Сержант успел вскочить с другой стороны и держал наготове свое оружие, хотя никто из пассажиров не пытался нам противостоять. Они никак не отреагировали, когда сержант попытался официальным тоном заверить их, что нас вынудила на эти действия крайняя необходимость и у них нет оснований для беспокойства.

Поскольку внутри кареты больше не было мест, доктору Фрейду пришлось остаться на подножке, он придерживался за раму окна и его волосы развевались на ветру.

Остальные полицейские и участники похоронной процессии, пораженные, остались сзади.

— Как проехать к ближайшему вокзалу? — обернувшись, крикнул Холмс.

— Поезд на Мюнхен отходит только с...

— Черт с ним, с мюнхенским поездом! Где ближайший вокзал?

Сержант ткнул рукой в направлении, которое должно было привести нас на вокзал Хейлигенштадт, и я услышал, как над головой снова свистнул бич, которым Холмс подгонял лошадей.

Кроме храпа лошадей, скрипа упряжи и всхлипываний пожилой дамы, в карете больше не было слышно никаких звуков. Сержант, внимательно осмотрев ее пассажиров, коснулся меня локтем и сделал движение головой. Я взглянул. На внутренней стенке дверцы красовался изысканный герб.

— Надеюсь, герр Холмс знает, что делает, — выдохнул он.

— Как и я, — это было все, что сказал Фрейд. В проеме окна виднелась его голова, и герб на дверце тоже привлек его внимание.

— Не стоит беспокоиться, — ответил я, но в этих обстоятельствах мои слова прозвучали как нельзя более глупо и я сразу же пожалел, что произнес их.

После того как мы снова пересекли канал, карета со скрипом сделала резкий поворот, и мне показалось, что два ее боковых колеса чуть ли не оторвались от земли. Когда она восстановила равновесие, слева я увидел массивное здание вокзала.

Через минуту карета резко остановилась и, прежде чем мы успели покинуть ее, Холмс уже соскочил с облучка и торопливо направился к зданию. Мы бросились за ним, сержант еще раз извинился перед изумленным обществом в карете за наше фантастическое вторжение в столь грустный для них день и даже отдал честь, на которую никто не обратил внимания.

Мы настигли Холмса, когда тот в ходе оживленного разговора с начальником вокзала получил подтверждение, что барон фон Лейнсдорф три часа тому назад отбыл на заказанном им специальном поезде.

— Мы тоже закажем, специальный поезд, — сообщил ему Холмс, но начальник вокзала объяснил, что это надо делать заблаговременно, за несколько часов, чтобы подготовить паровоз и, связавшись по телеграфу? очистить путь впереди. Стало ясно, что едва мы покинули резиденцию барона в середине дня, как тот занялся приготовлениями.

Холмс слушал вполуха подробные объяснения исправного служаки, не отрывая взгляда от платформы. Наконец глаза его вспыхнули: он увидел паровоз под парами с прицепленным сзади тендером и вагоном.

— Так что, как видите, мейн герр...

— Боюсь, что у меня нет времени спорить с вами, — прервал его Холмс, демонстрируя начальнику вокзала мой револьвер. — Мы воспользуемся вот тем транспортом, если вы, конечно, ничего не имеете против.— И от ткнул оружием в направлении паровоза.

Железнодорожник от изумления растерялся, но пришедший, наконец, в себя сержант решил, что дело заходит слишком далеко.

— Послушайте... — начал было он, но мой друг был не в том настроении, чтобы пускаться в разговоры.

— Протелеграфируйте по линии, — приказал он. — Прикажите им остановить тот поезд любой ценой. Пусть они используют любой предлог и тщательно обыщут багаж. Багаж! И быстрее, у нас на счету каждая минута. От быстроты ваших действий может зависеть жизнь женщины и ход истории!

Вымуштрованный сержант был не силах сопротивляться столь решительно отданному приказу и беспрекословно бросился его исполнять.

— А вы будьте любезны сопровождать нас, — предложил Холмс начальнику вокзала, на что несчастный только пожал плечами и подчинился. При нашем появлении машинист проверял клапаны, но через несколько секунд ситуация стала ему ясна. Он только поднял брови, когда начальник вокзала сообщил, что его маленький состав обретает статус специального, после чего должен вернуться обратно.

