Бубнёж Игнашкина вывел меня из себя. Я подошёл к столу Барышева и отлично изобразил «злого следователя», взяв похабника за грудки и основательно встряхнув.

- Административка тебе и так светит, Игнашкин, - сказал я, отрывая его от стула, в который он попытался вжаться. – И моли бога, что ты не попал ко мне! Я бы тебя, подъюбочник, не только за нарушение геометрической оптики посадил. А вкатил бы я тебе, родной, и интерференцию, и дифракцию, и пару статей сверху за электромагнитку прикрутил! И не увидел бы ты, выкидыш, голых баб до конца своей жизни никчёмной!

Я отпустил Игнашкина, подошёл к шкафу и стал одеваться. Допрашиваемый и Барышев следили за мной одинаково испуганными глазами. Олег ещё неопытный, возится с подобными типами сутками, когда можно за пару часов управиться. Меня Петрович иногда поругивает за жёсткие методы работы: угрозы, шантаж, запугивания. Но ругает больше для порядка, без меня две третьих дел были бы до сих пор не раскрыты.

До спорткомплекса я дошёл пешком. Можно было на машине поехать, да в шесть вечера за руль садится только идиот – умный вряд ли захочет увязнуть в паутине пробок и потерять лишний час-два. Но мёртвые вечерние заторы доказывали, что умных людей у нас в городе не так уж много.

Подступы к «Юности» были забиты машинами так, что приходилось, как слаломисту, вихлять тазом, пробираясь между ними, чтобы случайно не зацепить зеркало, потревожив истеричную сигнализацию. Странные люди, ей богу! Везде ездят на машинах: в магазин, на работу, с работы, за детьми в садик, в спорткомплексы, ночные клубы и, соответственно, жиреют. А потом тратят бешеные деньги на всякие фитнесы, чтобы похудеть. Да ты возьми и вечерком просто пройдись пешочком до своего фитнес-центра и обратно, даже заходить в него не надо: и полезнее будет, и бесплатно! Всё равно фитнесом ты толком не занимаешься, а косишься по сторонам больше, какое впечатление производишь на противоположный пол.

Я уточнил у администратора, когда закончатся занятия у тренера Соколова, который занимался с интересующими меня подростками, занял наблюдательную позицию возле стенда с кубками и стал терпеливо ждать. Спорткомплекс «Юность» сделан по типовому проекту, хорошо мне знакомому. Он был спроектирован так, что пройти в тренерскую можно было только через мужскую раздевалку. Поэтому я не боялся, что Соколов проскочит мимо меня. А в тренерскую он пойдёт рано или поздно в любом случае. Разговор я решил начать с тренера.

Расчёт оказался верным: через полчаса появился Соколов. Он деловито прошагал мимо меня, рослый, выше меня на полголовы, с журналом под мышкой и секундомером на шее. В правой руке он сжимал несколько вискозим. Я догнал его и окликнул. Он остановился и надменно поглядел меня серыми суперменскими глазами.

- Владислав Леонидович? Можно вас на пару слов? – дружелюбно улыбнулся я и придержал его за локоть.

Тренер оглядел меня  с головы до ног, аккуратно высвободил локоть и выпятил лопатообразную челюсть:

- Вы из родительского комитета?

- Почти, - ещё шире улыбнулся я.

- Мне сейчас некогда, - холодно отреагировал Соколов. - Давайте завтра в это же время…

Пришлось достать из кармана «корочки» и сунуть ему под нос:

- Федеральная служба Естественного надзора, старший оперуполномоченный капитан Гусаров, - представился я ледяным тоном.

Супермен встрепенулся и удивлённо уставился на красную книжицу.

- Чем могу быть полезен ФСЕНу?

- Давайте не здесь, господин Соколов. Пройдёмте в тренерскую и там поговорим, - предложил я.

Мы поднялись на второй этаж в тренерскую, увешанную вымпелами и заваленную разным спортивным скарбом. Он приглашающее указал на стул, а сам уселся на лавку, положив журнал на колени. Горсть вискозим он небрежно свалил на стол.

- Я хочу поговорить с вами о ваших подопечных, - заявил я. – А потом с некоторыми из них с глазу на глаз.

