударила вся яркость освещения, немного обвыкнувшись, он понял: перед ним предстал механизм или установка, аналог которой парень не видел даже на фантастических иллюстрациях к романам. Как будто разработчик какой-то трешовой игры решил в реальности создать нечто потрясное и в то же время жуткое. Женька судорожно глотнул комок в горле. Тут пахло, как после дождя, на установке и на потолке над ней были насечены странные знаки, которые светились сами по себе.

Что-то Женьке подсказывало не лезть на рожон, ведь это была очень ценная установка для этих шизиков, и они наверняка оставили ловушки, чтобы её охранять, раз Лекса спокойно покинул её. В подтверждение теории парень на полу нашёл несколько трупиков крыс, от чего подохли бедняжки, понять нельзя, снаружи тушки не повреждены. Странно, а ещё установка не издавала ни звука. Как она вообще работает? Раз поблизости никого нет, можно сделать вывод, что работает она автономно или отдалённо. А ещё вот что непонятно: чем ближе Женька подходил к этому странному механизму, тем холоднее становилось на душе, как будто её схватили ледяные клещи и пытались вытащить из тела. Как только Женька отходил подальше, всё прекращалось. Тушки крыс были найдены очень близко к установке, на том расстоянии, на которое юноша не осмелился приблизиться. Если предположить, что Лекса не просто для красного словца упоминал о душах, и что для фей собирательство оных, как для грибника — грибов, то этой установке не нужна защита, она сама себя оберегает, ведь прикоснись к ней любой, имеющий душу, и это нечто вытянет её из живого существа. Вот почему здесь нет датчиков или ловушек с охраной! Женьке стало жутко: как разрушить это нечто, не приближаясь? Парень предполагал, что задание будет тяжелым, но до такого его фантазии не хватило!

Женька почесал затылок и придумал вот что: рассчитать так, чтобы при минировании определённых точек пещеры её своды обрушились и похоронили под собой установку. Ошибиться нельзя, больше взрывчатки не было, если хотя бы раз он не там заминирует, то всё пойдёт насмарку. Это очень ответственное решение, и требуется сто раз проверить, прежде чем действовать. Женька так и сделал, он пересчитал пять раз, осмотрел все позиции, да, он терял время, но права на ошибку у него тоже не было. Юноша выбрал после долгих примерок несколько необходимых точек и прикрепил взрывчатку там. И только тогда имел право связаться с охотниками. Ведь Эсмонд настолько опасался срыва операции, что запретил связываться Женьке с ними до того момента, пока не будет найден механизм. Хотя у них была своя защищённая частота, но её могли перехватить, и никакие уверения Эли, что это невозможно, на паранойю Эсмонда не действовали, пришлось согласиться на его условия, чем спорить и терять время. Причём сказать нужно было всего одно слово «танат», а потом Женька стал уносить ноги. Да, он готов был в случае чего отдать жизнь, да только это не значило, что он готов стоять и ждать взрыва в самом эпицентре.

Женька услышал странный свист, блеск металла уловило его боковое зрение, он машинально увернулся и вовремя: по тому месту, где он находился, полоснул огромный меч. Парнишка незамедлительно вытащил пистолеты и открыл пальбу по противнику, укрывшемуся тьмой, попутно сражаясь, от непривычки, с отдачей от выстрелов — давно он всё-таки боевое оружие не держал, это в тире по недвижимым целям легко стрелять, а в реальности всё куда сложнее. Женька затаился за углом стены. Он услышал ругательства в свой адрес, но разобрать слов не смог, ведь не знал этого языка.

— Ах ты, выродок! Ишь ты, где-то оружие раздобыл! — из тьмы выглядывало два круглых, налитых кровью глаза, они искали парнишку. — Прячешься? Ну, ничего ашми тебя найдут! Урах! — последнее слово прозвучало как команда «апорт!», из тьмы вылетело два монстра. Они резко остановились, принюхались, прислушались, зарычав, понеслись в ту сторону, где притаился Женька. Пришлось юноше мотать такой кросс, что олимпийский бегун позавидовал бы, и попутно отстреливаться от адских фей. Выстрелы рокотали, заглушая рычание, в голове стучала мысль: «скоро здесь всё взорвут!» А за ним гнался красноглазый ублюдок с дрянными пёсиками. Веселуха! Монстры настолько были увлечены погоней, что не заметили обрыв и слетели с его края с жалобным визгом.

— Тьфу ты! Гром и молния! Тупые мокрицы! — заглянув в непроницаемый мрак бездны, выругался монстр, это было огромное гуманоидное нечто, с клыками и шипастой спиной. А от его голоса содрогались стены. Он решил, что слепой во тьме человек не мог заметить эту пропасть и навернулся с неё, раз уж даже зверьки её не заметили. А то, что тянуло человечиной, ну мало ли дух от него остался или из пещеры от расплюснутого трупа тянет. Громила развернулся и грузно ушёл.