Когда Фоко сжал ее локоть еще сильнее, Лионесс вырвалась и оставила своих воздыхателей с пустыми руками.

— Прекратите! Я не стану здесь стоять и слушать, как вы спорите, словно у меня нет собственного мнения.

И словно в ответ на ее слова король Стефан указал на лестницу и произнес:

— Это дело явно не терпит отлагательств. Пойдемте, обсудим все в узком кругу.

Лионесс едва не расхохоталась, когда и Гийом, и Фоко — оба протянули ей руки, предлагая себя в сопровождающие. Она повернулась к ним спиной и, стараясь не отставать от графа Болдуина, направилась вслед за королем наверх в частные покои.

Если бы у Лионесс спросили, кто из них злился сильнее, она не смогла бы ответить. Ее отец, который, сцепив руки за спиной, ходил туда-сюда по комнатушке?

Или король Стефан, что сидел в кресле у камина? Его хмурый вид красноречивее всяких слов свидетельствовал о недовольстве.

Пожалуй, сильнее всех злился «тишайший» Гийом. Как и ее отец, он беспокойно сновал по комнате и, кажется, был сбит с толку ничуть не меньше самой Лионесс. Девушка никак не могла сообразить, какое ужасное происшествие помешало ему вернуться к ней. Однако пребывала в твердом убеждении: именно эти невзгоды породили то и дело мелькавшую во взгляде Гийома ненависть. Всякий раз, когда Фоко попадался дю Пре на глаза, последний смотрел на него с нескрываемым отвращением.

Быть может, сильнее всех злился человек, что стоял, прислонясь к стене, около бойницы? Ведь он держался так, словно ничего особенного не происходило. Его беспечная повадка и легкая улыбка могли обмануть постороннего человека, но Лионесс не понаслышке знала о характере Фоко.

За внешней расслабленностью притаился изготовившийся к нападению хищник.

— Ну? — нарушил тягостное молчание король Стефан.

Гийом остановился, чтобы заявить:

— Я требую удовлетворить мои притязания на брак с этой леди, — и снова принялся сновать по комнате.

Лорд Болдуин схватил Лионесс за руку и силком усадил рядом с собой на скамейку.

— Я не отдам вам дочь, пока не получу объяснений.

— Мне самому хотелось бы их послушать, — тихо прошептал человек, что стоял у противоположной стены.

Гийом метнул на говорившего полный ярости взгляд, указал ему на дверь и велел:

— Граф Фоко, ступайте отсюда. Вас это не касается.

Король закашлялся. Добившись таким способом внимания всех присутствующих, он подался вперед и впился глазами в Гийома.

— Фоко останется. Поскольку графа обвинили в убийстве Гийома дю Пре, это очень даже его касается, — монарх откинулся в кресле и выбил пальцами дробь на деревянном подлокотнике. — Мы ждем.

Гийом нахмурился и поджал губы. Лионесс это заметила и удивилась — знакомая привычка: ее жених обдумывал свой ответ. О чем тут думать? Ведь нужно всего лишь рассказать о том, что с ним случилось. Но потом Лионесс захлестнуло чувство вины. Гийом боролся за их будущее. Разумеется, ему следовало осторожнее подбирать слова.

От объяснения Гийома зависело их счастье; она ведь так давно мечтала об этом. Лионесс взглянула на Риса. Он не сводил с нее глаз. Лицо графа сохраняло непроницаемое выражение, и Лионесс оставалась лишь догадываться, о чем он сейчас думал. Размышлял, как не упустить добычу из когтей?

— Госпожа Лионесс, — подойдя к девушке, обратился к ней Гийом, — я искренне умоляю тебя простить меня.

Страстно желая удовлетворить эту просьбу, она вгляделась в лицо дю Пре. Его глаза напоминали лед. Невысказанные слова прощения, коего Гийом так добивался, застряли у Лионесс на языке. Откуда этот холодный взгляд?

К счастью, дю Пре не стал дожидаться ответа. Он повернулся к ее отцу.

— Когда мы виделись в последний раз, я ехал на север, чтобы помочь дядюшке защитить его земли от нападения врагов.

Лорд Рионн кивнул:

— Это я помню.

— Достигнув границы его владений, я обнаружил, что нападавших оказалось куда больше, чем я предполагал, — покачал головой Гийом. — Но не в моем обычае отступать, даже если шансы на победу ничтожны.

