Фредди съежился.

— Видите ли, старина... черт побери, Джек! Вы только не обижайтесь, но Они были правы!

— Ну?

— Вы же знаете, что пилеров в самом деле воспринимают как отбросы общества.

— Это относится и к полковнику Роуэну? Или к Ричарду Мейну? Или даже к мистеру Пилю?

— Тут совсем другое дело. Пиль — член кабинета министров. Остальные двое — комиссары. Но все остальные и прочие? — Фредди помолчал, копаясь в зубочистках на столе. — Черт побери, все так неожиданно обрушилось! Почему вы не сказали, что просто хотите все выяснить? Или что вы хотя бы светский репортер? Это бы все восприняли куда лучше. Но пилер! Пилер осмеливается задавать вопросы офицеру гвардии, как, например, Хогбену?

Чевиот положил на тарелку нож и вилку, которые крутил в руках. Он промолчал; он понимал, в каком затруднении находится юноша, лет на шестнадцать или семнадцать моложе его, который пытается помочь ему. Он продолжал есть.

— И вы! — сказал Фредди, возя по столу зубочисткой. — Вы! Пилер! До сих пор! Но, по крайней мере (я надеюсь, старина!), еще не слишком поздно?

— Не слишком поздно?

— Я слышал, что вы вроде окончательно не присоединились к ним, верно? Вроде стукнули кулаком по столу или что-то такое?

— Нет.

На бледном с красным носиком лице Фредди появилось нечто вроде оживления, и он взъерошил свои бакенбарды. Положив зубочистку, он тихо обратился к Чевиоту.

— Вы должны все это бросить, старина. Тогда все поймут, что вы просто пошутили, и мы все вместе посмеемся.

— Пошутил?

— Ну, скажем, у вас такая странная манера шутить, не так ли? Но бросьте эту историю. Я чертовски сожалею; вы колоссально всех обдурили, но должны бросить. Если вы этого не сделаете...

Фредди облизал губы. Ему было невероятно трудно поднять глаза на собеседника, к которому он испытывал искреннюю привязанность. Но Чевиоту внезапно стало ясно, что в характере Фредди Деббита гораздо больше силы воли, чем он мог подозревать.

— Джек! Некоторые из нас... а, черт возьми, мы любим вас! Но если вы не бросите это дело...

— Да? И если я не брошу это дело?

— Тогда, черт побери, мы заставим вас это сделать!

Чевиот положил нож и вилку.

— И как вы предполагаете с этим справиться?

Фредди было уже открыл рот, чтобы возразить ему, как

в этот момент у их столика показались два человека. Одним из них был официант, который нес на подносе кларет и бисквит для Фредди. Другим был гвардейский офицер в полной парадной форме.

Это был изысканный молодой человек, аккуратно причесанный, двадцати с небольшим лет. Его высокая меховая шапка с коротким красным плюмажем справа говорила, что он принадлежал ко Второму, или Колдстримскому, полку, и держался он неестественно прямо.

У него были проницательные умные глаза, манеры сдержанные и вежливые, хотя и в нем чувствовалась та же расслабленность и томность, свойственная его коллегам.

— Я не ошибаюсь, вас зовут мистер Чевиот?

— Да, — ответил Чевиот.

Он даже не приподнялся, чего, казалось, ожидал офицер. Он просто смерил подошедшего взглядом сверху донизу, не выказывая ему никакого расположения.

— Надеюсь, вы не будете удивлены, сэр, когда я сообщу вам, что я здесь по поручению моего друга капитана Хогбена из Первого пехотного полка.

— Да?

— Капитан Хогбен поручил мне высказать вам его мнение, что ваше поведение прошлым вечером, по крайней мере в двух случаях, носит оскорбительный, не джентльменский характер.

Застонав, Фредди Деббит выругался сквозь зубы. Официант мгновенно исчез, как будто его сдуло ветром.

— Ну и? — спросил Чевиот.

— Исходя из этого, — продолжил офицер, капитан Хогбен поручил мне сообщить вам, что, учитывая ваше совершенно неприемлемое для него положение члена так называемой полиции, он готов удовлетвориться письменным извинением.

Отодвинув дубовую скамью, Чевиот встал.

— Да плевать мне на него, — почти вежливо сказал он. — Но с чего это взяли, что армия может равняться с полицией?

