- Да, Октавиан вот тоже так считает, - отзывается Жако.

- Как интересно, - бормочет Кисиль.

- Жако! – одергивает Пьюри.

- Не бойтесь, я никому не передам ваши революционные идеи, Октавиан, - насмешливо бросает Кисиль.

- Кисиль, Вы только поймите, если отец узнает, что я думаю о таком, ничего хорошего меня не ждет, - умоляюще просит Октавиан.

- Я же говорю Вам, дорогой, нет повода для волнений.

Когда Октавиан отлучается в туалетную комнату, доброжелательное лицо Жако тут же меняется на хищное, жадное и расчетливое выражение.

- У меня для Вас есть деловое предложение, Кисиль, - говорит Жако.

- Да? И какое же?

- Сейчас неподходящее место и время, чтоб обсуждать такое, - серьезно качает головой Жако. - Предлагаю встретиться послезавтра здесь же, но чуть раньше. В одиннадцать.

- А если мне не интересно ваше предложение? – лениво спрашивает Кисиль.

- Я кое-что разузнал о вас, - Жако выразительно выгибает тонкие брови. - Так вот, разузнав, я понял, что Вам интересно будет хотя бы послушать, что я могу предложить.

Теперь настает черед Кисиля выгибать брови.

- И что же вы узнали, что так смело делаете заявления?

- О, давайте договоримся, если Вам интересно, то мы встретимся здесь же. А если же я ошибся, то забудьте о моем предложении.

Кисиль не успевает кивнуть – возвращается Октавиан.

Кисилю в Кальрадии очень приглянулась игра в покер. В Карумии не было принято проводить время за игрой в карты.

Страна, славящаяся торговыми отношениями, считала дурным тоном такой вид заработка.

Конечно, были подпольные игровые клубы, где ставками были драгоценности, картины и прочие наличные ценности. Однако официально такие приобретения никогда не регистрировались.

Кисиль, имея добрые отношения с правителем, никогда не любил подобного рода развлечения, считая, что возможный гнев правителя - неподходящая цена за такое баловство.

А здесь была подходящая обстановка, чтоб получше изучить азартные игры, тем более, что Эддрик и Риэль с удовольствием составляли ему компанию.

- Риэль, могу я спросить? – уточняет Кисиль, повышая ставку.

- Конечно, - маг беспечно пожимает плечами, уравнивая ставку.

- Как ты относишься к своему положению младшего мужа?

- Тебя что-то смущает в перспективе стать вторым супругом? – живо отзывается Риэль, косясь в свои карты.

- Нет, я не об этом. Ты же фактически имеешь достаточно высокое положение при дворе. Не смущает тебя вторая роль?

- Я ценю моего мужа и то, что он для меня делает, - сухо отзывается Риэль.

- Кисиль, я знаю, что в вашей стране принято другое понимание брака, но я искренне прошу не поддаваться на провокации молодых амбициозных мальчишек, которые в коридорах перетирают идею перечеркивания традиций. Ваша судьба, к счастью или сожалению, уже определена, так что Вам это ни к чему, - добавляет Эддрик. - Поднимаю ставку.

- Я Вас услышал, Эддрик, - послушно кивает Кисиль и тоже уравнивает ставку.

Глава 17.

Граф Кисиль Глиссер ни на миг не забывал, зачем он находится в этой, жестокой к своим подданным, стране. Большая часть общества Кальрадии находилась под гнетом меньшинства. И эта большая часть были отнюдь не только крестьяне. А вот желающих что-то изменить было достаточно мало. К тому же они слабо представляли, чего они хотят и как на практике реализовать исполнение своих требований.

Младшие мужья воспитывались с убежденностью, что воля их старшего мужа неоспорима, а их мнение в вопросах, не касающихся домашней утвари и модных нарядов, ничтожно. Это Кисиль быстро понял, пообщавшись с компанией молодежи. Интересным моментом для графа Глиссера стало то, что до момента замужества большинство младших сыновей проводят время в компании своих старших братьев вполне успешно.

Все те, кто по донесениям, желал увеличить или уравнять права младших и старших мужей, безусловно, имели свой политический интерес, далекий от беспокойства за младших братьев и сыновей. Слишком давно и долго существовала такая ситуация в стране, чтобы кто-то политически активный мог проявить себя в интересах данной категории общества. Самым простым объяснением зарождающихся волнений было чье-то желание оспорить королевскую власть. Осталось выяснить чье и не дать его стремлениям затухнуть.

Вообще, самым простым вариантом разжигания смуты была бы организация несчастного случая с Генрихом, тем более, что нынешний король не успел не только оставить наследника, но даже и завести супруга. Интересным фактом для Кисиля стал тот момент, что в случае смерти или недуга короля первый муж становился бы действующим королем в отсутствие детей или регентом при малолетнем сыне. Удобная лазейка, если учесть тот момент, что Генриха нужно еще окольцевать. А положения о монархах диктует необходимость брака с иноземными супругами, дабы исключить возможность давления одной из аристократических общин на политику страны. Конечно, брак с иноземцем не исключает возможность того, что первый супруг короля будет представлять чьи-то интересы, но все же уменьшает возможность рисков.

Отмахнувшись от этих мыслей, Кисиль вернулся к размышлениям о внезапной кончине монарха. Быстрый, но неудобный способ: местное высшее общество в большинстве своем в данный момент довольно пассивно в отношении борьбы за власть, и кто-то один тут же подомнет под себя всех, не дав Карумии возможности развернуть действия на фоне смуты.

Если рассматривать силы Кальрадии в войне с Карумией, то определенно сильная военная держава Кальрадия имеет достаточно преимуществ. Стоит отметить, что Лишер замахнулся на кусок пирога, который может оказаться ему не по зубам.