— Расходы, конечно, будут. Но не такие уж большие, — заверил его Полунин. — Понадобится лошадка, но ее можно в поселке взять «в аренду». А с работой сами управимся, вместе с женами. Вот когда найдем золото, — он озадаченно почесал в затылке, — придется туго. Тогда на нас наверняка «наедут». И не только бандиты, а и наша славная власть.

— Что же тогда будем делать? — нахмурился Наумов. — Сражаться?

— Это бесполезно, — покачал головой Полунин. — Поступим как сейчас делают все. Откупимся! — Он немного помолчал и решительно произнес: — Соглашайся, Артём! Дело — верное, а медлить нельзя, пока жив дед, и мы еще физически способны это одолеть. Твоя же затея — гиблая! Только зря потратишь время и здоровье.

Его предложение было одновременно и заманчивым, и фантастичным. Но склонному к романтике Наумову оно пришлось по душе и, уходя, он обещал Михаилу Григорьевичу основательно над ним подумать.

Рассудительный Полунин был прав, сомневаясь в поддержке работ по проекту Артёма Сергеевича со стороны «Катерины Великой». Упование Теплова на старую дружбу также оказалось напрасным. Выслушав их доводы, Анохина даже не притворялась, что заинтересована предлагаемыми преобразованиями и озабочена судьбой института, который был стартовой площадкой ее карьеры.

— Денег в казне нет даже на выплату зарплаты врачам и учителям. Не на что содержать армию! А вы лезете с дорогостоящим проектом улучшения работы воздушного транспорта, — сказала она, не скрывая раздражения. — Неужели не видите, в какой финансовой пропасти находится страна?

— Финансовая пропасть порождена беспардонным воровством, — не выдержав, вскипел Артём Сергеевич. — Ведь прикарманивают не только всю выручку от экспорта, но даже миллиарды долларов международных кредитов! Нужно прекратить эти хищения, и казна сразу наполнится.

— Это демагогия! Страна сейчас испытывает трудности перехода к рыночной экономике, — не слишком уверенно ответила на его выпад Анохина. — Подобную «шоковую терапию» пришлось перенести и другим странам, пока у них все наладилось.

— Может, где-то и «терапия», а у нас — период «дикого капитализма», как это уже было в США. Власти заняты преступным накоплением капитала, не брезгуя откровенным воровством, — с горечью бросил Наумов. — Почему Газпром и нефтяные компании не дают дохода, а, наоборот, задолжали казне? И на что истрачены международные кредиты? Масштабы казнокрадства потрясают!

Понимая, что их спор до добра не доведет, Теплов сделал попытку спасти положение.

— Вот вы все о глобальных проблемах, а меня больше заботит, что станет с нашим институтом, — вмешался он в их спор, стараясь сгладить остроту противоречий. — Ну и что с того, что казна пуста? Не вечно же это будет продолжаться? Сейчас нам необходимо открыть перспективное исследование. Иначе институт потеряет авторитет и лучшие кадры. И так уже половина разбежалась! — Он сделал паузу и отчаянно взглянул на Анохину: — Не дай погибнуть нашему институту, Катюша! Вспомни, как мы начинали, когда были молоды! Сама знаешь, что его прихлопнут, если не будут вестись научно-исследовательские работы. А у нас они уже сократились почти до нуля. Проводим лишь испытания и экспертизу.

— Если нечего выделить на науку из бюджета, можно ведь найти и другие источники финансирования, — пришел ему на помощь Наумов. — При твоем положении и с твоим обаянием, — дружески взглянул он на Анохину, — тебе не трудно будет уговорить кого-нибудь из руководителей авиакомпаний стать спонсором нашего проекта. Ведь все они от тебя зависят.

— Вот именно! Поэтому я и не смогу вам помочь, — как бы обрадовавшись, что нашелся солидный предлог, решительно отказала им «Катерина Великая». — Мое положение не такое уж прочное. Вы — мои старые товарищи и должны понять, что мне нельзя использовать служебное положение. Этим непременно воспользуются недруги, а их у меня хватает.

