— Мы собирались штурмовать дом, и я услышал щелчок, когда один из моих парней вошел. Я схватил его, оттянул назад. Но, к сожалению, был не достаточно быстрым, — Коул глубоко вздыхает. — Бомба взорвалась. Я попытался заслонить парня собой, и осколки задели часть моего плеча, — я прослеживаю пальцем несколько грубых следов от глубоких порезов. — Шрапнель. Осколки надо было срочно достать, но полевые врачи не всегда действуют быстро…

Коул замолкает и я, приподнявшись на цыпочки, целую его.

— Мой папа тоже пострадал в армии, получив пулю в колено. Он не был рейнджером, как ты.

— Мне очень жаль, — бормочет Коул и, запутываясь рукой в моих волосах, притягивает меня к себе. Я кладу голову ему на грудь.

— Он сам подстрелил себя, когда чистил пистолет, — признаюсь я. Коул ничего не говорит. — Он немного взбалмошный, — добавляю я.

— Я понимаю, детка.

— А твой друг выжил? — стараюсь я перевести тему подальше от моего отца. Иногда мне трудно о нём говорить. Временами он был хорошим отцом, а в другие – ужасным. Я не знаю, ненавижу ли я его или люблю и не хочу думать об этом в данный момент.

— Да, он выжил. Вскоре после этого он ушёл в отставку. У него двое детей, жена и он хотел вернуться к ним живым.

Я прекрасно понимаю это. Если бы у меня была семья, я бы не хотела делать ничего, что могло бы навредить ей. Я бы хотела защищать их и всегда быть с ними. Это то, о чём я всегда мечтала.

— Давай, детка. Я пока приготовлю нам завтрак, а ты можешь понежиться в горячей ванне. Я не хочу, чтобы ты заболела.

Я молчу, что уже немного «больна». Но это не простуда. Это восхитительно сладкая боль, которую я готова переживать вновь и вновь.

Коул тащит меня с собой на кухню. Подняв меня, устраивает на кухонный островок и целует в нос.

— Я не очень-то хорошо готовлю, но могу приготовить яйца и бекон, — говорит мне он и стреляет в меня улыбкой, прежде чем достать продукты из холодильника.

— Я умею готовить, — говорю я ему. Я болтаю ногами, пока смотрю, как он движется по кухне. Он включает плиту и подходит ко мне. Я раздвигаю ноги, чтобы он мог скользнуть между ними. Коул отклоняет мне голову назад, и я впиваюсь взглядом в его серые глаза, завораживающие меня.

— Тебе нравится готовить?

Я слегка пожимаю плечами.

— Я очень люблю готовить. Когда у меня есть продукты…

Коул стиснув зубы, смотрит на меня.

— Составь список, детка, и я достану из магазина всё, что тебе нужно. Хорошо?

— Хорошо. Тогда я с удовольствием приготовлю для тебя, — улыбаюсь я. Мне нравится мысль заботиться об этом мужчине. Мысли о том, что он вернется с работы, а я буду ждать его, витают у меня в голове. Я бы приготовила ему ужин. И его дом мог бы стать и моим.

— Отлично. Тогда составь список, и я куплю всё, что тебе нужно. Но сегодня… Сегодня я позабочусь о тебе. Договорились? — и Коул приподнимает бровь. Боже, он такой красивый и я каким-то образом смогла привлечь его внимание. Я не знаю, как и почему, но не хочу задавать вопросы или думать об этом. Я не хочу, чтобы мои сомнения заставили меня бежать подальше от него.

— Сделка.

Коул наклоняется, и нежно поцеловав меня, отстраняется.

Его слова продолжают витать в моей голове. Он говорил так, будто я никуда отсюда не уйду. Что я должна здесь остаться. Когда мы занимались любовью, он тоже говорил так, будто бы я должна остаться с ним рядом. Хотя, наверное, мужчины всегда так говорят в порыве страсти. Но мне кажется Коул не из их числа. По-моему он говорил искренне. И впервые за долгое время бремя тревог падает с моих плеч.

Теперь я точно знаю то, что я чувствую к Коулу – любовь.

— Чёрт, — ворчу я и стискиваю зубы. Я не могу перестать сыпать проклятиями с ней. Всю жизнь я был противником этого дерьма перед женщинами, и вот, пожалуйста, сам творю это самое дерьмо. Никакого контроля. Это она так влияет на меня, и, чёрт возьми, мне это нравится. Только она. Потому что я принадлежу ей.

