Беглецам я пояснил идею толерантности, умолчав, естественно, о конечной цели внедрения её в общественное сознание. Я также не стал заострять внимания на том, что дураки должны занять самые важные посты в Миогене. Поэтому Герт принял идею на ура.

- Здорово, Игнат! Это будет справедливо.

- И для безопасности общества хорошо, - добавил я. – Рано или поздно нищесвои бы взбунтовались, вырвались из-под Купола и разнесли весь город к чёртовой матери.

Я плохо представлял, как слабовольные дураки смогут победить умных и смелых горожан, к тому вооружённых такими знаниями, которые нам, землянам, и не снились. Но это уже не важно, главное – идея.

Герт неожиданно помрачнел и задумался:

- Странно получается, Игнат. Безмозглый дебил Мих будет управлять матэргетикой, потаскушка Найза ведать культурой, хитровывернутый отец Гведоний – наукой, лизоблюд Харпат разрабатывать новую онтронику… Что-то плохо всё получается, забредыш!

Видимо, ума визунист украл прилично, раз додумался до того, что я хотел скрыть.

- Почему плохо? – возразил я. – Общество будет свободным. А в свободном обществе – свободная конкуренция. Вот ты и будешь конкурировать с Михом и Харпатом за тёплые места. Я не думаю, что при твоём интеллекте ты проиграешь.

Разумеется, я кривил душой. Всё будет по-другому. Интеллигенция вроде Герта и графомана Анта конечно же останется за бортом. Таков удел интеллигенции в любом обществе. Но об этом визунисту лучше не говорить.

Молчавший до сих пор Фил наконец подал голос:

- А почему нельзя поделить свойства поровну? – спросил он. – Почему нельзя просто открыть второсклады и раздать свойства нуждающимся? Раздать тем, у кого они были отобраны.

- Потому что это будет уже не толерантность, а равенство, - пояснил я непонятливому нищесвою.

- А чем плохо равенство? – удивился Фил.

- Равенство плохо тем, что все будут серенькими и одинаковыми. Ни умными, ни глупыми. Ни сильными, ни слабыми. Ни рыба, ни мясо, в общем.

Сомневаюсь, что мои слова убедили нищесвоя. Идея равенства – самая въедливая идея на свете. Если она кому западёт в голову, то выгнать её непросто. Поэтому умные правители и стараются заменить её толерантностью, квазиравенством – вроде как все равны, но табачок врозь. Если бы у меня была возможность не хитрить, а выложить всё начистоту, я бы ответил Филу так: «При равенстве дуракам вход во власть заказан. При толерантности же одни дураки и вылезают наверх. А этого я и желаю больше всего. Властные дураки помогут нам, пришельцам-забредышам, вывозить ценную онтронику, а взамен поставлять вам всякий аляпистый, мигающий, свистящий и звенящий хлам».

Договорившись встретиться через час, мы расстались с беглецами. Те поспешили к друзьям-визунистам, а я привезунился в номер. Виталик вопросительно посмотрел на меня, Павлик нетерпеливо пищал из переговорника, а я всё доказывал воображаемому Филу, что толерантность – это прекрасно.

«А разве для того, чтобы править, не нужно ума? Если Миху дать власть, он такого наворотит…» - утверждал невидимый Фил.

«Если общество сконфигурирует Миха во власть, такова воля общества, - возражал я, - Обществу видней, кто должен править»

«Ты ведь кривишь душой, Игнат, - говорил нищесвой, - интеллигенция останется у разбитого корыта. Дураки нахрапом возьмут власть, вы, забредыши, им поможете, а интеллектуалам что останется?»

Я мысленно смеялся: «А интеллектуалам можно будет бороться дальше. Чтобы общество стало ещё толерантнее. Например, за права абстров. Затем за права параметрявок. А потом уравнять в правах людей и плевачек с саложорами».

И в этом я был прав. Доведённая до абсурда идея толерантности способна на многое.

У Петровича дурная привычка – он любит поручать новое дело в конце дня. Вместо того чтобы провести вечер дома, как все нормальные люди, мне придётся тащиться к чёрту на кулички. Сегодня утром из спорткомплекса «Юность» нашему дежурному позвонил подросток-пловец и сообщил, что некий Рома Седельников, его согруппник, обладает чрезвычайным везением. Мол, плавает этот Рома неважно, зато во всех соревнованиях постоянно побеждает. Причём, выигрывает он не из-за высоких результатов, а случайно: у его соперников то очки слетят при входе в воду, то фальстарт, то верёвочка от плавок лопнет. И Петрович не нашёл лучшего решения, как поручить это дело мне. На его месте я бы послал этого юного доносчика в Центр помощи подросткам, и пусть там разбираются в фантазиях этого молодого дарования. Тем более что подобных организаций у нас в городе пруд пруди. На нас, физиков, привыкли сваливать все дела, которые нельзя направить в химическую или биологическую группу. Вот мы и занимаемся всякими психами, фантазёрами, брехунами и прочими пубертатными подростками.

