Славка перестал дрыгать ногой.

— Влас, а если я облажаюсь?

— Не облажаешься. И это слово тоже забудь, хотя бы на время.

— И всё же. Раз — и пёрну, не удержусь! — Парень тут же получил затрещину. — Да я образно же выражаюсь! Чо, я дурак пердеть? — Теперь он получил неслабую пощёчину, да так, что слетел со стула.

— Я тебе сказал про твоё «чо». Ты меня не слышал, что ли?

— Слышал, — Славик надулся и сел назад. — Если ты из–за этой переду… ерунды так психуешь, то как только опарафинюсь, так вообще убьёшь. — И всхлипнул.

— Не убью, — через паузу добавил Влас, вспомнив ночные бдения и неожиданно испугавшись всхлипа. — Но ты постарайся… Пожалуйста.

Новый этап подготовки начался со списка расхожих английских фраз. Большая часть из которых сводилась к тактичному знакомству и корректному уходу от разговора. Влас даже транскрипцию по–русски написал, но Славка фыркнул и заявил, что уж английский он в школе и в колледже «знал как бог». Бог — не бог, но к вечеру он отлично сдал экзамен на первую десятку фраз. Особенно хорошо давались предложения с сожалением о незнании языка. У Славки это получалось с грустинкой и искренне:

— Sorry, my english is bad. I think my English is very poor. I only speak a little English.

Да и беседа на тему «let me introduce myself. Pleased to meet you»* тоже удовлетворила Власа. Целый вечер был убит на оттачивание английского the assistant of Mr. Severinov. Напоследок Влас таки не выдержал и приказал Славке встать на колени. Когда тот, горько вздохнув, сполз с дивана и приземлился на пол, то Северинов, потянулся к розовой мочке уха мелкого, хозяйски понежничал с ней и велел:

— Скажи: «I’ll obey».

— А что это означает? — недовольно косясь на руку, завладевшую его ухом, поинтересовался Славка.

— Просто скажи.

— I’ll obey, — обречённо повторил парень и тихонько прибавил: — My master…**

Влас не расслышал, подумал, что тот очередное обзывательство прошептал.

Эффектный номер с конной группой! Наши лошадки парой бегают по кругу, Выполняют синхронно разные танцевальные па. Полюбуйтесь, каков экстерьер, какое понимание, какая элегантность. Воистину, без коней цирка нет!

_____________________

* Позвольте представиться. Приятно с вами познакомиться (англ.).

** Я буду повиноваться… Мой господин (англ.).

========== Номер десятый: «Сальто-мортале» ==========

— Хи–хи–хи… Ты отдавил мне ногу! А где у тебя лифчик? Хи–хи–хи! Вот умора!

— Ты же сейчас дошутишься! Встал ровно, спина! Рука куда поехала?

— Так лифчик искать.

— И не смотри себе под ноги. И–и–и! Раз–два–три, раз–два–три… Это слишком широкий шаг, мягче вступай, вкрадчивей. Веди меня!

— Так ты не ведёшься! Тебя же с места не сдвинешь!

— Это потому, что ты вечно идёшь не туда. Я тебе говорю, по часовой стрелке! И рука, выше талии. Поехали, и–и–и! Раз–два–три, раз–два–три… Голова! Не пыхти! Раз–два–три, раз–два–три…

— Какие идиоты танцуют подобный антиквариат?

— Не отлынивай. Давай ещё раз.

— Я уста–а–ал! Вон Сучара и Черножопик тоже удивляются. Блин! У меня синяк на плече будет!

— Никто твоего плеча, кроме меня, не увидит. Встань ровно. Подбородок выше и смотри на партнёршу.

— Пф–ф–ф… Умора! Влас — партнёрша! Властелина Садюговна, разрешите вас пригласить подрыгаться!

— И–и–и! Раз–два–три, раз–два–три… Хорошо! Вниз не смотри, я сказал! Чувствуй ритм, считай! Раз–два–три… Чёрт!

— Бля–а–а! — это оба повалились на пол, столкнувшись больно коленями. Влас, конечно, тяжелее, поэтому, пытаясь удержаться, повалил–таки Славку на себя. Так и рухнули, счастливо миновав угол журнального столика. Славка, правда, въехал своим лбом Власу в губу. Улёгся на своём вальсомучителе и от смеха сотрясается.

— Ой! Умора! Вот грохнусь так же на этом приёме! На столик с мороженым! Обля–а–апаюсь! У–ха–ха! Вла–а–ас! Пусти! — последнее это потому, что Влас хотя и брякнулся головой, но мелкого как обнимал, так и удерживает. Славик высвободился от его рук и уселся верхом на ударенном теле. — Влас, ну на самом деле, нафига нужен этот вальс? Ладно вилки! Схвачу ананасину мясной рогатиной, все в обморок от негодования попадают. Но это! — Он выразительно показал на лежащего Власа. — Даже если меня пригласили, хотя ведь должны приглашать мужчины, я шары прикрою и тихо скажу: Сори, ай доунт дэнс! Айм дэбил! И всё.