— Куда мы направляемся? — осведомился он, видя, что начальник вокзала не собирается расставаться с ним.

— В Мюнхен, — ответил Холмс, демонстрируя машинисту револьвер. — Доктор, — повернулся он к Фрейду, прежде чем машинист успел ответить, — у вас нет необходимости сопровождать нас. Может, вам лучше расстаться с нами?

Грустно усмехнувшись, Фрейд покачал головой.

— Я принимал такое участие в этом деле, что не могу не присутствовать при его завершении, — ответил он, демонстрируя ту стойкость, которая была ему свойственна,— да у меня и свои счеты с бароном. Кроме того, эта женщина — моя пациентка.

— Великолепно. Итак...

— Но у нас не хватит топлива до Мюнхена! — запротестовал машинист, придя в себя от изумления после того, как он увидел револьвер и услышал цель нашего назначения, — да и стрелки... все стрелки не в порядке.

— Столкнувшись с препятствием, мы его преодолеем,— ответил я. — Что же касается стрелок, то мы будем переставлять их по мере необходимости.

-— Никогда не знал пределов ваших способностей, — улыбнулся Холмс. -— Итак, в путь — и на полной скорости!

Машинист и начальник вокзала беспомощно посмотрели друг на друга. Начальник кивнул. Машинист, испустив пессимистический вздох, повернул рычаг, и мы двинулись в путь.

 15

Погоня

Мы не могли двинуться с места в карьер— во всяком случае, пока не выбрались за пределы Вены. По пути мы пересекали бесчисленное количество стрелок, да и путь, который по предместьям города шел к северо-востоку, не был предназначен для безостановочной езды. Первые полчаса едва не свели нас с ума, поскольку нам с Фрейдом приходилось постоянно вылезать из кабины паровоза и, повинуясь указаниям машиниста, переставлять стрелки, в то время как Холмс, не выпуская из рук моего револьвера, следил, чтобы машинист и начальник вокзала не помешали нашим планам.,

Стремительно спустившаяся ночная мгла осложняла нашу задачу. Стало трудно различать стрелки, и, более того, нам приходилось возвращать их в прежнее положение,-чтобы не стать виновниками будущих крушений.

Осталось добавить, что переводить стрелки было нелегко и порой требовались усилия нас обоих, чтобы поставить их в правильное положение. Я испытывал благодарность к Фрейду, вызвавшемуся сопровождать нас. Без него наше положение значительно бы осложнилось.

Мы миновали Хермлеер-парк, едва различимый в сгустившейся тьме, и направились к югу, где наша ветка влилась в основную линию, тянувшуюся с того большого вокзала, на который мы с Холмсом впервые прибыли в этот город, — казалось, это было век тому назад. То и дело попадались стрелки, которые приходилось переводить туда и обратно, и, справившись с последней, мы с Фрейдом буквально взмокли, но наконец-то наш поезд без остановок двинулся в ночь.

К тому времени Холмс успел рассказать машинисту и начальнику станции причину нашего появления, и, внимательно выслушав его, они разительно изменились. Вместо работы под угрозой револьвера, который Холмс тем не менее держал под рукой, они предложили нам содействие и в самом деле стали трудиться на пределе сил.

Ночной воздух был прохладен, но, работая не покладая рук, мы согревались. Тот, кому не доводилось кидать уголь в топку паровоза, не может представить себе, насколько это изматывающее занятие. Но чтобы мчаться со скоростью, которая позволила бы нагнать поезд барона, мы должны были постоянно загружать уголь в топку.

И какой в ней пылал огонь! Мимо нас пролетали городки и поля, а мы с Фрейдом кидали лопату за лопатой, словно от этого зависела наша жизнь. Я сдался первым. Старый шрам на ноге стал мучительно болеть, потому что я растревожил его, постоянно спрыгивая и залезая на паровоз, когда приходилось переводить стрелки, Возбуждение не давало мне заметить боль, но теперь приступы ее стали повторяться с тревожащей регулярностью.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: