Итак, Руссо привлек внимание к истории народов, увидев в народной культуре здоровое, естественное начало в противовес современной ему «испорченной» феодальной цивилизации. Кант ввел в науку в качестве обязательного принцип критического анализа. Гердер указал на необходимость рассмотрения любого конкретного явления в национально-исторических и межнациональных взаимосвязях.
Так выглядит ранний этап философско-исторической «родословной» философии и теории литературы как науки в том числе.
Важна и конкретная историко-литературная сторона трудов Гердера: его стремление распространить на литературу идею закономерности и взаимосвязанности явлений, принцип историзма. Именно Гердер заложил первые основания к построению сравнительного изучения поэзии во всех ее формах и судьбах. У него уже намечается метод сравнительного изучения литературно-исторических явлений.
Не прихотью отдельных писателей, не субъективными идеями совершенствования личности определяется литературное развитие, а историческими и природными условиями.
История не движется вспять, невозможен и возврат к прошлым формам искусства. «Гомер, Гезиод, Орфей, я вижу ваши тени перед собой в толпе на островах счастья, – говорит Гердер, – и я слышу отголосок ваших песен; но у меня нет корабля от вас в мою страну и в мой язык. Волны на море заглушают арфу, и ветер отвевает ваши песни назад, туда, где они никогда не замолкнут в амарантной зелени при вечной пляске и празднике».
Иначе говоря, Гердер утверждает мысль о том, что у каждого времени и у каждого народа свои, неповторимые черты, закономерности, условия жизни, формы творчества.
Идее закономерности литературного развития Гердера противоречила эстетика классицизма, воспринимаемая им как возврат к прошлому. «О, проклятое слово: “классический”! Оно разделило выражение от мысли и мысль от производящего ее события», – пишет Гердер.
Если идеализм и абстрактный гуманизм философско-исторических взглядов Гердера встретили критику в России, то к литературной концепции Гердера ученые отнеслись с большим сочувствием.
Труды Гердера объясняют последующие явления в западноевропейской филологической науке. «После Гердера становятся понятны братья Гриммы с их энтузиазмом к народной поэзии, выше которой они ничего не знают…» – отмечает академик А.Н. Пыпин. Гердер заложил основы новых научных принципов в изучении древних периодов литературы.
Взгляды Гердера не противостоят взглядам немецких идеалистов. Более того, немецкая идеалистическая философия также во многом обязана своим происхождением Гердеру. И дело не столько в преувеличении значения Гердера в истории литературоведения, а в том, что обе научные школы – народоведческая и философско-эстетическая (гегельянско-шеллингианская) – восходят к одному источнику – к Гердеру и к сходству условий национального развития в Германии и России.
Усиление влияния философии немецкого идеализма и проникновение в Россию романтических теорий и романтической поэзии обнаруживается в конце XVIII в. и особенно в первой трети XIX столетия.
Немецкая идеалистическая школа Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля взяла у Гердера «идеальную» сторону его учения. К «идеальной» стороне теории Гердера относятся выдвинутые им принципы гуманности и историзма как бы вне их приложения к народной поэзии.
Российская теория литературы унаследовала учение Гердера, приложив «идеальную» теорию к практике, т. е. занявшись непосредственно изучением древней русской литературы и народного творчества.
Не все приемлемо в «гуманно-идеалистических» концепциях Гердера, т. е. в его философии, но глубоко трогает его стремление к изучению конкретных условий жизни народов, национальных литератур в их взаимосвязях.
Наибольшее значение имеют труды Гердера первого периода его деятельности (до 1778 г.), такие, как «Отрывки о новейшей немецкой литературе», «Немецкое искусство», «Критические леса…». В более поздних его трудах – в «Письмах о гуманности», в книге «Идеи о философии истории человечества» – черты позитивного мировоззрения ослабевают. В своих работах «Каллигона», «Метакритика» Гердер переходит на откатные позиции и рекомендует в качестве образцов классические драмы, словом, выступает против идей своей юности.