- Со мной можете поговорить, Василий Александрович, - согласился Соколов, нервно теребя переплёт журнала (успел прочитать и запомнить имя-отчество в удостоверении, молодец!). – А вот допрашивать подростков без согласия родителей… По закону…

- Почему допрашивать? Я просто поговорить хочу.

- Не могу этого позволить, извините. Если только родители разрешат… В письменном виде…

Я умею нехорошо улыбаться. У многих эта улыбка вызывает дрожь. Я сейчас именно так улыбнулся и указал на вискозимы, лежащие на столе у тренера:

- Вижу, вискозимками балуетесь, господин Соколов?

Это нехитрое устройство, вывезенное из какого-то технологического мира, меняет вязкость воды возле пловца. Тренеру удобно увеличивать или уменьшать нагрузки пловца, регулируя вязкость для каждого тренируемого индивидуально. Формально использование вискозимы является правонарушением. Но негласно вискозима используется практически всеми тренерами, и мы, Естественный надзор, на это закрываем глаза. Закончик-то нарушается плёвый, не второй же принцип термодинамики!

Поэтому тренер удивлённо заморгал глазами:

- Так все же пользуются!

Я улыбнулся ещё злее:

- Это как посмотреть, уважаемый Владислав Леонидович. Можно на это дело глаза закрыть, а можно и привлечь тебя по статье двести четырнадцатой Естественного кодекса за нарушение закона вязкости Ньютона. Штраф десять минимальных размеров оплаты труда или пятнадцать суток административного ареста. Ты лично что предпочитаешь?

Побелел наш супермен, заволновался, чуть переплёт у журнала не оторвал. А я небрежно добавил:

- К тому же репутация тренера, господин Соколов – вещь хрупкая. Другие тренеры тебя поймут и даже посочувствуют, а вот обыватели – вряд ли. Журналисты тут же раздуют, что тренер Соколов – преступник. Им только волю дай! Родители переполошатся, начнут переводить детей к другим тренерам, а ведь это денежки, уважаемый Владислав Леонидович. Твои кровные денежки.

- С кем из учеников вы хотите поговорить, Василий Александрович? – выдавил из себя супермен, заелозив на скамье.

- Вот это другой разговор! – подобрел я. - С Мезенцевым Ильёй в первую очередь. Пока он домой не усвистал.

- А во вторую?

- Там видно будет. Может, и не будет второй очереди.

Я подгадал всё верно: подростки ещё не успели уйти. Тренер вызвал Мезенцева, позвонив администраторше. Через некоторое время в дверь тренерской постучали, и на пороге появился низкорослый дёрганый подросток. Соколова я довольно бесцеремонно выставил за дверь тренерской, объяснив, что хочу побеседовать с парнем с глазу на глаз.

- Спасибо за своевременный сигнал, гражданин Мезенцев, - начал я без предисловий, когда за тренером закрылась дверь.

Мезенцев заметно вздрогнул на слове «гражданин».

- А откуда вы догадались, что я звонил? – промямлил он, оглядываясь на дверь.

- От верблюда. Думаешь, раз звонок анонимный, так мы не определим, кто звонил? У нас установлена система распознавания голоса: анализирует голос, пробивает по базе и готово! - приврал я.

Замечено, что фраза «тебя пробили по базе» производит деморализующее действие на собеседника, особенно на недалёкого.

- Хочешь я тебе рассказу одну историю? – вкрадчиво предложил я растерявшемуся парню, и, не дожидаясь ответа, начал: – Жил-был мальчик Илюша. И нравилась ему одна девочка. А этой девочке нравился другой мальчик, Рома. Потому что Рома лучше плавал, был более удачлив и преуспевал во всяких олимпиадах. И тогда Илюша решил насолить Роме и наябедничал на него во ФСЕН. Мол, нарушает Рома законы везения и счастья. Интересная история?

Уши Ильи приняли свекольно-малиновый оттенок.

- Это не из-за Нади… Не из-за девочки… - забормотал он, и я понял, что попал в точку. – Просто я решил, что раз такое дело…

Я резко подскочил к подростку и приподнял ему подбородок.

- В глаза смотреть! – приказал я тихо и зло.

Он глянул на меня, как побитая собака.

- Зачем нам звонил? Думал, мы сразу Седельникова арестуем по твоему доносу? Запрём его на десять лет в тюрягу, и Надя сразу на тебя обратит внимание… Так?!