Сергей близко-близко видел ее блестевшие глаза, по­лураскрытые губы, завиток ее волос щекотал ему под-бродок; всего чуть-чуть нужно наклониться, и их губы встретятся... Но он лишь смотрел на нее. В нем под­нималась нежность к этой девушке, и было странно, что несколько дней назад они не знали друг друга. Он еще не пытался заглянуть в себя и понять, что же произо­шло. Ему было хорошо рядом с ней, а когда он оказы­вался один, то сразу чувствовал, как не хватает ее... И не ради красного словца признался он ей, что пришел бы на свидание даже случись землетрясение. Не при­шел бы,  прибежал, хоть и земля бы под ногами колеба­лась и рушились здания. . Он совсем не знал ее. Как она жила до встречи с ним? И вообще, что она за чело­век? Нельзя сказать, что это его не интересовало, но главное — она существует на белом свете, сидит рядом, и ему хорошо с ней. Говорит она или молчит — это не имеет значения. Она существует, и он чувствует это каж­дой клеткой своего тела. Сергей как-то не задумывался о том, что такое любовь. И сейчас он не знал, любовь это или нет... Наверное, у каждого это бывает по-разному... Готовых шаблонов тут нет.

Ни с одной девушкой он еще не испытывал такого волнения, возбуждения. Мир как бы раздваивался: один — обычный, суетливый, полный забот и тревог, и второй — ни на что не похожий, в котором только он и Лиля. Вроде фотографии: отчетливый крупный план— он и Лиля... и смазанный, туманный фон — все осталь­ное.

Сергей был в том состоянии, когда невозможно размышлять, что-то анализировать, прикидывать. Ему это просто и в голову не приходило. Глубокое чувство к Лиле пришло к нему, как после ночи приходит рассвет. Закономерно и неотвратимо. Когда он оставался один, то думал не о том, какая она, Лиля, что за человек,— он думал о том, где она, что она сейчас делает и почему ее нет рядом. .. Что-то изменилось и в ритме его жизни: теперь прожитые дни он измерял не часами, а ожида­нием Лили, встречами с ней и временем между встре­чами.

Так что же это такое: любовь или нет? ..

Он все-таки нагнулся и поцеловал ее. Блестящие, широко распахнутые глаза сузились и совсем закрылись. Он целовал ее в губы, щеки, нос, подбородок и не знал, отвечает она ему или нет.

— Мы с ума сошли, — опомнилась Лиля, когда они сползли на самый край скамейки. — Я потеряла гре­бенку!

Он стал шарить ладонями под скамейкой. Ее колени совсем рядом. Он прижался к ним лицом, забыв про гребенку.

— Вот она! — воскликнула Лиля, подымаясь. — Она упала на скамейку…

— Упала? — тупо переспросил Сергей и, отпустив ее ноги, тоже встал.

Закинув руки, Лиля поправляла прическу и смотре­ла на него. Над головой треснул сучок, большая птица захлопала крыльями, завозилась в листве. Он нагнулся и легко подхватил девушку на руки. Обхватив его за шею и растерявшись от неожиданности, она притихла в крепких объятиях, как ребенок. Прямо по газону он понес ее в глубь парка. Высокая трава хлестала его по ногам, трещали кусты, а птицы на деревьях хриплыми криками выражали свое неодобрение.

Лиля понимала, что нужно протестовать, вырывать­ся, но она молчала и слушала, как стучит его сердце. «Сильный парень... — думала она. — Несет на руках, как пушинку!»

Не надеясь, что он послушает ее, Лиля негромко ска­зала:

— Я верю, что ты очень сильный, но... Отпусти меня, Сережа!

Он не сразу остановился, сделал еще несколько ша­гов, будто прислушиваясь к себе. Наконец остановился, поставил ее на землю, Они стояли под огромным кле­ном, а немного в стороне сквозь ветви блестела круглая крыша летнего павильона.

— Это ведь глупо, Сережа, —сказала Лиля, еще не веря, что все кончилось.

— Что глупо? — глухо спросил он.

«Боже мой, какой он смешной! — подумала Лиля.— И кажется, не на шутку влюблен...» Оттого, что она вдруг сейчас поняла это и так неожиданно почувство­вала свою власть над ним, ей стало весело.

— Слышал такую песенку: «И зачем такая страсть, и зачем красотку красть...» — Лиля рассмеялась.— Дальше не помню...