Лионесс поразило недоверие на лице отца. Она мельком взглянула на Гийома и успела заметить его злобную гримасу. Впрочем, дю Пре быстро оправился. Очевидно, он тоже заметил недоверчивый взгляд будущего тестя.

А ведь прежде, когда Гийом еще не ездил помогать дядюшке, ее отец не раз называл его сыном. Казалось, он гордился человеком, за которого ей предстояло выйти замуж.

Так что же изменилось? Неужели ее отцу известно нечто такое, чего она не знает? Стал бы он скрывать это от дочери или от короля? А что, если кто-то решил очернить ее возлюбленного? Какой смысл в подобной гнусности?

Лионесс неуверенно посмотрела на Фоко.

Рис спиной почувствовал ее пристальное внимание и обернулся, взглянув девушке в глаза. А теперь что ее не устраивает? Лионесс следует радоваться — ведь ее ненаглядный Гийом вернулся, и теперь она наверняка счастливейшая из всех смертных. Впереди у нее светлое будущее. Откуда в ее душе взяться злобе? Лионесс следует с ума сходить от любви и радоваться избавлению. Так почему же она злится?

Рис не знал ответа на этот вопрос и решил вновь сосредоточиться на Гийоме. Граф вслушался в рассказ дю Пре. Повести длиннее и печальнее Рису слыхивать еще не доводилось.

Судя по всему, королю рассказ дю Пре уже до смерти наскучил. А Рионн, похоже, собирался кое-кого придушить, если, конечно, побагровевшее лицо можно считать признаком гнева.

Однако дю Пре как будто ничего не замечал. Он продолжал рассказывать историю своих злоключений:

— Вскоре мы оказались в меньшинстве. Я отражал атаку за атакой.

Тут Гийом обратился к Лионесс:

— Любимая, боюсь, я потерял в схватке меч твоего деда. Мне известно, как ты им дорожила, но меня так сильно ударили по затылку, что я свалился замертво, — он шагнул к девушке, умоляюще протянув руки. — Я искренне сожалею, однако не представляю, что стало с моим оружием и кольчугой.

Рис чуть не брякнул: «Ха, так я и поверил!» Король скучающе рассматривал отверстие бойницы. Физиономия Рионна мрачнела на глазах. Лучше не бывает! Наблюдая за поведением этих двух мужчин, Рис понял, что не зря с самого начала не доверял дю Пре.

Лионесс взяла Гийома за руку.

— О мече не волнуйся. Он у меня. С ним все в порядке.

Гийом обнял девушку и сразу же отстранился.

— Я рад слышать это. У меня душа болела за этот меч.

Рис почуял недоброе. Пока на словах дю Пре старался выказать озабоченность и сожаление, его голос и выражение лица свидетельствовали об обратном. Когда Лионесс не видела улыбки Гийома, в ней не было ни облегчения, ни радости, ни благодарности — одно самодовольство. Фоко насторожился.

В этот момент Гийом заметил, что Рис смотрит на него в упор. Самодовольная ухмылка превратилась в оскал, а в глазах дю Пре заплескалась неприкрытая злоба. Откуда подобная неприязнь? Что-то здесь нечисто. Нужно выяснить, в чем дело.

Рис взглянул на Лионесс. Та ничего и никого, кроме дю Пре, не замечала. Разомлев в объятиях жениха, девушка глаз с него не сводила. Может, она и в самом деле любит Гийома? Фоко будто ножом в живот ударили. С какой стати ему волноваться о ее чувствах к дю Пре?

Разве она еще не поняла: чтобы удержать Таньер требуется нечто большее, чем любовь? Неужели ей не объясняли, что нежные чувства мимолетны и на них супружеских отношений не построишь? Любовь существует лишь в сказаниях трубадуров.

Черт с ней, с этой любовью, ибо Лионесс станет его, Фоко, женой. Он уже заключил соглашение с ее отцом. Этой девушке вскоре предстоит узнать, что любить мужа вовсе необязательно. Рис добавит Таньер к своим владениям, станет достойно им управлять и когда-нибудь передаст по наследству своему сыну от Лионесс. Одному из множества сыновей. Вот тогда у ее распрекрасного Гийома на самом деле появится повод для ненависти.

Король заерзал в кресле и сказал:

— Все это замечательно, дю Пре. Вот только почему вы не вернулись домой?