Эшлин не была легкомысленной в финансовых вопросах. Она годами выслушивала нотации бабули о том, как плохо транжирить деньги, и это, по-видимому, привило ей-таки острое чувство экономии. В самом начале семейной жизни Эшлин покупала овощи, фрукты и зелень в крошечной лавке, мясо — у знакомого мясника, и у нее даже мысли не возникало о покупке хлеба, если его можно было печь самостоятельно.

Когда зарплата Майкла выросла, Эшлин перестала гоняться по всему городу за дешевыми фруктами и овощами и стала покупать продукты в супермаркете. Но продолжала тщательно вырезать купоны со скидками, из старых футболок делать тряпки и самостоятельно готовить соусы, джем и выпекать хлеб. Никто не посмел бы обвинить ее в том, что она понапрасну растрачивает семейный бюджет.

Она нажала кнопку «проверить счет» и выбрала «депозит». На счету должно быть не меньше трех тысяч фунтов. Майкл все время поговаривал о том, что пора бы и потратить сбережения, например, на путешествие.

Но когда Эшлин в прошлом месяце попросила свозить их куда-нибудь, Майкл так и не смог выкроить время на отпуск. «Приложение перевернуло все с ног на голову», — жаловался он, объясняя, почему не может уехать из страны.

Неудивительно, что он не замечал брошюры, которые она приносила из туристических компаний, мрачно размышляла Эшлин. Разумеется, три недели во Франции с семьей меркли в сравнении с жаркой неделькой где-нибудь на пляже с перспективой без конца обмазывать эту суку солнцезащитным кремом!

Увидев наконец маленькие зеленые цифры на экране банкомата, Эшлин нахмурилась еще больше. Такого не могло быть! На счету осталось триста тридцать фунтов. Эшлин впилась взглядом в цифры. Это какая-то ошибка!

Она была уверена, что Майкл не переводил и не снимал деньги. Или, может быть, он сделал это и просто не сказал ей? На грани паники Эшлин нажала кнопку «проверить текущий счет». Около двухсот фунтов долга. Она посмотрела на слово «дебет» рядом с суммой и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Что же, черт возьми, происходит? Откуда такой долг? В последнее время она тратила совсем немного, платье было единственной крупной покупкой.

«Вам нужно еще время?» — появились маленькие зеленые буквы на экране.

«Мне нужно еще денег», — понемногу теряя терпение, подумала Эшлин. Она быстро сняла со счета двести фунтов — больше не позволял суточный лимит. Эшлин затолкала купюры в кошелек и, резко обернувшись, налетела на молодого парня, который ожидал своей очереди позади нее.

— Осторожнее, дамочка, — бросил он.

Эшлин не обратила на него внимания. Она была уже почти у лифта, злость и обида придали ей сил. Несколько покупателей, ожидая, пока лифт спустится, убивали время, рассматривая покупки и переговариваясь. В иной ситуации Эшлин присоединилась бы к ним. На бесконечных лестничных пролетах она умирала от одышки. Но сейчас она просто взлетела по лестнице. Пульс зашкаливал, внутри все клокотало от гнева. Как он мог забрать со счетов все?! Да как он посмел?!

Каким же ублюдком нужно быть, чтобы бросить ее одну с детьми и к тому же оставить без гроша?! На что, черт возьми, они будут жить? Как она будет выплачивать кредит, покупать продукты? Сволочь! Она готова была убить его, нет, она убьет его!

«Подожди, я еще доберусь до тебя, Майкл Моран, — про себя грозилась Эшлин, быстрым шагом приближаясь к машине, — ты еще пожалеешь, что встретил эту чертову Дженнифер Кэрролл, я тебе обещаю!» Эшлин рывком открыла дверцу и бросила сумочку на сиденье. «Ни за что бы не подумала, что он отнимет кусок хлеба у своих детей», — она рванула рычаг коробки передач. Никогда она не ездила по городу так быстро. Срываясь с места, едва загорался желтый, она, стиснув зубы, перестраивалась из ряда в ряд и почем зря ругала других водителей.