Надо было мне, дураку, в своё время идти в химики. На них дел сыплется раз в пять меньше нашего. Взять, скажем, последнее: в продажу поступил препарат, замедляющий взросление. Многие ведь обожают возиться с котятами, щенками и другими детёнышами и хотят, чтобы те подольше не росли. Вот и пичкают несчастных животных этим адским зельем. Так доблестные оперативники-химики (мы, физики, называем их «мензурками») всей группой в составе четырёх бездельников это плёвое дело три месяца мусолили! Да ещё хотели на нас перекинуть, мол, раз задержка развития во времени, значит, это дело физиков, временные парадоксы, искажения пространственно-временного континуума. Умники!

Хорошо хоть дежурный сегодня попался толковый. Он определил, что звонок был сделан с телефона администратора спорткомплекса, моментально перезвонил и узнал, кто звонил. Теперь я сидел у себя за столом и искал в Сети информацию о стукаче, некоем пятнадцатилетнем Мезенцеве Илье, и подозреваемом Седельникове, тоже пятнадцати лет от роду. Краем уха я прислушивался к скучному голосу своего соседа по кабинету, лейтенанта Олега Барышева, и надоедливому нытью допрашиваемого. Допрос начался ещё до моего злополучного похода к Петровичу и продолжался уже около трёх часов.

- Так вы говорите, что нашли кривофот во дворе, гражданин Игнашкин? – без эмоций вопрошал Барышев.

- Конечно, во дворе, гражданин начальник! – ныл Игнашкин, дебильно выпучивая глаза, - прямо вот так вот шёл по двору и нашёл!

- А ваша сожительница, гражданка Белькова, утверждает, что вы его купили. Потому как сами ей об этом сказали.

- Да брешет она, гражданин начальник! – ёрзал на неудобном стуле допрашиваемый. – Баба из ума выжила, а вы ей верите! Она ещё и не то наговорит. Из вредности бабьей наговаривает, стерва! Из-за того, что я мусор не вынес на прошлой неделе.

Олегу подсунул это дело в прошлый понедельник наш Петрович. Кривофот позволяет фотографировать из-за угла, через замочную скважину, через форточку, да и вообще через любую щёлку, непонятным образом искривляя обзор. Дегенерат Игнашкин фотографировал симпатичную соседку, когда та переодевалась или принимала душ, и выкладывал фотографии в социальную сеть. Соседка рылась в Сети, увидела свои пикантные фото и сообщила в полицию. Те проверили её квартиру, убедились в отсутствии скрытых камер, обнаружили, с какого адреса загружались фотографии и вышли на Игнашкина. А дальше дело передали нам.

- Пользуясь кривофотом, вы, Игнашкин, нарушили сразу несколько статей Естественного кодекса из раздела «Физика», подраздела «Оптика», - невыносимо занудным голосом  вещал юный лейтенант. – Вы знали, что нарушаете законы природы? В частности, законы геометрической оптики?

- Что по административке пойду, знал. За это самое… за разглашение личной информации без ведома. А законы природы я ж по незнанию нарушал, гражданин начальник, вот те крест! – Игнашкин суетливо крестился.

В Сети на Мезенцева Илью я ничего не накопал. Как говорится, не был, не состоял, не имеет. А вот Рома Седельников, оказывается, у нас - знаменитость. Кроме плавания, он ещё и многократный победитель всяких математических и физических олимпиад, отличник и активист. Я когда-то сам занимался плаванием, поэтому, просмотрев протоколы соревнований, убедился, что результаты Седельникова на самом деле неважнецкие. Выигрыш по чистой случайности. А всё, что касается случайностей, отдают в разработку нам, физикам. Мол, случайности связаны с вероятностями, а вероятность – с информацией и энтропией, то есть физическими сущностями. Придётся всё-таки съездить в «Юность» и познакомиться с обоими тинэйджерами. Я позвонил в спорткомплекс и узнал, у кого тренируются Мезенцев и Седельников и время их тренировок. Вечерние занятия у них начинались через час.