Закон патриархата обращается к каждому через подсознание и проявляется в каждом человеке неосознанно; так, через обучение этому закону, обеспечивается воспроизводство идеологии. Тогда фрейдовское бессознательное может быть описано как область воспроизводства культуры и идеологии. Поэтому так важно противоречие между этим законом, сегодня явно утратившим необходимость, но все еще говорящим с нами на языке бессознательного, – и нуклеарной семьей. Буржуазная семья возникла, если можно так выразиться, для того, чтобы в последний раз предоставить слово этому закону. Естественно, это ей не слишком удается, поэтому капиталистическое общество более или менее активно выступает с программами поддержки или подрыва нуклеарной семьи. Уязвимость, слабость семьи столь очевидны, что недаром так много революционеров делало ее первым объектом своей атаки. Но значение семьи заключается, как было показано, не в том, что внутри нее, а в том, что лежит между семьей и патриархатным законом, который она якобы воплощает. Еще важнее противоречие между законом патриархата и общественным характером труда – то самое противоречие, которое сдерживает нуклеарная семья.

Сегодня, когда исчезает объективная необходимость в структуре патриархатной культуры, наперекор переживаемому моменту возвращается мода на уподобление человека животному. Человек на протяжении всей своей истории активно дистанцировался от животного мира – это была главная черта его идеологии; сегодня, когда основы человеческой культуры нуждаются в переменах, единственно возможным арьергардным жестом становится заявление, что культура никогда и не имела большого значения. Утверждается, что мужчине свойственна природная агрессивность, женщина естественно нацелена на вскармливание; следует вернуться к своей животной природе и забыть, до чего человек извратил свою природу. Подобные глупости – симптом дилеммы, перед которой стоит патриархатная цивилизация. Симптом нового порядка – феминистское движение XIX —XX вв.

Патриархатный порядок угнетает женщину самим сознанием ее женской природы; пока этот порядок держится, угнетение проявляется в весьма противоречивых формах. Женщины должны организоваться как группа, чтобы добиться перемен в идеологических обоснованиях общества. Эффективной мерой будет не вызов мужскому господству (это тактический прием), но борьба, основанная на осознании того, что на современной стадии общественного развития нет никакой необходимости в законе патриархата.

Экономический распад капитализма и нацеленная на него политическая борьба сами по себе не означают падения патриархатной идеологии. Это следует из того факта, что идеологическая сфера обладает автономией. Переход к социалистической экономике не означает, что за ним последует автоматическое падение патриархата. Необходима осознанная борьба против патриархата – культурная революция. Ее битвы будут достаточно автономны. Сторонницам революционного феминизма предстоит стать острием этой общеидеологической трансформации, так же как рабочий класс призван свергнуть капиталистический способ производства. Ни женщины, ни рабочие не могут выступать в этой роли, не обладая теорией и политической силой. Но не стоит опережать события – что понадобится в первую очередь, теория или политическая организация, покажет будущее. Поскольку патриархатная культура не тождественна капитализму, успехи двух революционных движений не будут строго параллельны. Очень возможно, что феминизм добьется большего при социал-демократии, чем в первый период социализма. И построение социалистической экономики не означает, что борьба против патриархата должна закончиться. Нельзя сказать, какое из этих двух революционных движений важнее, которому отдать приоритет, и ни одна из революционных групп не должна замыкаться в себе самой, ограничивать свое членство по классовому или половому признаку. Точно так же, как по мере роста революционности рабочего класса к нему могут примыкать люди, не принадлежащие к нему по рождению, революционная теория и практика феминизма (когда она появится) может вовлечь в него мужчин, хотя им трудно будет отказаться от своих патриархатных привилегий. Я не имею в виду, что они должны стать формальными участниками феминистского движения, ведь интеллектуалы-марксисты не обязательно вступают в ряды профсоюзов, представляющих интересы рабочего класса; мужчины могут просто поддерживать феминизм на практике. Я провожу эти сравнения только для того, чтобы облегчить нам самоопределение в постоянных спорах «левых» о практической политике.

Когда потенциал возможностей капитализма, экономических и идеологических, будет высвобожден в процессе падения капитализма, в бессознательном постепенно начнут находить отражение новые структуры. Феминизму предстоит проследить за их рождением. В непатриархатном обществе предстоит найти какие-то новые формы вхождения в культуру на смену тем, что сегодня играют для бессознательного последствия свободного обмена женщин. Следует также признать, что пока еще не существовало – или не существовало достаточно долго – такого общества, в котором «вечное» бессознательное смогло бы избавиться от своей «извечной» природы. В мире есть примеры обществ, в которых родство считается по материнской линии, но они дают нам только вариации на темы закона отца. Социалистические общества имеют пока слишком короткую историю, чтобы можно было говорить о реальных переменах в человеческом сознании. Понимание этого можно обнаружить в недавнем разговоре Мао Дзе Дуна с покойным Эдгаром Сноу, когда Мао сказал, что несмотря на совместный труд, равенство перед законом, детские учреждения и т.д., прошло слишком мало времени, чтобы китайцы изменили свое отношение к женщине. Или, как он сказал Андре Мальро: «Конечно, для начала необходимо было дать женщинам равные права! Но после этого нам еще только предстоит все сделать. Мышление, культура, обычаи, которые завели Китай туда, с чего мы начинали, должны исчезнуть, а на их место прийти мышление, культура, обычаи пролетарского Китая, которого пока не существует. Китайская женщина тоже пока не существует, она не выделилась из массы: но она начинает желать существовать. И вообще, освобождение женщин – это вам не производство стиральных машин». Психоанализ занимается исследованием того, как функционируют мышление, культура, обычаи. Надо научиться полагаться на анализ, а не на мечту; подобно тому как до Маркса коммунизм в XIX в. понимался как первобытный коммунизм, сегодня существует тенденция видеть пост-патриархатное общество как примитивный матриархат: царство вскармливания, эмоциональности и ненасилия. Ни та, ни другая идиллия не имеют ничего общего с реальностями прошлого и будущего.

Сегодня наша специфическая идеология естественной, природной семьи («святого семейства») заново выражает в вытесненном эдиповом мифе те структуры родства, которым институт нуклеарной семьи противоречит и, кроме того, учит постигать различия. Никто не спорит, установление различий всегда важно; но что учиться постижению различий надо именно таким путем, проходя через эдипов комплекс, – это вопрос. Тем временем, вступая в сегодняшнее подремонтированное патриархатное общество, маленькой девочке пред стоит обрести, и очень быстро обрести, свое культурное предназначение, которое ложно полагается в ее биологическом предназначении.

Вопрос не в том, чтобы переменить привычные способы иметь детей или вообще от них отказаться. Вопрос состоит в том, чтобы покончить с властью патриархата. Нарастание противоречий капитализма, похоже, скоро положит конец «извечной» классовой борьбе; и одновременно становится слышна лебединая песнь «извечной» культуры патриархата.