Друзья приняли его новое увлечение спокойно, разве что Джу привычно съязвила: «Осталась только операция, и из тебя выйдет прекрасная леди!» Тиму явно не нравилось происходящее, но он молчал — прошлой ссоры хватило обоим. Зато Тим начал встречать Синди у клуба или по дороге домой, когда танцор возвращался поздно. Синди брыкался и заявлял, что вполне может пройти несколько сотен метров без охранника за плечом, а когда станет звездой мировой величины, то непременно позовет Тима к себе в секьюрити. Друг не спорил, не возражал, но ему всегда оказывалось «по пути», когда Синди возвращался с работы или поздней прогулки. Синди раздражался, ругался, но переупрямить Тима, который что-то вбил себе в голову, было крайне сложно.

Все изменил один случай, когда «рыцарь» задержался на работе и не мог проводить «прекрасную даму», как обычно. Синди даже успел порадоваться свободе и возможности прогуляться спокойно, не торопясь домой, потому что усталому после работы Тиму было не до прогулок, как натолкнулся на уличную шпану.

Их было трое. Это были парни, вряд ли старше своей жертвы, если не младше, но куда крепче физически, а также наглее. Они были свято уверены, что кто сильнее, тот и прав, и ситуация «трое на одного» их ничуть не смущала. Точнее, на одну.

— Эй, чикса, пошли прогуляемся! — бритый наголо вожак, пережевывающий жвачку и из-за этого говоривший еле внятно, заступил дорогу, и Синди сделал шаг назад. Фонари горели неярко, а на улице, как назло, не было ни души, кроме них четверых. Наверное, если закричать, кто-нибудь вышел бы. Наверное. Может быть. Синди надеялся, что все еще разрешится благополучно, и мотнул головой, выдавив улыбку.

— Не, ты чо? — вступил в разговор второй, из-за татуировок пестревший цветными пятнами, как политическая карта мира. — Не ссы ты, не обидим. Все культурно, посидим-выпьем, музон врубим. Тебе чо, западло с нами посидеть?!

Синди было страшно. Он знал, что живет не в самом спокойном районе Анатара, случались тут и грабежи, и изнасилования, и убийства, и шныряли такие вот банды, которые сколачивались, когда их участники еще не выходили из подросткового возраста. К полному совершеннолетию часть из них уже отправлялась по тюрьмам, а оставшиеся, злые, вечно голодные и жадные до чужого добра, не гнушающиеся всей толпой избивать одиночку, рассеивались по городу, кто куда. Все это Синди знал, но до сих пор судьба хранила его от подобных столкновений. Судьба и верный Тим…

— Парни, я устала, домой хочу, давайте в другой раз, — выдавил он, уже зная, что это не подействует. Так и вышло, более того — стало еще хуже.

— Че-то мне не нравится твой голос, — лидер банды нехорошо прищурился и сунул руку в карман. «Что там?» — мелькнула мысль у Синди, — «Нож? Цепь?» — А ну, выйди под фонарь.

Никто никуда не пошел, но было поздно — хозяева местных подворотен поняли свою ошибку.

— Да это транс, парни!

И, уже в спину Синди, который рванул с места, не дожидаясь, пока банда убедится в правильности своей догадки:

— Бей пидорасню!

Никогда до этого Синди не бегал так, как в тот вечер, когда за ним неслись уверенные в своей безнаказанности три головореза, которые решили за что-то проучить «голубого». Его выручило то, что вместо любимых своих каблуков танцор натянул после выступления спортивную обувь, иначе он мог попрощаться со здоровьем, а то и с жизнью. До дома было уже недалеко, сзади сопели и матерились, Синди поднажал, но все-таки эти трое были сильнее и быстрее него, тяжелое дыхание, казалось, звучало около самого уха, хотя в таком случае, конечно, его давно сбили бы на землю.

— Стой, сука, все равно догоним! — хрипло заорали сзади. «Догонят», — понял Синди и побежал быстрее, чувствуя, что легкие горят, а сердце заходится. Нельзя было дышать ртом при беге, но на правильное дыхание сил не хватало.

У самого дома он в последний момент вспомнил, что под неработающим фонарем торчит кусок арматуры — бригада, чинившая дорогу, так и не закончила свою работу, и из покрытия вылезал металлический штырь. Синди птицей перелетел через него; мат за спиной стал еще грязнее — один из преследователей в темноте ничего не заметил и растянулся на дороге, два других наткнулись на него, погоня на время захлебнулась, и этого хватило Синди, чтобы открыть подъезд, залететь внутрь и захлопнуть за собой дверь.

Даже в подъезде он не осмелился остановиться и отдышаться, а сразу метнулся к лифту и немного успокоился только, когда кабина поползла вверх. Легкие пылали, сердце билось так, будто хотело вырваться наружу и убежать от своего хозяина, который так плохо с ним обращался.

Уже заходя в квартиру, Синди запоздало подумал, что если Фредди увидит его в таком состоянии, то встречать его на остановке будет семейство в полном составе, но ему повезло — в квартире бушевала очередная гулянка. Кто-то отплясывал в центре зала, кто-то в углу показывал, как правильно курить какие-то листья, от которых по всей комнате тянулся на редкость вонючий дым, в другом углу шла оживленная беседа о современном искусстве, и Фредди, уже успевшей выпить чего-то крепкого, было не до друга. Его появление и странное состояние заметила только Джу, которая как раз шла со стаканами на кухню.

— Ты что такой заполошный? — спросила она, увидев растрепанного Синди. — И что с дыханием? Ты что, бежал?

— Лифт не работает, — зачем-то соврал Синди. — Бежал, ага. По лестнице.

Джу смерила его подозрительным взглядом и, кажется, не поверила, но оставила комментарии при себе. На ее счет Синди мог не волноваться — тихая медсестра не имела привычки делиться своими догадками и замыслами, во всяком случае, Синди ни разу ничего подобного от нее не слышал.

Он еле отдышался, и только тогда до него дошло, чего он еле избежал, пытаясь проявить самостоятельность, на поверку оказавшуюся банальной глупостью. Синди спасли кроссовки, металлический штырь и неработающий фонарь. В голове сразу же проявилась картина того, что сделали бы с ним те трое на улице, не подвернись им под ноги арматура, и транса стало подташнивать. Он еще успел бы ужаснуться и забиться в угол подальше, где бы его никто не стал бы беспокоить, но тут Фредди, наконец, заметила блудного танцора.

— Ааа, вот и ты, где тебя носит столько времени? — радостно завопила она. — Мы жаждем прекрасного! Так что вперед, показывать нам это самое прекрасное!

Синди вздохнул и шагнул в центр комнаты. Переспорить Фредди, когда она была пьяна, было еще сложнее, чем переубедить ее трезвую, то есть, практически невозможно…

Этот случай не отбил у Синди охоту к переодеванием, зато заставил прекратить отбиваться от помощи Тима. Синди не начал просить встречать его вечерами, но больше не спорил, когда из темноты навстречу ему вырастала крепко сбитая фигура друга. Цепляясь за локоть, обтянутый черной материей куртки, Синди чувствовал себя в безопасности.

За новыми впечатлениями, переживаниями, вечеринками, проблемами семейство и не заметило, как зима подошла к концу. Но она не собиралась сдавать свои позиции так просто: теплую солнечную погоду то и дело сменяли холодные ветра, пробирающие до костей, горожане то спешили убрать зимние вещи подальше в шкафы, то, ругаясь, доставали их обратно; и Синди, уйдя на работу в легкой куртке, возвращался под утро, ежась от холода и сырости, идущей с залива, боясь поскользнуться на покрытом тонким ледком асфальте. Автоматическая система отопления в доме добросовестно реагировала на температуру, и батареи то нагревались, то охлаждались, пока жильцы, посовещавшись, не отключили ее совсем, чтобы избежать поломки. Ночами в квартире становилось холодно, и все семейство куталось в спальники, не высовывая носа наружу. То один, то другой разражался звонким чиханием — по Анатару бродила очередная инфекция, с которой врачам еще только предстояло справиться. «Чихнешь на меня — убью», — предупреждал Синди, которому болеть было ни в коем случае нельзя.

Жители Анатара подхватывали и другую болезнь, обострение которой приходилось на каждую весну и средств от которой не придумал еще ни один врач. В город проникла бацилла влюбленности. Все чаще Фредди притаскивала домой страдающих от неразделенной любви подростков и неудавшихся самоубийц, все чаще Синди слышал с кухни всхлипы: «А я… а она… а он… а мы… а родители…» Истории были разные, но при этом были похожи, как кровные родственники. Рассказов с хорошим концом слышно не было — счастливчиков Фредди на улице не подбирала.