Через пару дней мы встретились с Пабло на пляже. После недолгой прогулки он предложил зайти к нему и выпить русской водки. Его дом стоял в ста метрах от океана. Перед большим строением, стены которого были выкрашены в белый цвет, а окна — в синий, возвышались стройные королевские пальмы. Мы прошли через просторный холл и поднялись на второй этаж. У стойки бара хозяин предложил водку, вино и пиво. Почти весь второй этаж занимала гостиная с большим количеством антикварной утвари. На одной из стен висели старинные иконы и картины с русскими пейзажами. Чувствовалось, что в доме царил культ всего русского. В этом проявлялась тоска по утраченной родине, которой страдают многие русские.

Мы расположились на просторном балконе; наслаждаясь прекрасным видом голубого океана под палящими лучами солнца. Выпили по рюмке «смирновки». Пабло продолжил рассказ о своей жизни в Бразилии.

— Мы прибыли в Сан-Паулу не с пустыми руками, поэтому нам было значительно легче, чем многим соотечественникам. Сан-Паулу понравился сразу. В то время это был красивый город в европейском стиле. Мягкий климат привлекал сюда многих иммигрантов из Европы, которые не могли свыкнуться с угнетающей жарой тропиков. Население едва превышало один миллион. Еще только начинался промышленный бум, превративший его в современного монстра. Почти не было фавел — источника преступности, захлестнувшей город в 80-х годах.

— Как вы устроились в Бразилии?

— Через два года я женился на русской девушке из Одессы. В то время ей было 20 лет. Наш брак оказался удачным. У нас три дочери, шесть внуков. У меня нет причин жаловаться на судьбу. Все дочери получили высшее образование и неплохо устроились в жизни. Мои дела шли хорошо. Возможности для предпринимательской деятельности в Бразилии в те времена были безграничные. Приличные деньги можно было заработать довольно легко. Через два года я продал авторемонтную мастерскую и купил автобусную компанию. Она обслуживала центральный район города. Пассажиров было предостаточно. Дела шли хорошо. Мы приобрели прекрасный дом в престижном районе Пакаэмбу. У нас была прислуга, повар и шофер. Дочери учились в частном колледже. В середине 50-х годов я продал автобусную компанию, получив за нее миллион долларов. Захотелось сменить профиль деятельности. Автобусный бизнес не имел больших перспектив.

Появились новые идеи. Я занялся импортными операциями. В то время Бразилия испытывала острую нужду в промышленном оборудовании. Не хватало элементарного. Мне удалось провернуть несколько рискованных, но очень выгодных сделок. Много денег я заработал на поставках грузовиков, оборудования для фабрик и заводов. Когда закончилась корейская война, я поехал в Корею и купил у американских военных интендантов большую партию новеньких дизелей для танков, которые можно было использовать на автобусах, а также в качестве генераторов электростанций в сельской местности. Обошлись они мне дешево, а продал их в Бразилии в несколько раз дороже. Часто по делам ездил в США, где у меня появились хорошие связи в деловом мире.

В начале 60-х годов я увлекся рыболовным бизнесом. Рыболовство у бразильского побережья в то время было развито слабо. Конкурентов практически не было. Выловленная нами рыба поставлялась на внутренний рынок, а также в Японию и Корею. Моя флотилия насчитывала двадцать пять судов. Одно время я подумывал создать совместную фирму с русскими рыболовецкими компаниями, но тогда Бразилией правили военные, которые отрицательно смотрели на любые контакты с Советским Союзом. Один мой приятель, занимавший крупный пост в местных спецслужбах, отсоветовал иметь дело с русскими. А идея была заманчивая. У них было много современных и сравнительно дешевых судов.

В середине 70-х годов я продал свои суда и приобрел большой рыбоконсервный завод в Бертиоге, который переживал не лучшие времена. Это, как я потом убедился, был опрометчивый шаг. Беда не приходит одна. У меня возникли проблемы со здоровьем, и я не мог работать в полную силу. Пришлось доверять сложные финансовые дела своим помощникам, а они оказались бесчестными людьми и стали меня обкрадывать. Мой финансовый директор наделал много долгов, за которые пришлось расплачиваться мне. Чтобы покрыть все финансовые обязательства, пришлось продать даже свой дом. В начале 80-х годов я ликвидировал свою фирму «Коста Атлантика» и ушел на пенсию.

