А мой завод закрыть хотят уже

И я все жду обещанной квартиры

Пятнадцать лет, на общем этаже.

Моей стране на шею села мразь,

Мазнув свой зад американским клеем.

А был ли он, запой, застой, маразм?

Ведь говорят, уже продали Кремль!

- Опомнись, и давай еще нальем...

Немецкий спирт, голландские томаты.

Закурим "Кэмел", а потом споем,

Как шли домой советские солдаты.

- Вот-вот! Немного и они придут.

И будет день тот справедлив и страшен.

А нынешний бездарен и надут.

Ты мне скажи, когда вернутся наши?

Когда же у реки блеснут штыки?

А может быть пора на баррикады?

Ведь есть в Европе "Красные полки"?

- Ты перепутал. Красные бригады.

- А ты разлей, товарищ на троих.

Ну, за Эрнесто. Эх, Москва, Самара...

Они вернутся и от сих, до сих.

Веди нас командарм Че Гевара!

- Ухлопали наемники его.

И коменданте он, не командарм.

Ну, мне пора. До скорого. Всего.

Смотри какой закатище! Не даром...

Ну будь здоров. Зайду к тебе с зарплаты.

Поставим за кубинца по свече.

- А здорово стрелял из автомата

Покойный командарм, товарищ Че!

У друга. 95 год

Да, мы не с теми воевали.

Как все вернуть, германский брат?

В каком магическом кристалле?

Во сколько колдовских карат?

... И шестерни, ломая оси,

Срывая маятник времен,

Нас выбросят в иную осень,

Еще не преданных знамен.

Тогда потянутся от Буга

Шутя, несбыточно, легко,

Сходя с предательского круга,

Солдаты проклятых полков.

Осядет танковая копоть.

Мир вновь надежен и суров.

Там горбится Константинополь,

Там зов Аландских островов.

Да будет легок путь к Ла-Маншу-

Высокий день великих стран.

Мы после встретимся на марше

Через великий океан.

И злое золото застонет,

Переправляясь в мир иной,

Когда имперские ладони

Надежно примут шар земной.

***

Мы вернемся!

Отбомбившись по бывшим своим городам.

Мы вернемся!

По трупам врагов, что когда-то считали друзьями.

Мы вернемся!

К уснувшим на время балтийским портам,

Что когда-то построив, постыдно оставили сами.

По дорогам.

По асфальту, бетону, брусчатке, песку.

По дорогам,

Которые может быть выведут к храму.

По дорогам,

В весну, что мерещилась долго врагу.

К нашим капищам древним, не имущим более сраму.

Нашим улицам

Снова другие дадут имена.

Нашим улицам,

Тем, что запомнились голосом юности нашей.

Нашим улицам...

Наша победа и наша страна...

Только сколько еще побеждать и оплакивать павших?

***

Когда звезда погаснет Люцифера

За дальней гранью неба и воды,

Дождем вернется преданная вера

На русские балтийские порты.

И дождь пройдет по истинным границам,

Ведь этот мир не терпит пустоты.

Приказ по флоту все еще хранится.

Вы слышите, балтийские порты?

Есть где-то там, на тайных арсеналах

Последнего оружия следы.

Что там запишут в вахтенных журналах

Грядущего, балтийские порты?

Построятся на утреннем причале

Десантники, возмездием горды.

Вы слышите? Беззвездными ночами

Дождь падает на спящие порты...

У друга. 96 год.

Нам бы роту с той войны,

Да кого-нибудь из СМЕРШа.

Мы судьбу своей страны

Не просрали б так потешно.

Шла бы рота по Москве

Основательно, толково.

Шли б купюры СКВ

Под солдатские подковы.

Справедлив и искушен,

Сквозь посты американцев

Впереди б Алехин шел,

Шел бы рядом с ним Таманцев.

Он бы маятник качал

И стрелял по-македонски.

В небо ясное печаль,

В Шереметьево подонки.

Вот вернется, не спеша,

К спецрайону пребыванья

Коллективная душа

Роты, выполнив заданье.

И за ним, своим путем,

Миновав кордон ОМОНа

Голубой фургон, а в нем

Генеральные шпионы.

Молодые и в летах,

Наши долгие несчастья.

Только с кляпами во ртах

И веревкой на запястьях.

И по правилам игры

Скрипнет дверь волшебных ставен

В параллельные миры

Где их ждет товарищ Сталин.

Нам бы роту с той войны

В август тот и в тот октябрь.

Мы судьбу своей страны

Не позорили хотя бы.

Сон.

Все нормально. Воюем с германцем.

Демократы тушенку нам шлют.

В клубе, после собрания танцы.

Значит, скоро случится салют.

Потекут из Европы вагоны -

Это наши вернутся домой.

Посрывают с подонков погоны,

Призовут справедливый конвой.

Будет сволочь валяться по нарам,

А в обком сядет честный мужик.

И помянет добром комиссара

Мой народ, что сподобится жить.

И Георгий, тот, что Константиныч

Будет править великой страной.

Там где нужно, поставит плотины,

То что нужно, разделит стеной.

А когда разочтемся с лендлизом,

И накроем столы для гостей...

…Тут разбудит меня телевизор.

Час мордатых и злых новостей.

***

Пролетавшие падшие ангелы

Озаботились : "Передохни".

И потом, от Варшавы до Андермы

Мне явили ночные огни.

Мы летели над тонкой границею,

Где всегда, то ли ночь, то ли день,

Над Россией с бессонными лицами,

Не живую преследуя тень.

Где ты, над островами Аландскими

Моряков императорский форс?

Мы влетели в созвездие адское,

Тяжело миновав Гельсингфорс.

К Юго -Западу, где-то попутчики

Придержали меня : "Не спеши",-

Над Днестром, зависая, по случаю

Возносившейся русской души.

Отозвался посмертными трассами,

Тяжело задремавший Кавказ.

Здесь, по царски парят над террасами

Души, ждавших Московский Указ.

Окунувшись в безмолвие млечное,

Я оставить себя попросил,

Но полет пересилило вечное

Соответствие времени крыл.

И качнувшись на море охотское,

Где заставы хранят Шикотан,

Возвратили обличие плотское

Мне, и взмыли к небесным постам.

Но откуда-то из поднебесия

Различим то ли плач, то ли смех,

Что зовется последнею песнею:

"Наверху кто-то любит вас всех".