не­лепо. Надо плыть, но в какую сторону? Озеро в длину километра два, а в ширину метров шестьсот в этом месте. И он поплыл дальше. «Вот юмор будет, — думал он, — если утону в десяти метрах от берега... Черт же меня дернул искупаться!»

Плывя в беспросветном тумане, он вспомнил Лилю, сына... А что, если они не вернутся? Земельский может задержать их... Злость его прошла, и теперь все пред­ставлялось в ином свете. Лиля в разговоре с отцом ни­чего обидного не сказала о нем, Сергее... Может, не стоило рубить сплеча? Мало ли о чем говорят отец с до­черью. Ну, не сложились у него отношения с тестем, что тут такого? В конце концов, тесть за три тысячи километ­ров от них. Можно с ним вообще не встречаться. Стран­ное дело, как Земельский действует на Лилю! Она стала совершенно другой в Андижане. Никогда еще они не были так далеки друг от друга, как там... А Юрка, на­верное, лопает виноград и задает всем напропалую

во­просы. .. Когда Сергей уходил, он был на руках у Капитолины Даниловны и смотрел на отца равнодушно. Не­ужели они и сына настроят против него? ..

Он уже потерял представление о времени, когда услы­шал знакомый характерный свист, и где-то в клубящем­ся тумане глухо булькнуло. Кто-то бросает спиннинг! Сергей саженками поплыл в ту сторону, куда шлепнула блесна. Он и раньше слышал тяжелые всплески, но это была щука. Сергей успокоился и стал слушать, как жуж­жит катушка и тренькает жилка. Вот снова раздался свист, и снова булькнуло, еще ближе. На этот раз Сергей изо всех сил заработал руками и ногами. И все же он ни за что не заметил бы жилку, если бы щука не схватила блесну. Неподалеку раздался громкий всплеск, и Сергей увидел торчащий из воды плавник. Он даже успел заме­тить во рту рыбины белую блесну. Спиннингист тащил добычу к себе. Катушка визжала, потрескивала. На кон­це жилки металась крупная щука. Выворачивая из орбит глаза, она с изумлением посмотрела на человека, затем стремительно сиганула в сторону, но Сергей уже схва­тился за блестящую жилку и стал подтягивать рыбину к себе. Насадив ей на губу тройник и загребая правой ру­кой, Сергей поплыл к лодке. Спиннингист дергал жилку, торопил. С жилки косо брызгали мелкие капли. Сергей заранее улыбался, представляя, какое сейчас будет лицо у рыбака, когда он увидит его...

Из тумана смутно обозначился черный борт лодки и неясная фигура человека. Человек стоял посредине и, ма­кая тонкий конец удилища в воду, крутил катушку. При­держав скользкую рыбину, Сергей свободной рукой ухватился за борт и увидел Лену. Девушка, ничуть не испугавшись, смотрела на него и улыбалась.

— Доброе утро, — сказала она. — Купаетесь?

Лена прихватила свои длинные волосы на макушке резинкой, и они свисали на спину пышным хвостом. На волосах поблескивали мелкие капли.

 — Залезайте в лодку, — предложила она. — Я ведь вижу, вы устали.

— Вода такая теплая, — пробормотал Сергей.— Я, пожалуй, поплыву к берегу.

— Как хотите, — сказала она.

— Вот что, вы меня отбуксируйте к берегу, ладно? Ни черта не видно...

Лена улыбнулась и села за весла.

— У меня к вам просьба, — сказал Сергей. — Можно, я эту щуку отпущу? Взамен я вам поймаю другую.

Лена подняла со дна лодки притихшую рыбину и лов­ко извлекла из пасти тройник. Уже хотела было передать Сергею, но вдруг заинтересовалась и стала внимательно разглядывать щуку.

— Это моя вчерашняя, — сказала она. — Посмотрите, у нее на нижней губе дырка от крючка...

— Все равно она мне и с дыркой нравится, — сказал Сергей и, подержав щуку в руке, отпустил. Ударив хво­стом, она стремглав ушла в глубину.

— Спасибо, — сказал Сергей.

Лена медленно гребла. Сергей, держась одной рукой за борт, плыл рядом. Он и не заметил, как туман над го­ловой раскололся и открылось необозримое бледно-голу­бое небо. На горизонте, где земля и небо сливаются во­едино, возникла узкая ярко-желтая полоса, а немного погодя показался выпуклый багровый край солнечного диска. Широко и вольно брызнули во все стороны лучи. Туман над озером пришел в движение. Большие и ма­ленькие клочья отрывались от черной, жирно поблески­вающей воды и, растворяясь в лучах солнца, уползали к берегу. Уже расчистилась половина озера, стал виден берег и черные лодки на причале. Лена опустила весла и смотрела на берег. Туман от­ступил еще дальше, и на холме возник обновленный, буд­то умытый хутор.