— Во сколько оценивалось ваше состояние?

— Когда я продавал рыболовецкие суда, они стоили 20 млн. долл. Продал я их одному предпринимателю, но он оказался мошенником. В португальском языке есть очень емкое слово «кафажесте». Оно означает не так уж редко встречающийся среди бразильцев тип людей — проходимца, плута. Вот и я нарвался на такого, хотя все необходимые проверки были проведены. Но он все-таки надул меня. Всего от него я получил 10 млн. долл. Он быстро перепродал мои суда и исчез. Разыскать его не смогли, да особенно и не старались. Он, видимо, заплатил кому надо и скрылся.

— А как же бразильское правосудие?

— Суды здесь такие, что добиться справедливости по экономическим делам крайне сложно, если у вас нет влиятельных друзей. Хотя я и бразильский гражданин, но все равно для коренных жителей я остался иностранцем. Сколько бы иммигрант ни прожил среди бразильцев, он не перестает чувствовать, что его полностью не признают за своего. Когда у меня были большие деньги, они компенсировали этот недостаток. Как-то с моего счета в отделении Банка Бразилии в Нью-Йорке исчезли 100 тыс. долл. Все было оформлено так, будто мною было дано указание о переводе этой суммы одной бразильской фирме. Но такого распоряжения банку я не давал. Пришлось обратиться в суд. Однако все мои усилия оказались тщетны. В бразильских судах в то время работало много бывших служащих этого ведущего государственного банка. Это была своего рода мафия. И от нее добиться справедливости было невозможно. Как раз в это время начались проблемы с рыбоконсервным заводом. Все невзгоды обрушились на меня сразу. И в результате я потерял почти все, что было заработано за долгие годы. В Бразилии можно быстро заработать большие деньги, но столь же быстро их можно потерять. И дело не в экономическом риске. В бизнесе он всегда предполагается. К сожалению, среди бразильцев слишком много жуликоватых людей, которые обведут доверчивого человека в два счета.

— А вам что, так и не удалось обзавестись влиятельными друзьями?

— В 60–70-х годах у меня было много приятелей среди военных, которые в то время правили страной. Связи с влиятельными людьми всегда имели в Бразилии большое значение. В некоторых делах они мне помогали. Речь не шла о выгодных контрактах или льготных кредитах. Мне этого не нужно было, хотя кое-какую помощь я получил, когда взялся за рыбоконсервный завод в Бертиоге, принадлежавший государству. Он находился на грани банкротства, и чиновники министерства сельского хозяйства и рыболовства долго уговаривали меня приобрести его, обещая щедрую финансовую помощь. Но они свои обещания не сдержали. Помощь была слишком мала. И все же мне удалось вытащить завод из тяжелого положения, и несколько лет дела шли довольно успешно. Наш завод производил консервы из сардин и поставлял их в США. Но рыбные запасы у бразильского побережья к тому времени сильно истощились. Ничего не делалось для их сохранения и развития. Завод стал свертывать производство. Убытки росли. Это и привело к краху моей фирмы, а вместе с ней и дела всей моей жизни.

— Как сложилась ваша дальнейшая жизнь?

— Некоторое время мы жили в городской квартире, а потом перебрались в дом на берегу океана. Я его купил лет двадцать назад у одного местного спекулянта недвижимостью. Мы его переделали, надстроили второй этаж. С тех пор и живем здесь. В Сан-Паулу бываем редко. Здесь я оценил, что такое жить в тесном общении с природой. В полнолуние ставлю сеть. Попадается, хотя и редко, белый лосось. Это — роскошная рыба. Раньше мы его поставляли охлажденным в Японию, где он был в большой цене.

— Тоскуете ли вы по родине? — спросил как-то я.