Влияние идей Гердера на развитие европейской и отечественной науки и литературы было своеобразным. Это влияние было как бы косвенным, опосредованным, так как Гердер, в отличие от многих деятелей XVIII в., не имел в европейской мысли такого определенного имени, в котором олицетворялось бы его историческое значение (как это стало, например, с французскими именами Вольтера, Монтескье, Руссо, английскими именами Шефтсбери, Юма, немецкими именами Лессинга, Канта и т. д.). На французскую романтическую философию, а также на первые шаги научного литературоведения в России Гердер оказывал влияние «посредственно», «суммой идей».
На предложенный Гердером принцип воссоздания (путем реконструкции) лексических значений и образов по их изначальным, первичным формам, сохранившимся в народном творчестве, опиралась не только культурно-историческая, но и мифологическая школа в Германии (Я. Гримм) и в России (Ф.И. Буслаев).
Был принят на вооружение принцип сравнительного изучения различных национальных литератур в их взаимосвязях и взаимовлияниях. Принцип сравнительного изучения литератур позднее лег в основу сравнительно-исторической школы в Германии (Т. Бенфей) и в России (А.Н. Веселовский).
В становлении теории литературы первым этапом был интерес к изучению памятников народной старины, отмеченный в русской литературе деятельностью Н.И. Новикова, М.Д. Чулкова, И. Прача, в европейском литературоведении – изысканиями братьев Гримм.
На втором этапе (1830-е годы) теория «гуманного идеализма» Гердера послужила основой философии и поэзии немецкого романтизма: поэзия Гёте и Шиллера, философия Шеллинга и Гегеля были бы невозможны без предварительной работы Гердера. Шлегель, Фихте, Шеллинг под влиянием Гердера участвовали в разработке теории романтизма. Идеи Гердера творчески перерабатывают и развивают «романтики народности» 1830-х годов в России, исследователи фольклора и древней литературы И.И. Срезневский, О.М. Бодянский, М.А. Максимович.
Гердер не разделял увлечения средневековой религиозной мистикой, свойственного некоторым писателям-романтикам. Напротив, именно в трудах Гердера – источник прогрессивного романтизма начала XIX в., сочетающегося с идеей «народности».
Конечно, истоки мировоззрения Гердера нужно искать в комплексе идей времени. Но, повторим, самое сильное влияние на него оказал Руссо.
Таким образом, и во втором, и в последующих поколениях немецкой исторической школы обнаруживается влияние Руссо, воссоздавая через Лессинга, Канта, Гердера, Шиллера последовательную цепь взаимовлияний и взаимосвязей, завершившуюся становлением народно-исторической литературной теории.
Этот путь развития общественной мысли, однако, не является следствием количественного увеличения сходных идей и служит в конечном счете показателем научного прогресса вообще.
Гердер был ученым энциклопедического масштаба. Помимо Руссо и Канта, ему известны были Вольтер, энциклопедисты, в особенности Монтескье, английские философы Лейбниц и Спиноза.
Гердер выводит закон об изменчивости человеческих понятий во времени в связи с особенностями быта, культуры и т. д. Именно поэтому он первый выступил с отрицанием «права древних на господство в новейшей литературе», т. е. против ложного «классицизма» («псевдоклассицизма»). Он призывал к изучению национального движения, которое рассматривало бы поэзию не как повторение чужих форм, а как выражение национальной жизни. «Нет никакой славы» быть «вторым Горацием» или «вторым Лукрецием», говорит он.
Воззрения Гердера на историю литературы были выше взглядов Лессинга и Винкельмана, возвеличивавших античные идеалы литературы. История поэзии, искусства, науки, образования, нравов – это история народов, утверждает Гердер. Но он не хочет разделять с Руссо его идеализацию первобытного состояния человечества. Несмотря на свое глубокое уважение Руссо, Гердер называет «безумными» его призывы к возврату в прошлое, в древность.