- Я не могу по-другому, - попытался улыбнуться я, но губы только слегка дрогнули, так и не сложившись в улыбку. Я проклинал себя, я ненавидел себя всей душой, за слабость, за любовь, за каждый свой неверный жест.

- И ничего нельзя сделать? Психологи же говорят, что это лечится… может, какие-нибудь таблетки, уколы?

Я помотал головой и широко улыбнулся.

- Невозможно, моя мама тоже пытается что-то изменить, но я неоперабельный случай.

- Димка, но ты же совсем нормальный, ты же самый нормальный парень из всех моих знакомых… Почему? Чёрт возьми, почему всё так хреново-то и безнадёжно?!

- Я не знаю, Костя. Если бы я знал, то непременно исправил бы, - говорил я и вздрагивал от каждого слова. Меня трясло, и зубы с трудом попадали друг на друга.

- А этот твой друг, ты любишь его? – губы Кости невольно изогнула презрительная усмешка, и я совсем сжался, как от пощёчины. Я не мог говорить с ним о сексе, только не о сексе, о моей личной преисподней. Собравшись с силами, я поднялся с пола и пошёл на кухню.

- Может, выпьем? Для смелости, - нервно усмехнулся я. Кроме своих ночных кошмаров терять было уже нечего.

Мы молча выпили мамин подарочный коньяк, не закусывая ничем. Просто одну рюмку за другой, как на поминках, не чокаясь. Голове полегчало, Костино лицо тоже расслабилось и просветлело. Иногда алкоголь творит чудеса. Теперь я мог спокойно говорить, а Костя слушать.

- Я познакомился с Серёжей в восьмом классе. Он на три года старше, работает в туристическом агентстве. Мы встречаемся раз в неделю, когда мамы нет дома.

- Ты любишь его? – вновь повторил свой вопрос Костя. – Никогда не понимал, как мужик может любить мужика…

- Нет, я его не люблю. Мы просто молча занимаемся сексом, - я засмеялся, только лишь для того, чтобы не разреветься. – Мы даже не целуемся, просто трахаемся, как животные, без удовольствия. – Я опять засмеялся, надтреснутым, болезненным смехом психопата со стажем.

- А зачем тогда трахаться, если не получать удовольствие? – удивился Костя. Он тоже был чертовски пьян и абсолютно искренен.

- Ну как? Чтобы знать своё место! Раз я гей, то должен спать с геем, разве нет?

- Да никому ты ничего не должен, - возмутился Костя. – Ты имеешь полное право выбирать себе того, кого хочешь!

Я смотрел на Костю, восхищаясь и боготворя. Да, я не зря влюбился именно в этого человека. Истинный норманнский завоеватель, всегда идущий напролом, по камням, костям и рекам крови.

- А если я хочу тебя? – вдруг спросил я и тут же прикусил свой чересчур длинный язык. Костя вмиг стал хмурым и серьёзным. Мне показалось, что он совсем протрезвел.

- Нее, Димка, так дело не пойдёт, - протянул он и осмотрел кухню мутным взглядом в поисках чего-то. – У тебя есть ещё выпить?

Я кивнул. С трудом поднялся из-за стола и достал из столового шкафа бутылку виски.

- Моя мама всегда считает, что нужно держать в доме исключительно элитный алкоголь для особых случаев. Чем наш случай не особый?

- Наливай, Диман. Будем думать! – обрадовался Костя и потёр ладони в каком-то лихом возбуждении.

- А чё думать-то? Пристрелить меня и делов-то! Или вон, окошко рядом, сам выброшусь, чтоб людей не пугать.

Что произошло в следующий момент я не смог понять, но очнулся я, лёжа на полу, в голове звенело от боли и зубы ныли так сильно, что из глаз текли слёзы.

- Димка, прости, - испуганно причитал Костя, пытаясь поднять меня. – Не рассчитал, прости дурака… Димочка.

- Ты же обещал больше не драться? – опершись о протянутую руку, я кое-как поднялся и сел обратно за стол. Костя навис надо мной, ощупывая голову, припухшую челюсть. – Лёд дай, в холодильнике на полке лежит.

- Никогда не смей говорить о самоубийстве! - кричал Костя, прижигая моё лицо льдом. – Ещё раз такое услышу и сам придушу. Да и кого ты пугаешь? Кого?

- Тебя, - всхлипывал я. – Ты же не хочешь со мной больше общаться… А я люблю тебя. И это так чудовищно, Костя. Если бы Акимовы узнали, что тебя любит парень? Если бы в школе узнали?..

Костя убрал лёд от моего лица и выбросил остатки в раковину.

- А мне-то что? Я никому ничего не должен. А на мнение школы плевал с высокой колокольни всю свою сознательную жизнь.

- Костя… - прошептал я, едва дыша от зарождающейся в душе надежды. Неужели не оттолкнёт? Он ласково посмотрел на меня и пригладил волосы на голове.

- И всё-таки ты ненормальный, Димка. С тобой я постоянно меняюсь, и, чёрт возьми, мне это нравится. Но я должен ещё подумать, привыкнуть, так быстро это не делается.

- Конечно, конечно, подумай, - запинаясь, ответил я и опять разревелся, закрывая лицо руками.

- Димка, - Костя присел напротив меня на корточки и убрал мои руки. – Только сырости не нужно. А то как Ленка моя ревёшь в три ручья. Но ей-то пять лет и она девчонка. Давай как-то по-мужски решать эту проблему, без фанатизма.

- Да, - засмеялся я, - без фанатизма.

- Сначала ты пообещаешь мне, что этот пижон больше здесь не появится, иначе, ещё раз увижу и точно накостыляю, несмотря на обещание. Потом никакого самобичевания и прибеднения. И наконец… я бы хотел поговорить с твоей мамой.

- С мамой?

- Ну она же в курсе?

Я кивнул.

- Не хочу скрываться. Не люблю я это, и не буду начинать.

- Но ты же ещё ничего не решил? Это же… нельзя так сразу взять и стать таким как я, - бормотал я, едва шевеля языком. Мысль постоянно ускользала, но всё равно я понимал, что что-то не так.

- Я всё решил, ещё дома, иначе бы не пришёл к тебе. Просто нужно было посмотреть…

Конечно же, без фанатизма опять не обошлось. И ревел я, пьяный и счастливый, до тех пор пока не уснул, сидя за кухонным столом.

А утром было яркое солнце, жуткое похмелье и первый поцелуй.

Ленка постоянно пыталась вырваться и побежать навстречу прибывающему поезду. Но я крепко держал её, хотя сам готов был сорваться с места и броситься вперёд. Полгода я не видел Костю. Долгих пустых шесть месяцев.

- Костя теперь солдат, а ты нет, - дразнилась Ленка и сильнее льнула ко мне, пугаясь каждого крика пробегающих по перрону мальчишек.

- Мне ещё рано идти в армию, - улыбался я, крепче сжимая её маленькую ладошку. За то время, пока Костя служил в армии, я привык к Ленке настолько, что иногда называл про себя сестрёнкой, и она часто прибегала ко мне домой, чтобы рассказать какие-нибудь свежие новости из новой школьной жизни.

- Потому что ты умный, а Костя тупица, - засмеялась Ленка. Прав был Костя – очень она опасная девчонка, палец в рот не клади.

- Нет, не поэтому, - я поднял Ленку и усадил к себе на плечи, чтобы удобнее было смотреть на поезд. На перрон начали стекаться родители и друзья прибывающих. – Просто Костя старше меня, и к тому же я в армию вообще не пойду.

- Знаю, потому что у тебя голова всегда болит, – Ленка погладила меня по волосам и прижалась к затылку щекой и тихо прошептала: – Чтобы не болело никогда.

- Спасибо, Леночка, теперь точно никогда болеть не будет. Ты же настоящая волшебница.

Поезд запыхтел, останавливаясь. Проводницы открыли двери вагонов и осматривали всех ждущих профессионально-придирчивыми взглядами. Из-за их спин виднелись улыбающиеся молодые лица. Сердце быстрее забилось в груди, где-то там, в душном вагоне стоял Костя. Мой Костя… горло перехватило от волнения и страха. А вдруг всё изменилось? Полгода прошло. Слишком большой срок для непонятной, безумной связи.

Я заметил его сразу же, как только он легко спрыгнул с подножки и закинул спортивную сумку на плечо. Светлые волосы, тёмная кожа. Повеяло прохладой, словно привет от северных фьордов. Ленка спрыгнула с моего плеча и побежала навстречу брату, расталкивая мешающих ей людей. Маленькая, а сильная и упрямая - по праву Костина сестра. Я чуть замедлил шаг, заворожённо наблюдая, как сильные руки обняли хрупкую детскую фигурку, как подняли в воздух, закружили. Ленка громко верещала, что-то кричала, рассказывала, захлёбываясь в словах, а Костя всё внимательно слушал и не перебивал. А потом он нашёл меня взглядом, глаза его вспыхнули, и смущённая улыбка тронула обветренные губы как ответ на все мои опасения.