Раньше в этой части Копакабаны стоял только один квартирный дом, остальные — частные домики. Позднее их снесли, и на их месте возвели высотные здания. К счастью, они не закрыли чудесный вид на океан, открывавшийся с балкона моей квартиры. Прожил я в этом доме почти 10 лет. Завел много друзей. В нем жили люди разных национальностей, не только бразильцы. Это были представители свободных профессий — писатели, журналисты, художники, музыканты, артисты. Мы часто балагурили до утра, особенно по праздникам, пели песни под гитару, обсуждали последние новинки литературы, театра и музыки, шутили, смеялись. Дом был капитальный, и шум не проникал в соседние квартиры. Да и жильцы были терпимы друг к другу. Но постепенно окна в доме стали гаснуть и не загорались вновь. Прежние обитатели разъехались. Однажды утром, выглянув из окна и увидев суровую гладь океана под серым небом, я ощутил, что счастливая пора прошла безвозвратно. В доме появились новые люди, но они не походили на прежних жильцов. Стало понятно, что лучшие времена не вернутся и мне тоже надо уезжать.

От жизни в доме на Копакабане у меня остались приятные воспоминания о трех женщинах — моих соседках. Это типичные бразильянки со своими достоинствами и слабостями, хотя жизнь распорядилась их судьбами по-разному.

В тот день, когда я поселился в этом доме с небольшим двориком, заросшим деревьями манго и акации, на лестнице мне повстречалась молодая блондинка. Я с трудом сдержал восхищение очарованием этой женщины. Позже я узнал, что Элизабет приехала в Бразилию в 1950 году из Варшавы. Ей тогда было тридцать, мне — почти столько же. Не скажу, что она была красива, но очень миловидна. У нее были голубые глаза и льняные волосы! Больше всего в ней подкупало врожденное обаяние, сквозившее в каждом жесте, фразе, манере общения. Мы были с ней просто очень хорошими друзьями. Мне нравилось бывать в ее обществе, где нередко появлялись интересные люди. В музыкальных кругах Рио-де-Жанейро Элизабет слыла талантливой пианисткой и частенько выступала с концертами.

Однажды на вечеринке у нее дома она представила меня молодому, но уже известному пианисту Артуру Морейра Лиме. В возрасте восьми лет он дал первый публичный концерт, приятно удивив меломанов Рио-де-Жанейро, а после окончания колледжа всерьез занялся музыкой. Успешные выступления на нескольких конкурсах в Бразилии открыли дорогу в Париж, где музыку ему преподавала сама Маргарита Лонг. Потом он учился в Московской консерватории, а в 1965 году стал лауреатом международного конкурса имени Шопена в Варшаве. Со временем Морейра Лима приобрел широкую известность за рубежом, поселился в Вене — городе, который он считал самым подходящим местом для музыканта. В Бразилию Артур приезжал каждый год, охотно встречался со своей публикой и друзьями — музыкантами. В один из таких приездов кто-то из приятелей привел его на вечеринку к моей соседке.

Прошло много лет. Как-то, движимый тоской по прошлому, я заглянул в наш бывший дом на проспекте Атлантика. В сутолоке жизни давно потерялась из виду моя знакомая полячка. И каково же было удивление, когда на лестничной площадке пятого этажа я увидел табличку с ее фамилией. Я не удержался и позвонил в ее квартиру. Дверь открыла Элизабет, вопросительно посмотрела на меня, а потом радостно захлопала в ладоши.

— Сколько лет прошло с тех пор, как мы виделись последний раз?

— Наверное, лет десять.

По бразильской привычке, как старые знакомые, мы расцеловались. Ее внешность почти не изменилась: прежняя стройность и грация. Остались такими же выразительные голубые глаза, вот только лицо стало бледнее. Как и прежде, она вызывала симпатию, располагала своей ласковой манерой вести беседу. Мы проговорили часа три, делясь впечатлениями о прожитом за годы разлуки. Элизабет по-прежнему занималась музыкой, но теперь больше преподавала в местной консерватории. Бразильского мужа она себе так и не завела. Жила, как и прежде, вдвоем с дочерью и, как мне показалось, была счастлива. Может быть, тогда я впервые пожалел, что жизнь развела нас в разные стороны…

На одном этаже со мной в двухкомнатной квартире жила молодая женщина. Звали ее Камелия. Прошло два года, как она разошлась с мужем. В то время развод не был разрешен, поэтому формально они оставались в браке. Камелия была очень привлекательной женщиной. Высокая, стройная, с правильными чертами смуглого лица, она производила неотразимый эффект на мужчин. Женщине с такой внешностью в Бразилии нелегко. На нее пялит глаза каждый второй прохожий. И если бы только это! Нередко к ней приставали на улице с предложениями, которые не могли не вызывать у нее возмущение.

После развода Камелии пришлось самой зарабатывать на жизнь. Три года прошло с тех пор, как она закончила факультет права, но на работу устроилась недавно. Атмосфера на службе ей не нравилась. К ней постоянно приставали сослуживцы, даже шеф делал ей весьма недвусмысленные намеки. Поэтому она решила подыскать новую работу. Однажды я столкнулся с ней недалеко от нашего дома. Камелия была настолько расстроена, что я пригласил ее в ближайшее кафе выпить чашку кофе, чтобы как-то утешить. Мне было жаль, что у такой красивой женщины, имеющей хорошую профессию, не ладится на работе. И тут меня осенило, что причина всего — ее красота. Будь она уродливой или просто дурнушкой, у нее не было бы никаких проблем.

В тот день Камелия побывала в экспортно-импортной фирме, которая подыскивала юриста. Вначале все шло хорошо. Принимавший ее служащий вел себя вполне прилично, но когда узнал, что она разведена, его как будто подменили. Он перестал писать, поднял глаза и стал нагло разглядывать. Его похотливый взгляд и многозначительная улыбка вывели ее из себя. Камелия встала и ушла, бросив на чиновника презрительный взгляд. У нее не было иного способа как-то ответить на неуважение к разведенной женщине.

— Я больше не могу сносить такого отношения, — пожаловалась Камелия.

— Успокойся, не стоит обращать на это внимание. Давай выпьем кофе, — предложил я.

— Разведенной женщине трудно жить в этом городе, где даже знакомый мужчина, которому она приглянулась, начинает вести с ней весьма недвусмысленные разговоры.

— Наверное, это происходит потому, что развод дает ему основание считать такую женщину одинокой, нуждающейся в поддержке друга в трудную минуту.

Прошло несколько дней. Я вновь увидел Камелию на набережной.

— Как твои случайные поклонники, продолжают приставать?

— Еще бы, — Камелия грустно улыбнулась. — Иногда я начинаю думать, что иного отношения к разведенной женщине быть не может.

— Тебе нужно найти мужчину, который стал бы ухаживать за тобой, демонстративно показывая это всем твоим знакомым и сослуживцам. Тогда они начнут относиться к тебе уважительно. Думаю, смогу помочь тебе в этом.

— Каким образом?

— Я договорюсь с одним приятелем, чтобы он поухаживал за тобой. Его появление в твоем окружении отпугнет от тебя всех поклонников. Если нужно будет, он поможет тебе найти новую работу.

— Я согласна. Надеюсь, что из этой затеи что-то получится.

Вскоре я их познакомил, объяснив приятелю, что от него требуется. Он довольно успешно разыгрывал роль возлюбленного и сумел защитить репутацию Камелии как порядочной женщины в глазах ее сослуживцев. Но этим дело не кончилось. Они понравились друг другу настолько, что Камелия, к моему сожалению, покинула наш дом и переехала жить к своему новому мужу, хотя еще долго не могла оформить с ним свой брак. Они сделали это лишь после того, как в Бразилии был принят закон, разрешающий разводы.

С балкона своей квартиры на третьем этаже Соланж разглядывала непрерывный поток автомашин, которые двигались по проспекту Атлантика. Увидев меня, она приветливо помахала рукой. Мы с ней были давно знакомы, но я все никак не мог понять, чем она занимается. К ней частенько приезжал мужчина лет сорока и проводил у нее два-три часа. Иногда они уезжали куда-то вечером. Однажды мы ехали вместе в лифте, и Соланж представила мне своего приятеля. Звали его Сержио. Он был владельцем известной адвокатской конторы.