— Пожалуй, зря я тебя отпустил, — помолчав, сказал Сергей.

— Мне, конечно, было бы трудно с тобой спра­виться. ..

— Я с девчонками не воюю.

— О чем же тогда жалеешь?

— Я жалею?! — воскликнул он. — Я жалею, что рань­ше тебя не встретил!

— Не жалей, Сережа…

Он посмотрел ей в глаза, и черные брови сошлись вместе. Лицо у него стало обиженным, как у ребенка.

— Я понимаю, у каждого из нас что-то осталось в прошлом... — сказал он. — Только мне наплевать на это прошлое! Есть настоящее, и есть ты! Прошлого уже нет. Оно кончилось.

— Кончилось… — вырвалось у нее. — Мне подруга сказала, когда я вернусь с практики... — Взглянув на Сергея, она умолкла.

— Ну и что? — спросил он.

— Все это ерунда, —улыбнулась она.

— Все, кроме нас с тобой…

— Сережа, — пряча улыбку, сказала она, — ты начи­наешь мне нравиться... — и, стрельнув на него глазами, побежала по примятой траве, к скамейке, где осталась ее сумочка.

6

Он лежал в траве на пустынном берегу Дятлинки и смотрел в небо. Над городом плыли при­чудливые кучевые облака. Они меняли свои очертания, соприкасались друг с другом, неожиданно то на одном, то на другом из них возникали рваные голубые дыры, будто кто-то с той стороны протыкал облака гигантским копьем.

Сергей ждал Николая Бутрехина, которого не застал дома, В последние дни произошло столько значительных событий в его жизни, что не мешало бы вот так, наедине с собой, поразмыслить. . . Скажи кто-нибудь неделю назад, что он женится, Сергей рассмеялся бы. А теперь такие далекие, как Антарктида, понятия «женитьба», «загс», «свадьба» стали реальностью.

Это случилось неожиданно, В город нежданной гостьей завернула грозовая туча, и, когда зеленые мол­нии отсверкали на низком густо-синем небе, хлынул проливной дождь. Сергей и Лиля ужинали в ресторане. Никто из них не думал, что дождь зарядил чуть ли не до утра. В сумеречном зале ресторана почти никого не было. Они рассчитались, и теперь сидели и смотрели в окно. Пляшущие струи бежали по стеклам, погромы­хивал гром, иногда сверкала молния и на столовых при­борах вспыхивал зеленоватый отблеск. А когда сильные косые струи дождя пунктирами перечеркнули улицу и на тротуаре заплясали веселые маленькие фонтанчики, Лиля нерешительно сказала, что можно подняться к ней в номер... На час, не больше, потому что вечером при­дет соседка, которую к ней подселили.

Соседка действительно пришла... за чемоданом. Она уезжала на автобусе в Псков.. . Соседка ушла, и они снова остались вдвоем. А дождь все лил и лил. С желез­ного карниза со звоном летели вниз брызги, дождь бара­банил в крыши домов, мерно и мощно шумел в листве, грохотал в водосточных трубах...

И Сергей остался у Лили до утра.

А утром, когда в сквере напротив мокрые деревья до половины купались в густом молочном тумане, а на ма­леньком балконе ворковали голуби, Лиля, стоя перед зеркалом и расчесывая волосы, рассказывала:

— .. .Мы в одной школе учились, правда, в разных классах. Он мне нравился. Говорил, что любит, жить без меня не может, женится, как только закончит институт. Он бы и сейчас женился, но родители ни за что не раз­решат, а если ослушается, то ни копейки не получит из дома... А потом я узнала его получше... Не встреть тебя, честное слово, я бы считала всех мужчин негодяями... Никто мне столько зла в жизни не сделал, сколько этот человек. . .

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — перебил Сергей. — Мне неинтересно.

Ему было не только неинтересно, но и неприятно слу­шать. Какое ему дело до подонка Роберта! Жизнь нико­гда не готовит людей друг для друга. Поэтому у каждого есть какое-то свое прошлое, и стоит ли в нем так мучи­тельно копаться? Роберт — это ее прошлое. А у него, Сергея, есть свое собственное прошлое. И вряд ли ей доставит удовольствие заглянуть в него. Чужое про­шлое— это как туман над рекой: солнце взойдет, и он развеется, не оставив ни следа, ни запаха...


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: