— Это правильно, Артём, что в сложившейся ситуации ты решил взять тайм-аут. Тебе необходимо сейчас передохнуть и собраться с новыми силами для решающего рывка, — сказал ему Дарвин, когда они в аэропорту ожидали регистрации рейса. — Только не вздумай отступать! Это на первый взгляд у меня все прошло гладко. Было немало преград, но все решило мое упорство, — и сочувственно добавил. — У меня было то же самое. Здесь работу не принимали, не желая плодить конкурентов. Пойди я напролом, набросали бы черных шаров. Пришлось ехать в Москву. Вот и ты, плюнь на Киев, раз у тебя там завелись враги.

«Наверное, так и сделаю. Как начальнику отделения, мне нельзя рисковать потерей авторитета. На киевском институте свет клином не сошелся!» — думал Артём, твердо решив, что пройдет весь этот тернистый путь до конца.

Экономический крах советского государства стал очевидным. Цены на нефть упали, и дефицит основных продуктов питания усилился. С мясом положение было просто катастрофическим, с маслом тоже. Если раньше страна еще как-то перебивалась за счет ввоза зерна, мороженого мяса и мясных продуктов из-за рубежа, то в связи с уменьшением валютных поступлений и разбазариванием «нефтедолларов», объем импорта значительно сократился.

В магазинах мясо отсутствовало повсеместно. Колбасу, как тогда говорили — «выбрасывали» только в столице. Отпуск в одни руки был строго ограничен, и за ней выстраивались длинные очереди. Чтобы как-то сократить спрос, лживая пропаганда из кожи вон лезла, внушая населению, будто эти главные продукты питания вредны для здоровья. Дескать, сливочное масло содержит холестерин, а мясные продукты полезно разбавлять белковыми добавками.

Однако, несмотря на то, что колбаса и сосиски больше содержали примесей, чем мяса, из ближайших городов за ними в Москву хлынул народ, а увозившие его домой поезда метко звали «колбасными». Для простых людей главным были харчи, а не их качество, хотя оно и не выдерживало никакой критики. А для партийно-чиновничьей элиты, по-прежнему, выпускались продукты строго «по ГОСТу», но они были доступны только ей.

Артём ещб не совсем забыл вкус настоящей колбасы и сосисок, и то, что Варе удавалось иногда купить в магазине, не лезло в горло. Не мог он заставить себя есть и серые эрзац-сосиски, которые продавали в буфете у него на работе. Но хорошее мясо можно было купить только на рынке, и стоило оно безумно дорого.

— Поневоле станешь вегетарианцем, — угрюмо пошутил Артём за обедом, не слишком довольный постными щами из кислой капусты, хотя Варя готовила их очень вкусно. — Может, и впрямь, полезно обходиться без мяса?

— А что? Еще Лев Толстой утверждал это, — охотно поддакнула его неунывающая жена. — Но все же непонятно, почему у нас так мало его производят. Как ты это объяснишь? Что, уже пасти скот негде?

— В чем причина, спрашиваешь? — Артём зачерпнул ложкой остатки щей и отодвинул тарелку. — Вообще-то, причин много. И в числе их, кстати, сокращение пастбищ для скота. Ведь при строительстве гигантских ГЭС загубили большую часть заливных лугов, на которых веками пасли скот. Но главная причина в том, — с горечью заключил он, — что не оправдывает себя наша система ведения хозяйства. Бесхозная она!

— Это как же? — удивленно воззрилась на мужа Варя.— И это говоришь мне ты, борец за построение коммунизма? Что же, по твоему, у капиталистов система хозяйства лучше?

— Выходит, что так, Ничего у нас не получается из-за коллективной собственности. Из-за того, что на земле нет настоящего хозяина. Вот Финляндия — вроде капстрана, а какое у нее сельское хозяйство! Она сама-то крошечная, а даже нас кормит.

— И правда, снабжает нас своим сервелатом и «Виолой». На Олимпиаде всех только и кормили финскими продуктами.

На прошедших в Москве Всемирных Олимпийских играх общественное питание осуществлялось только за счет импорта. Очевидно, власти опасались претензий к низкому качеству отечественных продуктов.