— Ты не понимаешь. Мне нужно, чтобы ты танцевал.

— Зачем?

— Ну… Нужно… — Влас предусмотрительно не раскрыл Славику сущность спора, пусть парень думает, что это просто блажь, ничем не подкреплённая.

— Финтишь! Колись! Нахрен тебе мои танцульки?

Наверное, можно было действительно обойтись без вальса. Но, во–первых, Влас уже пообещал Георгу и Дэну, что продемонстрирует полный комплект дрессуры: и манеры, и речь, и движения, и… — это самое сложное — безоговорочное послушание. Во–вторых, Влас просто хотел танцевать со Славиком, ощущать его тепло, его кожу, его упёртость и двигательное тупоумие. Пожалуй, «во–вторых» — это во–первых… Влас сбросил мелкого с себя и вновь устроил тренировку, которая была щедро пересыпана зубодробительными комментариями подопечного. Того бесконечно веселило, что Северинов выступает в роли партнёрши; он с приступами хихикания припадал к плечу Власа, щекотал «мужикастую даму», играл флирт. Короче, Влас добился того, чего хотел.

Именно этой ночью он вдруг понял, что счастлив. И вовсе не оттого, что развеялась скука, нашлось занятие. Он торопился домой каждый день: ведь нужно было тренировать мелкого, повторять английские фразы, смотреть, как он ест, подслушивать, как разговаривает с рыбами, пересказывая им новые понятия, с которыми его познакомил Влас. Пару раз Влас серьёзно врезал Славке за «чо» и за «бля». Но тот даже дулся прикольно: назло «истинному господину» завывал в своей комнате блатные песни под гитару:

— Друзья, друзья, купи–и–ите папиросы, подходи, пехота и матросы. Подходите, не робейте, сироту меня согрейте! Посмотрите, мои ноги босы… у–у–а… Подходите не робейте…

Или вот это (из особо полюбившихся):

— На лесоповале–е мальчишка смышлёный, прощается с жизнью, не верит в сИбя–а, ведь девочка с воли ему написала, что больше не любит, что больше не любит такого тИбя–а…

На двенадцатом куплете сей заунывной баллады, когда «смышлёный мальчишка» вернулся уже вором в законе к девочке, а она воспитывала типа его ребёнка, Влас не выдержал и ворвался в комнату. Отобрал гитару, наорал. Славка вякнул в ответ. Короче, повод нашёлся и Северинов выпорол упёртого шансонье. На кресте.

Тот сначала стал орать проклятия, и Влас решился применить кляп. Ловко вставил в разъярённого и удивлённого Славика силиконовый членик на кожаных ремешках. Теперь раздавались только мычание и то только первые три удара. Так быстро Влас никогда не возбуждался, так серьёзно он никого не бил. Никогда. Он и БДСМ никогда толком не увлекался, так, со скуки взял в руки плётку, посетил несколько ролевых вечеринок в закрытом клубе да заказал себе комнату. Если и развлекался с девчонками, то как–то всё несерьёзно: шлёпки и флоггеры, наручники и трах на качелях или ещё в каких унизительных позах. Не подсел он на эту субкультуру, хотя антураж уважал, смысл понимал, силу удара умел контролировать. А тут. Даже не считал. Опомнился благодаря стояку и испугался. Сколько раз ударил? С какой силой? Славка хоть жив?

Тот был жив, зол, косил на мучителя яростным взором, матершинно раздувал ноздри, мычал ругательно. Видимо, Влас немного успел отработать плёткой, даже спесь и дурь не успели из этого тельца выскочить. Северинову удалось не показать свой срыв. Он гордо удалился из комнаты, оставив голого Славку висеть на кресте. А сам в душ — объясняться с самим собой, уговаривать самого себя и утешать себя же.

Славик провисел почти два часа! А потом всё тот же церемониал: обессиленное, сдутое тело относится в комнату на кровать, натирается разогревающей мазью, вытягивается из этого тела сладостный стон. Влас снял кляп, обратив внимание, что глаза у мелкого закатились, дыхание кроличье, небольшой член задрался победно к самому животу, изнемогает. Парень в ауте. Мучитель обхватил розовый горячий ствол, бурлящий кровью, и стал разгонять эту чужую кровь ещё быстрее. Когда главный момент уже был близок, Власу вдруг пришла в голову «светлая мысль» — силиконовый членик изо рта Славки облизал и с нажимом вставил в анус парню, того затрясло. То ли от оргазма, который выплёвывался белым на простыню, то ли от боли в заднице, то ли ещё от чего… Северинов не понял. Полотенцем вытер свою руку, его член, кляпо–фаллос, пятна на белье. Заботливо укрыл ушедшего в нирвану Славика, даже пригладил волосы на макушке, посидел немного на краю постели с пустотой в груди наедине. Наклонился к уху с маленькой нежной мочкой, прижался к ней губами и прошептал: