— Тогда где деньги?

— На отдельном счете. На твоем счете.

— Что это за счет? — спросила Эшлин.

— Разве ты не читала мою записку?

— Нет, не читала.

— Я оставил ее на твоей стороне кровати.

Где? Теперь все стороны — ее.

— Послушай, — устало сказал Майкл, — месяц назад я открыл счет на твое имя. Я знал, что рано или поздно наша с тобой ситуация достигнет апогея, и решил заранее разобраться с финансовым вопросом. Я не позволю детям голодать только потому, что мы с тобой разошлись. Я поговорил с адвокатом о том, как лучше всего решить проблему, и он посоветовал мне открыть для тебя отдельный счет.

Эшлин потеряла дар речи. Он говорил с адвокатом месяц назад. Должно быть, он давным-давно спланировал все это. Ничтожество.

— Эшлин, ты слушаешь? — голос Майкла прервал ее мысли. — На счете полторы тысячи фунтов. Я оставил все необходимые документы на туалетном столике. Вскоре я закрою общие счета. Они нам больше не нужны.

Эшлин опустилась на кровать. Майкл продолжал что-то говорить, но она не слушала. Он месяц назад консультировался с адвокатом. То есть он уже знал, что у их брака нет будущего.

— Не могу поверить, что ты все спланировал заранее и не сказал мне ни слова, — медленно произнесла она.

— У меня не было времени обсуждать это с тобой, — огрызнулся Майкл. — Я буду финансово поддерживать мальчиков, но не собираюсь содержать тебя до конца своих дней. У меня не бездонный кошелек. Ты должна будешь найти работу. По-моему, ты не раз говорила, что хочешь этого.

— А ты говорил, что не хочешь, чтобы я работала! — закричала Эшлин. — Ты — мерзавец! Я хочу убить тебя на месте!

— У меня нет времени выслушивать твои оскорбления, — холодно ответил Майкл, — мне есть чем заняться. В отличие от тебя.

С этими словами он повесил трубку. Эшлин несколько секунд слушала короткие гудки.

Записка покоилась на подушке — страница из записной книжки, исписанная почерком Майкла, который ни с чьим не спутаешь. Под ней лежала оплаченная квитанция за жилье.

«Эшлин, жаль, что не застал тебя дома. Я хотел бы поговорить с тобой о деньгах и мальчиках. Я открыл на твое имя счет и перевел туда половину наших сбережений. Я хочу сам побеседовать с близнецами. Важно, чтобы они услышали это от нас обоих. Я позвоню тебе позже, чтобы договориться о визите вечером».

Вот и все. И никакого «с любовью, Майкл». Ну, он и не любил, правда же? Будь он проклят. Он всерьез думал, что Эшлин будет терпеливо дожидаться вечера. Ему всегда чертовски хорошо удавалось заставлять других людей подстраиваться под его планы. Но теперь, прежде чем переступить порог дома, ему придется спрашивать разрешения Эшлин. Если он хочет войны, он ее получит!

Фиона считала, что это отличная мысль.

— Разумеется, Пат поможет тебе получить работу! Он вечно ноет, когда приходится брать двадцатилетних сопляков, а они уходят, чуть только освоят компьютер как следует. — Фиона сидела в кухне Моранов на стуле, изрубцованном следами бесчисленных гонок на игрушечных машинках, скрестив изящные ноги, обтянутые черными лайкровыми леггинсами. — Он ухватится за возможность нанять кого-то вроде тебя.

— Ты правда так думаешь?

Фиона была не только эксцентрична, но и великодушна. Эшлин не хотелось, чтобы она ставила бедного Пата перед необходимостью оказать услугу их неожиданно брошенной соседке. Ввязываясь в поиски работы, Эшлин нуждалась в поддержке, но не в подачках.

— Я совсем заржавела. Мне бы хотелось учиться, но только если Пат сочтет, что это действительно имеет смысл, — искренне сказала она.

— Не смеши меня, дорогая. Если ты в состоянии соорудить на скорую руку обед из четырех блюд, не впадая при этом в истерику из-за сломавшейся морозилки и потекшего мороженого, то определенно справишься с несколькими телефонами. И ты же знаешь, папочка обожает тебя, — добавила она с улыбкой. — На вечеринках все старается сесть рядом, так что придется отбиваться, когда он увидит, что ты вся такая деловая сидишь в приемной.