— Коул, — Кэтрин откидывает голову назад, и её пальцы впиваются мне в грудь. Её волосы повсюду, пока она скачет на моём члене, её маленькие бедра движутся взад-вперед. Я цепко держу её за бедра, помогая ей двигаться. Я чувствую, что она приближается к пику. Её киска сжимает меня, пытаясь высосать все мою сперму. За последние несколько дней я узнал, что её киска очень ненасытна.

Я проснулся, когда она опустилась на мой член. Она так от него зависима. Я думал, что наш последний раунд в два часа утра лишил её сил, но явно ошибся, потому что сейчас пять тридцать, и она хочет большего. Принимать больше. Я не знаю, как её крошечное тело способно на такое, но это так.

Я смотрю на пространство между нами, и вижу, как мой член скользит внутрь и наружу её киски. Её маленький клитор сильно опух. Я скольжу одной рукой между её бедер, чтобы погладить его.

— Мне нравится это, Коул. Не останавливайся.

— Никогда, — хриплю я, не в силах говорить в этот момент. Я слишком зациклен на этой богине.

— Я собираюсь кончить, — стонет она и её голова падает вперед. Мой взгляд прикован к ней. Мне нравится смотреть на лицо Кэтрин, когда её накрывает освобождение. Её киска сжимает мой член, и я взрываюсь, сперма струится из моего члена глубоко в неё. Я не знаю, откуда у меня столько запасов спермы, но она может высасывать её из меня каждое проклятое время.

— Кэтрин, — я со стоном вжимаюсь в неё, желая убедиться, что её киска принимает каждую мою каплю, желая быть глубоко внутри неё, заклеймить её.

Кэтрин впивается ногтями в мою грудь, пока её киска стискивает меня снова и снова, оргазм накрывает с головой и она не падает на меня.

Я провожу руками вверх и вниз по её спине. Ненавижу, что сегодня мне нужно идти на работу, ведь школы открыты. Я не хочу расставаться с ней, но знаю, что это жизнь, что мы должны двигаться дальше. Мне придется привыкнуть к тому, чтобы быть без неё нескольких часов подряд.

Она целует мою грудь, заставляя меня улыбнуться.

— Я не думаю, что смогу заснуть, — бормочет она мне в грудь.

— Тогда встаем. Одеваемся. Я хочу отвезти тебя кое-куда, прежде чем оставлю в школе.

— М… хорошо, — бормочет она, но не двигается. Я перекатываю нас, оказываясь сверху. Убрав волосы с её лица, целую. Поцелуй медленный и ленивый, как будто мы делали это каждое утро всю нашу жизнь. Это так естественно.

— Мне нечего одеть, — вздыхает она.

— Мы придумаем, как забрать одежду из твоего старого дома, — говорю я ей. Меня не волнует, должен ли я врываться в этот дом. Я достану ей всё, что она хочет. Также я собираюсь заказать ей кое-что. Ей нужны сапоги и хорошая зимняя одежда. — Подъем, — говорю я ей, вытаскивая её с кровати вместе со мной.

Она бежит в ванную, закрывая за собой дверь.

— Никакого душа, — кричу я, и слышу её хихиканье. Этот звук прошибает меня насквозь. Чёрт, не хотел бы я быть без неё сегодня.

Я направляюсь в ванную комнату по коридору и выполняю утреннюю рутину, прежде чем отправиться в сушилку и вытащить одежду Кэтрин. Возвратившись в спальню, бросаю их на кровать и начинаю надевать форму.

Кэтрин выбирается из ванной, когда я надеваю сапоги.

— Твоя одежда чистая, — говорю я ей. — Мне не нравится мысль о том, что ты собираешься в школу без бюстгальтера и трусиков, — продолжаю я. У неё их не было, когда я раздел её в наш первый день.

— О! — она выбегает из комнаты и через несколько минут возвращается с бюстгальтером и трусиками в руке.

— Забыла про них в спешке после моего побега из школьного душа, — застенчиво говорит она, напоминая мне о звонке, который мне нужно сделать в школу.

— Больше никакого школьного душа, — говорю я ей. — Ты принимаешь душ только со мной. Дома, — и Кэтрин улыбается от моих слов.

Она подходит к кровати и начинает одеваться, надевает лифчик, трусики и джинсы.

Она заходит в мою гардеробную и выходит через минуту с надетой сверху моей военной рубашкой. Берет резинку для волос и обертывает им низ рубашки, делая какую-то странную петлю, отчего рубашка становится короче, и смотрится лучше. Я хмыкаю в удовлетворении, что сегодня она идет в школу в моей рубашке, а моя сперма покрывает её киску. Это заставляет меня чувствовать себя немного лучше при мысли о расстоянии между нами.