— Если так и дальше пойдет, придется всем перейти на натуральное хозяйство,.— мрачно заключил Артём. — Недаром сейчас народ так стремится заполучить шесть соток земли, чтобы хоть что-то выращивать самим.

— Слушай, Тёмочка, а почему бы и нам не взять садовый участок? — не очень уверенно предложила Варя. — Если бы только можно было поближе. Уж больно далеко их дают, аж за сто километров от Москвы.

— Нашему институту как раз выделили неподалеку. Бывший полигон для бомбометания, — ответил Артём и тут же усомнился: — А стоит ли нам брать на себя столько новых забот и расходов? И мне некогда этим заниматься.

Но Варя уже зажглась этой новой идеей.

— Но ведь ты отложил пока защиту диссертации, и сможешь уделить этому немного времени, — напомнила она. — От тебя потребуется только все оформить, закупить материалы и нанять рабочих. А прослежу за всем я сама.

— Легко сказать! Попробуй достать сейчас стройматериалы, — не согласился Артём. — Дача свяжет нас по рукам и ногам, да еще придется там постоянно вкалывать.

— Нет, нельзя упускать такой благоприятный случай! — запротестовала Варя. — Люди берут участки за сотни километров, далее на болотах, а тут, ты говоришь, совсем рядом. Возьми, Тёмочка, если можно! Мы с этим справимся.

— Но там же был полигон, и он весь в воронках от бомб. Ты не побоишься? — попытался охладить ее пыл Артём. — И потом, если даже построим там дом, работать в саду мне будет некогда.

— Об этом не беспокойся, — отрезала Варя. — Если бы там было опасно, полигон не передали бы под садовые участки. И не забывай, что я росла в деревне. Работа в саду и на огороде для меня не в тягость.

Возможно, Артём бы и не послушался жены, так как ему совсем не хотелось связываться с садовым участком. Но когда он выяснил, что бывший полигон находится в их излюбленных грибных местах, среди березовых рощ, которые простирались от Лопасни до Михнева, это решило дело. «Наверно, и правда, нам с Варей пора заиметь загородную базу для отдыха, — убеждал себя он. — Уже возраст не тот, чтобы спать в машине или ночевать в палатке».

Было и еще одно обстоятельство, способствовавшее решению взять садовый участок. Артём уже не рассчитывал на тесный контакт и добрые отношения с дочерью. Но у него зародилась слабая надежда на то, что имея дачу, сможет все нее иногда на лето забирать туда внуков, если они у него появятся.

Садовый участок Артёму, разумеется, дали и до самой весны все свободное время уходило на поиски строительных материалов. Они с Варей хотели поставить утепленный дом, чтобы в нем можно было жить и зимой. Но купить необходимый для этого бревенчатый сруб или хотя бы несколько кубометров бруса в то время было невозможно. Но свойственные ему энергия и предприимчивость помогли решить и эту архисложную задачу.

— А мне удалось-таки нащупать способ получить нужные для сруба бревна, — объявил он Варе, вернувшись домой после очередного поиска стройматериалов. — В Сокольниках сносят старые бараки.

— Но из-за них же там будет драка. Неужто ты в нее полезешь? — усомнилась Варя.— И потом, их построили еще в прошлом веке. Бревна-то наверняка гнилые.

— Может, и так, но их много, и можно выбрать, — Артём был преисполнен оптимизма. — И никакой драки не будет. Я получу материалы с разборки на законном основании, оплатив их стоимость.

— Но как тебе это, Тёмочка, удалось?— поразилась Варя.— Пришлось дать кому-то «на лапу»?

— Дал бы, да не умею, ты же знаешь. Просто повезло, — весело ответил Артём. — Я во время подвернулся начальнику ЖЭКа, на чьей территории эти бараки. Он один из них обещал отдать районному прокурору.

— А причем здесь ты? — удивилась Варя.

— Прокурору не нужен весь двухэтажный барак и неохота этим заниматься. Вот он и предложил мне половину, если я возьму на себя разборку и, естественно, все оплачу.

— Почему же это «естественно»? — возмутилась Варя. — Выходит, что прокурор получит столько же, сколько и ты, на халяву?