Феззик лишь заплакал.

Первый профессиональный матч Феззика состоялся в деревне Сандики, в очень жаркое воскресенье. Родителям Феззика пришлось нелегко, пока они пытались затащить его на ринг. Они были абсолютно уверены в победе, ведь они так много работали для этого. Целых три года они учили Феззика, прежде чем сообща согласились, что он готов. Отец Феззика отвечал за тактику и стратегию на ринге, а его мать следила за диетой и тренировками, и они никогда не были счастливее.

Феззик же никогда не был несчастнее. Он был напуган, объят трепетом и охвачен страхом, всё вместе. Как бы они его ни успокаивали, он отказывался взойти на арену. Потому что он знал кое-что: несмотря на то, что он выглядел на двадцать, и у него уже были усы, внутри он всё ещё был девятилетним ребёнком, который любил всё рифмовать.

– Нет, – сказал он. – Я не пойду, не пойду, и вы меня не заставите.

– После всего того, через что нам пришлось пройти за эти три года, – сказал его отец. (Его челюсть уже была почти как новенькая.)

– Он сделает мне больно! – сказал Феззик.

– Жизнь – боль, – сказала его мать. – Всякий, кто говорит иначе, лжёт.

– Пожалуйста. Я не готов. Я забыл захваты. Я не изящен и много падаю. Это правда.

Это была правда. На самом деле они боялись лишь одного: не слишком ли они его торопили?

– Когда ситуация становится крутой, только крутой справляется, – сказала мать Феззика.

– Давай, Феззик, – сказал его отец.

Феззик стоял на своём.

– Послушай, мы не собираемся тебе угрожать, – сказали родители Феззика более или менее вместе. – Мы слишком заботимся друг о друге, чтобы так поступать. Если ты не хочешь драться, никто не станет тебя заставлять. Мы просто оставим тебя одного навсегда.

(Ад в представлении Феззика заключался в том, чтобы навечно остаться одному. Он сказал им об этом, когда ему было пять.)

Затем они поднялись на арену, чтобы встретиться с чемпионом Сандики.

Который сохранял титул чемпиона вот уже одиннадцать лет, с тех пор, как ему было двадцать четыре. Он был шести футов ростом, лишь на полфута ниже Феззика, очень изящен и широк.

У Феззика не было ни единого шанса.

Он был слишком неуклюж; он всё падал или же делал захваты задом наперёд, так, что они не были захватами. Чемпион Сандики играл с ним. Феззика снова и снова бросали на пол, или же он падал сам, или спотыкался, или оступался. Он всегда поднимался и снова пытался драться, но чемпион Сандики был слишком быстр для него, и слишком умён, и слишком, слишком опытен. Толпа смеялась, ела пахлаву и наслаждалась спектаклем.

Пока Феззику не удалось обхватить чемпиона Сандики руками.

Тогда толпа совершенно затихла.

Феззик поднял его.

Ни шороха.

Феззик сдавил его.

И снова сдавил.

– Достаточно, – сказал отец Феззика.

Феззик положил своего противника на пол.

– Спасибо, – произнёс он. – Ты великолепный боец, а мне повезло.

Экс-чемпион Сандики что-то хрюкнул.

– Подними руки, ты победил, – напомнила его мать.

Феззик, стоя в центре ринга, поднял руки.

– Фуууууу, – сказала толпа.

– Животное.

– Обезьяна!

– Горилла.

– ФУУУУУУУУУУУУУУУУУУ!!!

Они ненадолго задержались в Сандики. На самом деле, им было небезопасно где-либо задерживаться. Они дрались с чемпионом Испира.

– ФУУУУУУУУУУУ!!!

С чемпионом Симала.

– ФУУУУУУУУУУУ!!!

Они дрались в Болу. Они дрались в Зиле.

– ФУУУУУУУУУУУ!!!

– Мне всё равно, что говорят люди, – одним зимним днём сказала Феззику его мать. – Ты мой сын, и ты просто чудесен.

Было серо и темно, и они в спешке бежали из Константинополя так быстро, как только могли, потому что Феззик только что уничтожил их чемпиона ещё до того, как большая часть зрителей успела хотя бы сесть на свои места.

– Я не чудесен, – возразил Феззик. – Они правы, когда оскорбляют меня. Я слишком большой. Когда я дерусь, кажется, словно я издеваюсь над ними.

– Может быть, – немного нерешительно начал отец Феззика, – может быть, Феззик, если ты возможно как будто вроде проиграешь несколько боёв, они перестанут так много на нас кричать.

Жена набросилась на мужа.

– Мальчику одиннадцать, а ты уже хочешь, чтобы он намеренно проигрывал бои?

– Вовсе нет, нет, не волнуйся так, но может быть, если бы он хотя бы выглядел так, словно слегка страдает, они бы смягчились к нам.

– Я страдаю, – сказал Феззик. (Он страдал, он страдал.)

– Показывай это чуть больше.

– Я постараюсь, папочка.

– Хороший мальчик.

– Я не могу ничего поделать с тем, что я сильный; это не моя вина. Я даже не тренируюсь.

– Мне кажется, пришла пора отправиться в Грецию, – сказал тогда отец Феззика. – Мы победили всех в Турции, кто стал бы с нами драться, а атлетика появилась именно в Греции. Никто не ценит талант так, как греки.

– Я просто ненавижу, когда они кричат «ФУУУУУУУУУУУ!!!», – сказал Феззик. (Он ненавидел. Теперь в его представлении ад выглядел так: он остался один, и все вечно кричали ему «ФУУУУУУУУУУУ!!!»)

– В Греции тебя полюбят, – пообещала мать Феззика.

Они дрались в Греции.

– ААААХХХХ!!! (АААХХХХ!!! было по-гречески ФУУУУУУУУУУУ!!!)

Болгария.

Югославия.

Чехословакия. Румыния.

– ФУУУУУУУУУУУ!!!

Они попытали счастья на Востоке. Чемпион Кореи по джиу-джитсу. Чемпион Сиама по карате. Чемпион Индии по кун-фу.

– ССССССССССССССС!!! (См. примечание к АААААХХХХХ!!!)

В Монголии его родители умерли.

– Феззик, мы сделали для тебя всё, что могли, удачи, – сказали они и ушли. Их унесла ужасная чума, сметавшая всё на своём пути. Феззик тоже бы умер, только он никогда не болел. В одиночестве он двинулся дальше, через пустыню Гоби; иногда его подвозили попутные караваны. И именно тогда он узнал, как сделать так, чтобы никто больше не кричал ему ФУУУУУУУУУУУ!!!