— Ты что, девственница? — выпаливаю я.

Её глаза широко распахиваются от моего вопроса, и она вновь прикусывает губу. Я немного двигаю бедрами, касаясь членом её клитора. Кэтрин дёргается, и я понимаю, что она все еще чувствительна от двух оргазмов, которые я ей подарил.

Отпустив губу, она облизывает её, прежде чем, наконец, кивнуть мне в ответ. Я смотрю на неё сверху вниз, и водоворот эмоций проходит сквозь меня. Мне, конечно, нравится мысль, что никто и никогда не прикасался к Кэтрин, и уж точно не будет, но я боюсь проникнуть в неё членом.

Я БОЮСЬ ПРИЧИНИТЬ ЕЙ БОЛЬ!

— Мы… можем… остановиться… сейчас, если ты хочешь. Мы… не должны… делать больше, — каждое слово даётся мне с трудом.

Но, не смотря на то, что я не хочу причинить ей боль, у меня всё ещё есть первобытная потребность заклеймить её во всех отношениях. Связать со мной Кэтрин самым варварским способом.

— Я хочу… Я хочу, чтобы ты был моим первым… — шепчет Кэтрин и прикасается к моей щеке ладонью.

— Первым и единственным, — поправляю я. После меня больше никого не будет. Я буду её первым и последним. — Скажи это, Кэтрин, — приказываю я.

— Первым и единственным, — улыбается она.

Тяжесть, сжимавшая мне грудь, ослабевает. Я целую её, вкладывая в поцелуй всё, что могу и хочу ей отдать. Я хочу, чтобы она знала, как много это значит для меня.

Раздвинув коленом ноги Кэтрин, я скольжу членом, имитируя секс. Несколько секунд спустя, моя девочка начинает двигаться мне на встречу, впиваясь ноготками мне в спину.

Я задеваю головкой члена её вход и Кэтрин вздохнув, замирает. Мой взгляд прикован к её лицу, и я тоже замираю.

— Больше, — наконец выдыхает она, и я даю ей то, что она просит.

Тихий стон срывается с губ Кэтрин.

— Ты самое прекрасное, что я когда-либо видел в своей жизни, — рычу я и одним мощным толчком вонзаюсь в её лоно. Крик срывается с губ Кэтрин, и я, заглушив его поцелуем, не двигаюсь. Я просто продолжаю целовать её, позволяя телу Кэтрин привыкнуть ко мне.

Я отрываюсь от её губ и покрываю лёгкими поцелуями лицо, шею и ушко Кэтрин. Я шепчу ей, насколько она идеальна, и как долго я ждал её. Я шепчу ей, что теперь она принадлежит только мне и пока я жив, буду давать ей всё, что она когда-либо захочет.

Скользнув рукой между нами, я поглаживаю её клитор.

Тихие стоны и вздохи срываются с её губ, и она начинает подмахивать мне. Мой член уже истекает спермой внутри неё, но я держусь.

Я сделаю для неё всё, что угодно. Я чувствую это до самых костей. Она моя единственная. Впервые я благодарен бомбе, разворотившей моё плечо. Именно это отправило меня домой. Отправило меня к Кэтрин. Туда, где я и должен быть. Защищать и заботиться о ней, это самое главное в мире.

Киска Кэтрин вновь и вновь сжимается, пока я поглаживаю её клитор. Её спина выгибается, и твердые как камешки соски прижимаются к моей груди. От этого ещё больше спермы вытекает из моего члена, и он дергается внутри неё. Я стискиваю зубы, используя всю внутреннюю силу, оставшуюся во мне, чтобы не сорваться и не начать сумасшедший «забег» внутри её маленького тела.

— Прости, детка, но мне нужно двигаться, — рычу я, и Кэтрин пытается двигать своими бедрами вперёд и назад. Я немного выскальзываю из неё и снова вхожу. Полные губки Кэтрин принимают форму буквы «O».

Я сильнее надавливаю пальцем на клитор, желая приблизить её оргазм, потому что знаю, что не продержусь долго.

Чёрт, у меня несколько лет не было секса, хотя каждая женщина в городке, одинокая или нет, пыталась залезть ко мне в штаны. Я даже не мастурбировал. У меня вообще пропала тяга к сексу после возвращения домой.

И вот теперь рядом с Кэтрин всё изменилось и я готов взорваться в любую секунду. Я уверен, что мог бы провести неделю внутри неё, и даже после этого мне было бы её мало.

Я двигаюсь немного быстрее, и глаза Кэтрин закрываются.

— Смотри мне в глаза, детка. Смотри на меня, — рычу я, и она выполняет мой приказ. Взгляд Кэтрин затуманен от страсти, и это лишает меня остатков контроля.

Наклонив бедра, я попадаю в идеальное местечко внутри неё, и она стонет моё имя. Снова и снова я врываюсь в неё. Мои яйца сжимаются, и я чувствую, что могу лопнуть в любую секунду.

— Детка, пожалуйста, мне нужно, чтобы ты кончила для меня. Отдайся мне. Мне нужно почувствовать, как твоя киска стискивает мой член.

От моих слов тело Кэтрин содрогается, и она сжимает меня внутри себя. Я рычу и «выстреливаю» спермой. Её так много, что она просачивается наружу. Секунды спустя, когда я, наконец, полностью опустошаюсь, моё тело слабеет, растворяясь в Кэтрин. Я зарываюсь лицом в её шею, чувствуя, что не могу пошевелиться.

Она же нежно гладит мои волосы, а я, поцеловав её шею, смотрю на неё.

На лице Кэтрин расцвела широкая улыбка, и я теперь точно знаю, что проведу всю свою жизнь, следя за тем, чтобы эта улыбка никогда не сходила с её лица.

— Мне нужно накормить тебя, — бормочет Коул. Я лежу у него на груди, а он играет с моими волосами. Он как будто очарован ими. Я качаю головой и крепче прижимаюсь к нему. Я голодна, но не хочу двигаться. По крайней мере, пока. — Детка, тебе нужно поесть.

— Мы так и сделаем. Просто дай мне ещё немного времени. Я пока не хочу вставать, — признаюсь я. Я люблю, когда он называет меня деткой. Каждый раз, когда он называет меня так, рой бабочек начинает порхать в моём животе. Мне нравится это чувство. Коул рычит мне в ответ, и я улыбаюсь. Не знаю почему, но когда он рычит, моё сердце сжимается. Мне нравится этот звук.

Мне кажется, что я люблю Коула. Я не совсем уверена в этом, потому что не знаю, что такое любовь, но то, что он заставляет меня чувствовать, кажется и называют любовью. А ещё я не хочу его отпускать. Слова Коула, когда мы занимались любовью, почти заставили меня плакать. Никто раньше не говорил мне таких приятных вещей.

Мои глаза вновь наполняются слезами, и слезинка скатывается по щеке на грудь Коула, когда я думаю об этом. Коул замирает.

— Детка, ты что, плачешь? — я поднимаю на него взгляд, и он резко перевернув меня, нависает надо мной. В его взгляде сквозит беспокойство.

— Ты сказал, что я красивая, — смущённо шепчу я.

— Ты гораздо больше чем красавица. Ты идеальна…

Я чувствую, как краснею.

— И этот румянец… — Коул двигается против меня, и его твердый член трется о мой клитор. Я тоже начинаю ёрзать под ним. Мне понравилось быть связанной с ним, когда мы занимались сексом. Я никогда в жизни не чувствовала себя так. Как будто мы одно целое.

Коул рычит, и неожиданно встает с кровати, поднимая меня и ставя на ноги. Он подходит к шкафу, и я разочаровано вздыхаю, когда он возвращается в джинсах. Они не застегнуты, и я скольжу взглядом по дорожке волос, исчезающих под поясом. Я не могу перестать смотреть на него. Он настоящий альфа-самец. Я никогда раньше не видела столь красивого мужчины. Даже шрам на плече делает его еще более мужественным. Как воина, который ринулся в бой и победил.

— Перестань так на меня смотреть, — рычит он, сокращая расстояние между нами. Он надевает рубашку мне на голову. Она доходит мне почти до колен. Это еще одна армейская рубашка.

— Ты получил ранение в армии? — спрашиваю я, прикасаясь к шраму на его плече. Я знаю, что он получил много наград и вернулся домой из-за ранения. Так вот я думаю, что это шрам последствие этого.

Коул вздрагивает.

— Да. Получил, когда был рейнджером.

— Извини, — бормочу я, опуская руку, но он хватает её и вновь прикладывает к шраму.

— Извини. Я не привык, чтобы люди видели или прикасались к нему, — голос Коула немного оседает. — Но ты можешь потрогать, детка. Ты можешь трогать меня, где захочешь. Мне бы, например, не понравилось, если бы я не мог касаться тебя, где мне хочется.

— Ты можешь касаться меня везде, — улыбаюсь ему я и провожу пальцами по шраму. — Ты расскажешь мне, как это случилось?