— И неплохо у него получалось? — поинтересовалась Рика Семеновна.

— Это очень способный человек, — сказала Лиля.

— В таком случае ему повезло, что он встретил тебя... А то до сих пор щелкал бы фотоаппаратом и бе­гал по отделам, прося составить подписи...

— За что вы его не любите? — спросила Лиля на­прямик.

— Ничего подобного, — усмехнулась Рика Семенов­на.— Скажи ему, чтобы принес мне свои рассказы. Если подойдут, я включу их в альманах, который редактирую.

— Он даже не знает, что я читала их, — сказала Лиля.

— Ты меня, конечно, извини, Лилечка, но я никак не могу понять одного, — сказала Рика Семеновна.— Ты интеллигентная девушка, из хорошей семьи, через год закончишь университет, а вышла замуж за простого, грубого парня. Допустим, даже одаренного... У него, наверное, еще и среднего образования нет?

— Он в этом году заканчивает заочно первый курс Ленинградского университета.

— И все равно вы совершенно разные люди, — про­должала Рика Семеновна. — Я еще могу понять Султа­нова, который хохочет над его сомнительными острота­ми, но ты? Тебя, наверное, коробит его юмор? По-моему, ему обидеть человека ничего не стоит.

— Сколько лет вы работаете в редакции? — спросила Лиля.

— Мы с мужем приехали в этот город весной про­шлого года.

— Рика Семеновна, поверьте, вы совсем не знаете Сергея Волкова, — сказала Лиля.

— Я знаю жизнь, девочка, — усмехнулась Рика Се­меновна.— Не забывай, я ведь прожила на свете пять­десят лет!

Этот разговор оставил неприятный осадок. Почему эта женщина так отзывается о Сергее? В общем-то, ни­чего плохого не сказала — баба хитрая, — а вместе с тем в каждом ее слове сквозила неприязнь и даже враждеб­ность. Трудно некоторые журналисты переживают успех своего товарища. Об этом тоже слышала Лиля от однокурсников, которые до университета работали в газете. Надо будет предупредить мужа, чтобы он был поосто­рожнее с Рикой Семеновной. Сергей на редкость прямой и откровенный человек. Любому может нараспашку рас­крыть свою душу.

Но Лиля почему-то так и не рассказала Сергею об этом разговоре.

Ночью, лежа в обнимку на узкой кровати, Лиля пове­дала мужу про свои семейные дела. Сергей отчаянно зе­вал, с трудом боролся с дремотой. Лиля рассказала про облигации, конфискацию имущества, приезд матери и про Роберта, который явился причиной ареста отца. Адвокат говорит, что можно добиться сокращения сро­ка заключения. Отец пишет одно заявление за другим, она передает их в разные канцелярии...

Его ровное дыхание щекотало ухо, Лиля уже поду­мала, что он заснул, но тут Сергей пошевелился и спросил:

— Зачем он скупал эти облигации? Ты же говорила, что они с матерью и так достаточно зарабатывают?

Лиля сразу не нашлась, что и ответить. Она никогда не задавала себе подобного вопроса. Зачем отец скупал облигации? Затем, чтобы больше иметь денег, лучше жить. Затем, чтобы она, Лиля, могла учиться в Москве, хорошо одеваться, снимать отдельную комнату... Зачем людям деньги? Что за дурацкий вопрос!

— Жадность его погубила, — жестко сказал Сер­гей. — Я презираю таких людей. Сразу после войны мой отец работал в горкоме партии. Как сейчас помню, к нам пришел вечером какой-то незнакомый человек и принес в большом пакете несколько буханок хлеба, колбасу, консервы. И мать взяла. Жили тогда по карточкам, еле сводили концы с концами, ведь нас было семь ртов. Это было настоящее богатство. И ты знаешь, что сделал мой отец, вернувшись с работы? Все смахнул со стола в ве­щевой мешок и ушел вместе с ним... После этого никто больше к нам не приходил и ничего не приносил.

Лиля вспомнила, как в войну жили они в Андижане. В доме всегда все было: белый хлеб, масло, сахар. Мать работала диетврачом в детском санатории. Тогда в го­род наехало много беженцев, и они приносили к ним в дом за хлеб и масло золотые вещи, хрусталь, отрезы тканей. А из Германии к концу войны от отца приходили посылки с разными прекрасными вещами... Запомнила Лиля и еще одно: к ней часто приходила худенькая

де­вочка, с которой они вместе учились. Мать иногда при­глашала ее обедать. И однажды Лиля заметила, как де­вочка запихивает под платье хлеб и колбасу. Лиля ни­чего не сказала матери, но с девочкой перестала дру­жить.

— Не все же одинаково живут, — мягко заметила она.

— Я догадывался, что у вас не все чисто.

— Я очень люблю своего папу, — сказала Лиля,— И если бы ты его увидел, он бы тебе тоже понравился.

— Вряд ли.

Лиля сбоку взглянула на застывший профиль мужа. Сон слетел с Сергея. Черты лица стали жесткими. В лун­ном свете ярко блестел продолговатый холодный глаз, возле носа образовалась морщина.

— Я повидал на своем веку людей, которые все ха­пают себе за счет других. Они готовы удавиться за ко­пейку. И самое удивительное, чем больше хапают, тем становятся жаднее и беспощаднее. Кажется, уже и брю­хо набил, и денег девать не куда, а остановиться не мо­жет. Жадность, она как болото, все глубже затягивает...

— Ты совсем не знаешь моего отца!

Отец для своих никогда ничего не жалел. Сколько Лиля себя помнит, ей покупали все, что она пожелает. Деньги лежали прямо в ящике письменного стола.

— Сережа, — как можно мягче начала Лиля. — Но ведь и так, как вы живете, тоже нельзя. Ты посмотри, что у вас за квартира? Ни одной стоящей вещи! Какой-то старый хлам! Твоя мать жарит картошку на марга­рине! Ведь сейчас не война и масло всегда есть в мага­зине. Я понимаю, ты привык и ничего не замечаешь. Ты всегда жил так и даже не подозреваешь, что есть люди, которые живут совсем иначе. И таких людей не так уж мало. Конечно, для этого тоже нужно иметь способно­сти, я бы даже сказала, талант. Вы живете в нищете, и этим совсем не надо гордиться. Я жила совершенно в дру­гих условиях. И клянусь тебе, мы никогда не будем жить так, как твои родители.

— Облигации скупать по дешевке у населения я не буду, — проворчал Сергей. — Да и ты, надеюсь, на при­мере своего отца поняла, к чему все это приводит.

— Оставь моего отца в покое, он за это пострадал,.,

— Сам виноват!

— Нам нужно думать, как свою жизнь получше устроить.

— Я уже думаю, — усмехнулся Сергей. — Вон два кресла купил!

— Можешь их подарить своим родителям, — сказала Лиля.

— Ты не забывай одну вещь: мои родители букваль­но все потеряли в войну. А до войны мы жили не хуже других. У нас все было. Город немцы захватили в первый же месяц. Что было на себе надето, в том и спасались. А после войны, сама знаешь, как трудно все налажива­лось. Мы ведь вернулись в освобожденный город одними из первых. Кругом развалины. И вот обжились... Да и семья у нас дай бог! Через год-два родители получат хорошую квартиру, купят и мебель.

— Твои родители никогда не будут жить по-друго­му… Твой отец почти не бывает дома: месяцами пропа­дает на дальних стройках. Он и не замечает всей этой убогости, потому что гость в собственном доме. А мать готовит обеды, стирает белье, ухаживает за ребятишка­ми... Понимаешь, Сережа, у твоих родителей совсем другая психология! Им ничего не нужно. Они всегда всем довольны. Я ни разу не слышала, чтобы твой отец хотя бы сказал, что ему суп не понравился.

— Мать прекрасная хозяйка,

— Ты тоже всем доволен?

— Родителями — да!

— Но вы же бедно живете! И даже не замечаете этого.

— Почему бедно? Отец хорошо зарабатывает, я по­могаю матери. У нас большая семья... Дай срок...

— Господи! — перебила Лиля. — Да пусть они живут, как хотят, меня волнует, как мы будем жить.

— Надеюсь, хорошо.

-— В этой квартире повернуться негде! Спим друг на дружке.

— Я говорил, отцу обещали квартиру.

— А ты когда получишь?

— На улице жить не будем.

— Ты, надеюсь, не собираешься вечно оставаться в этом городе?

— А что, мы должны куда-то уехать?

— Ты способный журналист и по-настоящему смо­жешь развернуться только в большом городе. Там много газет, издательства... А здесь? Одна газета. Никаких перспектив на будущее! Все говорят, что у тебя способ­ности, и только от тебя зависит, разовьешь ты их или станешь ремесленником, как и все, кто работает в этой редакции...