Сознавая, что уговорить Анохину не удастся, дипломатичный Теплое как ни в чем не бывало перевел разговор на другое, и, поблагодарив за прием, дружески распрощался. Наумов же и не пытался скрыть разочарования. Ему стало ясно, что надеяться больше не на что, и с мечтой о претворении в жизнь своего грандиозного проекта следует распрощаться.

Артём Сергеевич очень тяжело переживал крушение своих научных планов и надежд, возрожденных было Тепловым и вновь похороненных Анохиной. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, он сел за сочинение капитального труда, но работа шла плохо. Из этого состояния его вывело свалившееся, как снег на голову, письмо «сибирской дочери» Лены.

После окончания университета она получила направление в Волгоград, где и работала репортером на телевидении. Замуж так и не вышла, жила в общежитии, одна воспитывала маленького сына. Ни с Артёмом Сергеевичем, ни с Лёлей переписки не вела и никаких контактов не поддерживала. Полученное письмо было первым за все прошедшее время.

Здравствуй, отец!

Пишу тебе в силу необходимости, так как не вижу, кто еще может помочь мне в деле, о котором узнаешь ниже. Я вполне самостоятельна, работаю, и мы с сыном Алешкой ни в чем не нуждаемся. Правда, жить пока приходится в общаге. Но комнату, как матери-одиночке, мне обещают в первую очередь, и скоро мы ее получим. Это и хорошо и плохо, так как в общаге есть кому за ним присмотреть. Алешку все там любят и балуют. Он очень забавный. Если переедем, с ним будут проблемы. Но я справлюсь!

Твоя помощь нужна в другом. Ты знаешь, что отец Алешки женат, имеет двух дочерей и живет в Белграде. Он там преподает в университете. Доктор наук. Семью свою любит, но от Алешки не отказывается и время от времени нам помогает, когда по делам приезжает в Москву. Это для нас не лишнее, и ему позволяет поддерживать связь с сыном.

Проблема в том, что он боится открыть семье правду, и из-за этого не может помогать нам официально. Готов регулярно переводить немного денег, но не знает, как это сделать. Может, ты сумеешь открыть валютный счет, на который он высылал бы их нам? А уж переслать сюда — это не проблема.

Вот я и дала ему ваш телефон и адрес. Он скоро должен быть в Москве и тебе позвонит. Прошу извинить, что сделала это без разрешения! Прошу также Варю сменить гнев на милость и принять отца Алешки, как она умеет. Никаких личных планов на него у меня нет, но Алешке он нужен. Ну, и само собой, его помощь тоже.

Заранее благодарна тебе и Варе. Желаю всего наилучшего.

Лена.

А через несколько дней последовал звонок югослава.

— Здравствуйте! Меня зовут Слободан, — сказал он приятным баритоном с небольшим акцентом. — Елена должна была вас обо мне предупредить.

— Да, мы получили ее письмо, — подтвердила Варя, которая взяла трубку. — Вы надолго приехали в Москву?

— Всего на несколько дней. Мне бы очень хотелось переговорить с Артёмом Сергеевичем, — немного волнуясь, просительно произнес Слободан, — а лучше бы встретиться. Это не телефонный разговор.

— Тогда приезжайте к нам вечером, — предложила Варя. — Лена сообщила, что адрес вы знаете.

— А можно это сделать сегодня? — попросил Слободан. — Мне не хотелось бы откладывать, как у вас говорят, в долгий ящик.

— Милости просим, — любезно согласилась Варя. — Вас устроит к семи?

Слободана это устроило, он прибыл к ним домой вовремя, и таким образом у Наумовых состоялось знакомство с отцом Алеши. Они ожидали увидеть высокого красавца, но коварный соблазнитель Лены оказался небольшого роста и ничем не примечательной внешности. И, хотя принес с собой бутылку водки, за столом был немногословен и держался сдержанно.

— Лена пишет, что ваша семья не знает об Алеше. А как тогда вы поддерживаете с ней связь? — поинтересовалась у него Варя.

— Это не совсем так, — объяснил Слободан. — Моя мама знает, что у меня есть сын. Через нее мы и ведем переписку с Леной.