Эшлин рассмеялась против воли, представив, как импозантный адвокат со стальными глазами, каким был отец Фионы, приглашает ее в кабинет ради жарких развлечений на столешнице старинного стола — посреди важных документов и томов по юриспруденции.

— Даже представить себе такого не могу, — усмехнулась она.

— Зато я могу, — ответила Фиона. — Когда мама бросила его, он словно превратился в четырнадцатилетнего мальчишку, который только что открыл радости секса и резвится на полную. Я рассказывала, как он чуть не затащил в постель подружку невесты на свадьбе кузена?

— Да брось!

— Ты не представляешь, что это за человек! Он свихнувшийся, как Мартовский заяц, только на почве секса. И, как ни крути, женщины просто обожают его. Всегда обожали. — Фиона зажгла сигарету. — Сама не знаю, зачем я курю эту гадость, — пробормотала она, — притом что забочусь о здоровье. Пат постоянно выговаривает мне, но ведь у каждой девочки должен быть какой-нибудь порок.

— Я, в общем-то, не спорю, — заметила Эшлин. — Тем более что я-то подтянутой фигурой вообще не могу похвастать. Уже вечность не ношу леггинсы, а живот? Если он вырастет еще больше, то понадобится что-то вроде этих ужасных утягивающих трусов, которые носят бабушки.

— Только через мой труп, — твердо сказала Фиона. — Оставим бабушек и их приспособления. Эшлин Моран, деловая женщина, будет блестящей, ухоженной и чертовски сексуальной, даже если для этого мне лично придется трижды в неделю водить ее в спортзал.

Она поднялась и стряхнула пепел.

— Я поговорю с Патом, как только вернусь с аэробики. Спрошу, что у них сейчас с вакансиями. Там постоянно кто-то уходит, а нанимать временных сотрудников из агентств стоит целое состояние. Он сделает все, чтобы заполучить тебя. По крайней мере, папа сделал бы.

Эшлин снова хихикнула. Неважно, сколь беспросветно мрачной была ее жизнь. Несколько минут в компании Фионы с ее остротами и циничными замечаниями обо всем на свете — и настроение немедленно улучшалось. Глядя на мир глазами Фионы, Эшлин менялась к лучшему, обретала зрелость и уверенность в себе. В глазах Фионы она никогда не будет напуганной и одинокой женушкой, внезапно покинутой и пасующей перед тем, что ждет ее и двух ее ребят за поворотом жизни. Этим Фиона и очаровательна — своим умением смотреть на жизнь сквозь цветные очки, которые преображали мир, хоть и не всегда были розовыми. Если бы ее муж, с которым они прожили десять лет, вдруг решил оставить свою неугомонную, помешанную на теннисе женушку, Эшлин не сомневалась, Фиона бы только вздохнула и начала все сначала. Заново обустраивая жизнь, высматривая по-настоящему верного спутника и не давая обстоятельствам сломать себя.

На Фионе был розовый джемпер поверх маленького сексуального топа, который, как прикинула Эшлин, ей самой не налез бы даже на бедро. Загорелая после регулярных поездок на виллу Финиганов в Испании, подтянутая и стройная благодаря аэробике через день, Фиона выглядела фантастически. В этом изящном наряде, покупка элементов которого составляла главную радость ее жизни, с длинными наманикюренными ногтями, часиками «Картье», в чьем золоте плескалось солнце, роскошными каштановыми волосами с матовым блеском — следствием вечности, проведенной в парикмахерских салонах, — Фиона была стопроцентной роскошной сучкой. Которой, слава богу, на самом деле не была.

Эшлин вспомнила тот день, когда Финиганы въезжали в огромный дом из красного кирпича на той стороне улицы, превратившийся в причал для целой флотилии фургонов с дорогой мебелью. Бригада из десяти взвинченных мужчин целый день вела схватку с неповоротливыми сосновыми шкафами, чудовищными диванами и полированным обеденным столом, за которым, казалось, могло уместиться человек двадцать. Из окна спальни Эшлин наблюдала за перипетиями этой битвы и не могла оторваться. Наконец высокая, безукоризненно одетая брюнетка заглушила мотор своего спортивного автомобиля и проследовала в дом с маленькой пушистой собачкой на поводке. Эшлин немедленно заключила, что ее новая соседка, по-видимому, важная деловая леди, не из тех, кто станет забегать к ней на кофе по утрам. Так что для нее оказалось полной неожиданностью, когда пару дней спустя Фиона возникла на пороге, представилась и осведомилась: их соседка через два дома полный псих или искусно прикидывается?