Решив, что при свете солнца найти куклу будет легче, а сейчас она только зря потратит время и к тому же может заблудиться, Даша прошла мимо знакомого поворота в лесную чащу, спускаясь вниз по тракту, где вскоре за очередным холмом покажется ее деревня, освещенная тусклым светом нескольких фонарей на домах. Но на окраине тьма наступает отовсюду, и в особо безлунные и облачные ночи не было видно даже очертаний скал и деревьев, а только где-то внизу рассыпался на землю и речную гладь блеклый свет фонарей.

Даша любила ночи, когда на небе не было ни облачка, а луна светила так ярко, что казалось, будто мир — это волшебное царство, навечно погруженное в мягкий сумрак. Улыбнувшись, подняла голову, глядя в чистое звездное небо, по которому скользила тонкая дымка облаков. В такие безоблачные ночи, когда луна еще только начинает расти или же напротив уже заканчивает цикл своей жизни, отчего ее свет совсем не заметен, по глубоко-синему небу становится отчетливо видна россыпь крошечных звезд, слабо переливающихся от белого до темно-желтого цветов. Ветер не касается тебя, остановленный мощными стволами деревьев, а неспешно ерошит верхушки берез, вплетая в тихие ночные звуки мерный шелест листвы. Кажется, ты один посреди огромного леса, точно только он и существует, а остальной мир растворился в небытие.

Погрузившись в эти мерные звуки, Даша не заметила камня и, споткнувшись, вскрикнула, но ощутила на своих плечах руки, удержавшие от падения.

— А я думал, один такой неуклюжий, — мягко хихикнул Вереск, наклонившись к лицу девушки, и в лунном свете его глаза таинственно сверкнули. Даша смущенно поблагодарила, чувствуя, что краснеет, и мысленно молила, чтобы юноша этого не заметил, но тот, увидев что-то за ее спиной, удивленно вскрикнул и подбежал к невысокому тонкому деревцу с покрытыми множеством продолговатых листьев поникшими ветвями. Даша тихо выдохнула и провела рукой по лбу и волосам.

— Это ирга, — приблизившись, коснулась сочно-зеленых листьев.

— Слышал про это дерево! Говорят, оно потрясающе цветет весной, это правда?

— Да, весной ирга полностью усыпала кистями крошечных белых цветов, особенно это прекрасно выглядит в лунные ночи, когда кажется, что деревце излучает мягкий серебристо-молочный свет, — сорвала небольшую веточку с множеством темно-пурпурных ягод и протянула юноше. — Попробуй. Они сочные и сладкие. Из них получается очень вкусное варенье и начинка для пирогов.

Вереск сунул в рот несколько ягод и что-то восхищенно промычал. Вспомнив рассказы бабушки, Даша хотела сказать, насколько эти ягоды не только вкусны, но и полезны, как с пронзительным криком что-то рухнуло на ее плечо. Подавившись, Вереск отшатнулся, а Даша укоризненно покачала головой, глядя в сверкающие глазища совенка:

— Бинх, однажды ты сведешь меня с ума своими шутками.

Довольная своей выходкой птица, повернула голову и, точно смеясь, негромко свистнула. Отойдя от наглого вторжения и прокашлявшись, Вереск наклонился и с интересом ткнул в совенка пальцем, на что тот возмущенно заверещал и надулся, как шарик, раскрыв крылья и хлопнув пискнувшую от неожиданности Дашу по лицу.

— Прости! Я не ожидал, что он так сделает! — испуганно пробормотал Вереск и указал на совенка. — Просто он такой смешной.

Глянув на Бинха, Даша невольно засмеялась, готовая поклясться, что на его морде отразилось искреннее изумление, а впившийся в юношу взгляд янтарных глаз был полон презрения. Видимо, так же заметив это, Вереск удивленно моргнул, а Бинх, приглушенно свистнув, радостно потерся головой о щеку Даши. До самого дома совенок не сводил немигающего взгляда с юноши, следя за каждым его движением. Когда они уже подходили, на крыльцо вышла Лалия, приветственно помахав рукой:

— Долго тебя не было, детка. А это кто? — заметив незнакомого юношу, спросила она. Даша открыла рот, чтобы ответить, но только сейчас поняла, что не знает, как представить незнакомца и объяснить, что он тут делает. Но Вереску и не требовалось ее пояснение, он вышел вперед и, приложив руку к груди, поклонился.

— Здравствуйте. Меня зовут Вереск, я странник.