— Вы заметили, как туман бежал прочь от солн­ца? — сказала Лена.

— Лучше бы он немного задержался у берега,— улыбнулся посиневшими губами Сергей. Он только сей­час почувствовал, что замерз и смертельно устал.

Лена, кажется, все поняла. Взглянув на дрожащего Сергея, подвела лодку к берегу, а когда он отпустил борт и сразу же окунулся по горло в воду, уплыла за склонив­шуюся над водой иву.

Сергей быстро оделся и стал подниматься по тропин­ке к дому. Приятно было чувствовать твердую почву под ногами. На бугре оя остановился и крикнул:

— Лена-а!.. Подождите меня-а-а!

«А-а-а... Я-а...» — весело откликнулось эхо..

Они лежали у костра на брезенте и смотрели на огонь. Уха была съедена, чай выпит. В алюминиевый котелок сложены вымытые кружки и ложки. Небо над головой ярко усыпано звездами, над кромкой соснового бора плы­вет месяц. Сквозь кусты блестит озеро. Где-то в камы­шах покрякивают утки, а в кустах ворочаются, пописки­вают устроившиеся на ночлег птицы. С поля доносится совиное уханье. Нынче вечером Сергей увидел у скирды большую сову. Прилетела поохотиться на мышей. Пока было видно в сумерках соломенную скирду, над ней то и дело бесшумно взмахивала широкими крыльями больше­головая птица. А теперь ничего не видно. Плотная тьма обступила их со всех сторон.

В костре потрескивают сухие березовые дрова. Нет-нет да и стрельнет в ночь маленький раскаленный уго­лек. Когда Сергей поворачивает голову, то видит огром­ные глаза девушки. Сергей уже дважды поднимался и рубил топором сучья и березовые поленья, которые он заготовил еще днем. На косогоре молния располовинила березу, и он отрубил от нее огромный сук.

Дрожащий свет выхватывал из темноты приземистый куст можжевельника, ощущался горьковатый смолистый запах. Сергей прислонился спиной к шершавому сосново­му стволу и загляделся на огонь. Красные, белые язычки весело лизали сучья, перепрыгивали с одной ветки на другую, ярко вспыхивали сухие съежившиеся листья, по­стреливали сучки... 

— Почему вы один, Сергей? — спросила Лена и, за­метив, что ее вопрос застал его врасплох, прибавила:— Вы можете не отвечать, я не обижусь.

Он поднял голову и встретился с ней взглядом: в больших глазах девушки пляшут огоньки. Отблеск ко­стра позолотил и пышные густые волосы. Глаза Лены были сейчас янтарного цвета. И смотрели они ему, Сер­гею, прямо в душу...

И он рассказал девушке все: о своей жизни, о ссоре с женой и тестем, о повести. Рассказал то, чего никому и никогда не рассказывал. Даже своему лучшему другу Николаю Бутрехину, Его прорвало, будто тучу, разро­дившуюся дождем. Он говорил и говорил...

Лена внимательно слушала его, ни разу не перебив. А когда он замолчал, нагнулась к костру и прутиком ста­ла перекатывать розово мерцающие угольки. Она столь увлеченно занималась этим бесполезным делом, что Сер­гей подумал: уж не зря ли он так неожиданно разоткро­венничался перед ней, почти совсем незнакомой девуш­кой. Наверное, ей совсем неинтересно было выслушивать его излияния. Больше того,, он утомил ее, нагнал тоску. Человек приехал на озеро отдохнуть, и вот изволь выслу­шивать от первого встречного исповедь...

— Что же вы молчите? — не выдержал он. Глаза его тоже были прикованы к кучке углей. Некоторые из них уже подернулись серой пленкой, другие все еще свети­лись, а самые верхние чуть слышно потрескивали, рас­сыпая яркие искорки.

— Я жду, — ответила она.

— Чего ждете? — удивился он.

— Когда вы меня спросите, почему я одна.

— Мне это и в голову не пришло... — растерялся Сергей.

Она прутиком придвинула угольки к огню, повернула Сергею порозовевшее от жара оживленное лицо.