Неважно, насколько кошмарным был вчерашний день, неважно, насколько больно ей было слышать, что Майкл не любит ее, — у Эшлин все еще была надежда. Сыновья — ее единственное утешение. Если Майклу понадобилась честолюбивая бизнес-леди с ногами от ушей и гардеробом, набитым сексуальным бельем и подвязками, он мог забавляться с ней сколько угодно. Но рядом с Эшлин всегда будут мальчики — ее прекрасные дети. И если Майклу когда-нибудь надоест мисс Кэрролл, он всегда сможет прийти домой, к Полу и Филиппу. И к ней тоже. Она не прогонит его, она не сможет прогнать. Ведь она любит его, несмотря ни на что. Эта мысль давала ей надежду: она верила, что Майклу будет тяжело без детей, что ради них он, в конечном счете, вернется домой. Так она думала еще утром. Очевидно, она жестоко ошиблась. Зная, что других денег у нее нет, он преспокойно обнулил счета. Это было слишком. Он может отказаться от нее, но он не смеет отказываться от Филиппа и Пола. Проклятье! Эшлин была готова биться до последней капли крови за каждый пенни, в котором будут нуждаться ее сыновья!

Каким жалким должен быть мужчина, чтобы вечером бросить жену, а на следующий день встать пораньше и опустошить общий банковский счет? Внезапно она все поняла. Эшлин, ты идиотка! Если ты смогла снять только двести фунтов, это значит, что он тоже каждый день мог забирать только по двести фунтов. А это, в свою очередь, значит, что снято все не сегодня утром, — он понемногу, в течение нескольких недель, выкачивал со счета деньги! Вот сволочь!

Она никогда не простит ему. Если Майкл думает, что может с легкостью избавиться от нее, а она будет только плакать всякий раз при встрече и умолять его вернуться, то он жестоко ошибается. Нет, она будет непреклонна и осмотрительна, ведь сейчас самое главное — защитить детей. «Берегись, ублюдок!» — прошипела она.

Переступив порог, Эшлин тут же поняла — в доме побывал Майкл. На столике в прихожей были небрежно разбросаны рекламные проспекты пиццерии — так делал только он. Это всегда выводило Эшлин из себя. Почему он не относил их на кухню, не клал в специальную корзинку к другим бумагам или просто не выбрасывал в мусорное ведро? Потому что уборка — это ее обязанность, вот почему.

Эшлин не стала тратить на это время и сразу направилась в спальню. Платяной шкаф стоял открытым, несколько металлических вешалок лежало на нижней полке, где обычно хранилась его обувь. Он забрал все — костюмы, брюки, рубашки, тщательно выглаженные Эшлин. Не оставил ничего, кроме ремня, забытого на вешалке для галстуков. Эшлин проверила комод и заглянула в ванную комнату. Все вещи Майкла исчезли. Влажный круглый след, который остался на полочке рядом с раковиной, был единственным доказательством того, что здесь стоял его лосьон после бритья, — большой флакон «Eternity», который она подарила ему на прошлое Рождество. Сорок фунтов за лосьон — удовольствие не из дешевых, думала она тогда. Он забрал свой гель для душа с ароматом лимона — тот нравился ему больше, чем кокосовый, которым пользовалась Эшлин. «Ничего не забыл», — с горечью заключила она. За все двенадцать лет их брака Майкл ни разу не проявил такой аккуратности и внимательности. Сборы чемоданов всегда оборачивались ночным кошмаром для Эшлин, ведь она должна была позаботиться обо всем, что могло понадобиться Майклу и мальчикам в дороге. Если бы она сама не клала несессер в его чемодан, то Майкл наверняка всякий раз оставлял бы его дома. Но только не сегодня. На этот раз он не вернется через пару недель.

Хорошо. Она и не хотела, чтобы он возвращался. Что она желала знать, так это когда, черт возьми, вернутся ее деньги. Эшлин сняла трубку и набрала номер редакции «Ньюз».

— Соедините с офисом заместителя главного редактора, — скомандовала она.

— Алло, — голос Майкла звучал точно так же, как вчера. Спокойно и уверенно. Но сейчас на Эшлин это не подействовало.

— Что ты сделал с деньгами, которые были на депозитном счете? — без обиняков спросила она.

— Эшлин?

— Нет, Синди Кроуфорд. Скажи, как тебе удалось незаметно забрать все деньги с нашего общего счета? Как ты это делал, а? Ты каждый день снимал по две сотни, чтобы скоротать время до развода?

— Перестань кричать в трубку, — холодно ответил Майкл. — Я не желаю выслушивать эти нелепые обвинения. Я ничего не забирал у тебя.