— Да не стойте вы на пороге, проходите в дом, — засуетилась Лалия, почти затаскивая их внутрь. Бинх тут же расположился на сухой ветви, специально прибитой к стене в углу комнаты, а Даша прошла в свою спальню. Когда она переоделась в чистое платье и вернулась в зал, где у них была и гостиная и столовая вместе, бабушка и Вереск уже сидели за накрытым столом и оживленно разговаривали. Даша опустилась на скамью рядом с бабушкой.

— Как сходила в город, детка? У Лидарии все хорошо?

— Замечательно. Она зовет тебя перебраться жить в столицу.

— Она говорит это каждый год, — фыркнула Лалия. — И расписывает все прелести городской жизни, а ее муженек вечно ей во всем поддакивает, по-моему, даже не слушая, что та говорит. Куда ей понять, как прекрасно просыпаться под пение птиц, а не громыхание телег и брань торговцев!

— Да, здесь замечательно, — согласился Вереск.

— А куда ты направляешься? — поинтересовалась Лалия, отправляя в рот кусок домашнего печенья с вареньем. — Давно у нас в гостях путников не было.

— Я странствовал без особой цели. Слушал, куда меня ведет сердце, — лицо юноши осветила задорная улыбка. — Бабушка, а я могу остаться на время у вас?

— Конечно, — не раздумывая согласилась Лалия. — Оставайся.

— Бабушка! — изумленно воскликнула Даша, молча слушавшая до этого.

— А что? — с притворным удивлением повернулась к ней та, а серые глаза блеснули лукавством. — Вот ты готовить умеешь, Вереск?

— Умею, — кивнул юноша.

— И прекрасно. Будешь мне помогать! А то Даша этим талантом не блещет.

— Бабушка! — возмутилась покрасневшая до корней волос девушка.

— Да ладно тебе, детка, не каждая женщина умеет готовить, — хихикнула Лалия, потрепав ее по волосам, и вновь обратилась к Вереску. — А где ты жил раньше?

— Жил? — на мгновение замялся юноша, но тут же безмятежная улыбка тронула его губы. — В разных местах. Но родился в Соари.

— Вот как, — пробормотала Лалия. — Странно, но я тебя не помню. Сколько тебе лет, Вереск?

— Двадцать пять, — ответил юноша.

Заметив, что эта тема не очень приятна ему, Даша повернулась к бабушке:

— Может вскипятить воду? Выпьем чаю, ты же знаешь, мне без него не уснуть.

— Конечно-конечно, — спохватилась она и, протянув руку, достала с пола пустой кувшин. — Только вода закончилась. Нужно принести из ручья.

— Я помогу! — подскочив на ноги, Вереск схватил кувшин, но зацепился за скамейку и с грохотом повалился на пол, стянув покрывало со скамьи и запутавшись в нем, а глиняный кувшин осколками разлетелся по комнате.

— Какой, однако, неуклюжий мальчик, — пробормотала Лалия, а Даша удрученно выдохнула, склонив голову, чтобы никто не заметил ее улыбки.

В эту ночь Даше так и не удалось уснуть, поэтому только небо подернулось предрассветной голубизной, она растворила окно в своей комнате, встала на табурет и выбралась наружу. Дойдя до первых тонких берез, растущих по кромке леса, остановилась, глядя на тускнеющие далекие звезды, кажущиеся сейчас особенно холодными и недосягаемыми.

В Соари тишина обволакивает округу еще до захода солнца. Люди разбредаются по домам, гаснет свет и вскоре деревня погружается в сон, только изредка в спокойствие ночи вплетается тихий скрип колес телеги проезжающего через деревню путника. Даша любила еще задолго до первых солнечных лучей, когда мир укутывает мягкая темнота, бесшумно выскользнуть из дома и убежать на поле, простирающееся прямо за их двором; лечь на спину, ощущая колючие стебли травы, а после наблюдать, как скользят по небосводу бледно-золотистые облака. Ветер лениво перебирает кроны деревьев, и под мерный шепот ты сливаешься с ночью.

Еще несколько мгновений понаблюдав, как несмелые первые лучи солнца сползают по верхушкам скал, Даша углубилась в чащу, в надежде отыскать то место, где могла выронить Аша. Земля уже подсохла, и ноги больше не завязали в грязи, кое-где еще виднелись отпечатки кошачьих лап, однако кукла словно исчезла. Возле обрыва, где они расстались с Мирайн, Даша остановилась и посмотрела в глубину леса на другой стороне и, вздохнув, отправилась обратно, глядя себе под ноги.