Сухое умное лицо его собеседника осталось бесстрастным. Но легкая мгновенная судорога заставила дернуться его щеку.

— Я должен предупредить вас, сэр, что в противном случае вы получите еще один вызов. Я лейтенант Уэнтворт из Второго пехотного. Вот моя карточка.

— Благодарю.

— Тем не менее, сэр, я еще не закончил.

— Так, будьте любезны, заканчивайте,

— В том случае, если вы отказываетесь принести письменные извинения, капитан Хогбен просит вас представить мне своего друга, с которым мы могли бы обговорить время и место встречи. Каков будет ваш ответ, сэр?

— Мой ответ будет — нет.

Во взгляде лейтенанта Уэнтворта мелькнуло удивление.

— Должен ли я понимать вас, сэр, что вы отказываетесь от вызова?

— Конечно, отказываюсь.

— Вы... вы предпочитаете принести извинения?

— Конечно, нет.

В кофейне наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь слабым потрескиванием газовых светильников.

— Что я могу передать капитану Хогбену?

Вы можете сказать ему, — едва ли не с нежностью сказал Чевиот, — что у меня есть работа и нет времени заниматься детскими шалостями. Кроме того, можете передать ему, что я надеюсь увидеть его когда-нибудь поумневшим.

— Сэр! — почти нормальным человеческим голосом воскликнул лейтенант. Лицо его потеряло надменное окаменевшее выражение. — Вы понимаете, что вас ждет? Вы знаете, что может сделать капитан Хогбен?

— Надеюсь, у меня нет необходимости уточнять, куда он может засунуть то, что собирается делать. Будьте здоровы, сэр.

Лейтенант Уэнтворт уставился на него.

Его левая рука опустилась на рукоятку шпаги. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить себе усмешку. Но уголки его губ чуть приподнялись, изображая легкое презрение, и подбородок, перетянутый ремешком мехового кивера, дрогнул. Он поклонился Чевиоту в ответ, резко повернулся и вышел из кофейни, четко печатая шаг.

Двое мужчин в отдаленной нише, которые приподнявшись, чтобы наблюдать за происходящим, торопливо сели. Чевиот видел, как его позор отразился во взгляде Фредди Деббита, который с тихой, молчаливой, но закипающей в нем яростью продолжал приканчивать свою яичницу с ветчиной.

— Джек!

— Да?

— И это вы? — вырвалось у Фредди. — Оказались трусом?

—Вы в самом деле так считаете, Фредди? Кстати, — и  Чевиот отодвинул тарелку, — вы хотели поведать мне, как собираетесь заставить меня уйти из полиции?

— И вы сейчас думаете об этом! О, Господи! Да Хогбен возьмет хлыст...

— Как, Фредди? Как вы заставите меня подать в отставку?

— Это не я, — возразил собеседник, который уже почти успел покончить с кларетом. —Это сделают другие. Когда новость станет известна повсеместно, вас нигде не будут принимать. Вам придется уйти из всех своих клубов. Вы не сможете показаться ни в Аскоте, ни в Ньюмаркете[23]. Как пилер вы не сможете зайти даже в игорный дом...

— Даже, — спросил Чевиот, — к Вулкану?

— Почему именно к Вулкану? — запнувшись, быстро, спросил Фредди.

— Не важно. Не имеет значения.

— Черт побери, Джек, вы совершенно не тот человек, которого я видел две недели назад! Это все Флора Дрейтон? Ее влияние? Или что? — Сделав последние глотки кларета, Фредди проявил склонность к сентиментальности и плаксивости. — Но не могла же она требовать от вас, чтобы вы стали паршивым пилером. Почему бы не считать, что все ваши действия прошлой ночью были связаны с Пег Ренфру и драгоценностями? Да что там, я мог бы сказать вам... — Спохватившись, он замолчал.

— Да, — согласился Чевиот. — Так я и предполагаю, что могли бы.

— А?

— Только что, Фредди, я благодарил вас за помощь, которую вы мне оказали. И вы, и леди Корк, и Луиза Тремьян. Но, в сущности, никакой реальной помощи вы мне не оказали. Леди Корк была слишком упряма; мисс Тремьян слишком боялась Бог знает чего; вы же испытывали благоговейный страх перед вашими друзьями.