Хелега было тоже позвали в помощь, но он сделал вид что не услышал и перескочив в иную повозку-вновь вылез на её крышу. С этого места открывалось уже всё поле боя: Рудолфо лежал близ пикинёров-видимо уже мёртвый. В его коне торчала пара дротиков, а сам глава напавших лазаритов-был с пятком болтов от арбалета, в груди и голове. Полсотни стрелков отступников продолжали метать камни и натягивая тетиву-выпускать стрелы, примерно столько же-уже лежало на земле подрагивая конечностями. Кто-то из них начал отползать в небольшую лощину, что была за линией стрелков мятежников.

Командир Клаус собрал подле себя, оставшихся на конях пятерых рыцарей меченосцев, под своим командованием и отъехав для разгона-направил этот отряд, «малым клином»: один-два-три, во фланг дерущихся «сержантов» отступников, как условно назвал их про себя Хелег, за наличие недорогих доспехов и хоть какого — то профессионального оружия. Раздался металлический скрежет удара, когда «клин» рыцарей раскидал около двадцати человек, примерно половину от тех, что ещё держались на ногах и дрались с меченосцами и ополченцами из «ежа», после чего началось повальное бегство протестников!

Лейтенант Клаус скомандовал продолжая размахивать булавой в толпе врагов: «Конные стрелки-за стрелками отступников, сбивайте их лошадьми и своими копьями, обстреливайте отошедших за деревья! Рыцари и конные сержанты — за мной, преследуем всех!!!»

Теперь Хелегу были видны улепётывающие «кожаные жилеты»: многие побросали своё оружие и неслись в лес, оставшийся в пяти сотнях метрах за ними. Два десятка сбитых и поломанных их сотоварищей, так и остались на земле: ударами в голову их добивали спешенные рыцари меченосцев, что не успевали сесть на коней и оставались при обозе или закалывали копьями пешие сержанты. К немалому удивлению Хелега, брать в плен-никто никого и не собирался!

Мимо проскакали «краснопузые» храмовники. Они остановили бойню «сбитых» кавалерийским наскоком и стали их заковывать в цепи, тех кто ещё мог ходить, кого нельзя было транспортировать-сами же и добивали. Сержанты храмовников метнулись в сторону стрелков отступников и вскоре приволокли парочку подростков в рванье-их тоже заковали, забив колодки толстыми кривыми гвоздями.

Бой закончился и пока кавалерия ордена меченосцев ушла в преследование, оставшиеся офицеры и рыцари-стали командовать «уборкой» после боя.

Особо «уборка» оригинальностью не отличалась: добивали врагов, многих раненными, собирали оружие и доспехи, справлялись о здоровье своих бойцов и всем пострадавшим оказывали помощь, трое лекарей госпитальеров и один аптекарь-поставили две повозки поперёк и накрыв на их крышах общий тент-начали проводить своё «врачевание»: раны засыпали снадобьями и поливали из баклажек, как объяснили Хелегу знакомые санитары, потому и берут в бой много деревянной тары, ибо глина-может разбиться очень скоро, при боевом столкновении или преследовании убегавших. Кому то отрезали повисшие на одной коже-пальцы и сержант, которому их ампутировали-громко стонал, слегка подвывая. Потом его кисть обернули в сомнительной чистоты тряпицу и товарищи, забрали раненного в свою телегу. Одну из санитарных повозок-взяли под нужды перевозки погибших меченосцев, ещё одну-выделили ополченцам, что — бы развести их мёртвых товарищей по родным городкам и уж там, захоронить.

Хелегу быстро надоело смотреть на обработку ран, в исполнении госпитальеров и их довольно дикие, в его понимании, операции и он решил вновь обойти весь обоз. Вскоре заметил старшего санитара, который дежурил в его ночные смены-тот переговаривался с двумя ветеранами и парой ополченцев из городков, по пути следования обоза, попросив их всех постоять здесь и пока не подходить к самому обозу. После сказанного, быстро зашагал прочь и вскоре вернулся с храмовником Тибо и пятёркой сержантов, с красными крестами на белых накидках. Указав рукой на ждущих его четверых мужчин, старший санитар негромко заговорил бегло жестикулируя и Тибо, согласившись с его доводами, медленным кивком отдал приказ своим сержантам. Те подъехали к всё ещё стоящими отдельно от обоза людям и внезапно подняв свои «малые» арбалеты-выстрелили в ожидающих, почти в упор. Когда Хелег вскочил и побежал к ним, сержанты храмовников достали дротики и метнули их в конвульсирующие трупы, после чего вернулись к Тибо.

Хелега перехватил Бер: «Куда несёшься угорелый?!»

— Бер! Они «валят» своих-ты представляешь?! Своих!!!

— Да…Это же ведь старший санитар и храмовники, они и отвечают что-бы после встреч с лазаритами, бойцы, ими возможно заражённые-не смогли попасть в отряд. Как они по-твоему это делают? — сами и ликвидируют тех кого уличили в «контактах» с язвами или тех, кого при свидетелях заплевали, проклятые черти, лазариты…Многие сержанты и санитары-крестьянские парни и сами при опросе признаются, думая, что их будут лечить…Братья рыцари хитрее и промолчат, а другие из них-не выдадут. До тех пор, пока язвы не видны-рыцарь вполне может числиться в отряде. Так то! Не беги туда…не надо!

Хелег еле плёлся теперь к своей повозке, поддерживаемый за плечи Бером, а тот продолжал: «Ты думаешь отчего, мы все так боимся лазаритов? — зараза…и возможность, после боя где ты был «первым мечом«…стать изгоем и получить болт в живот, от храмовников из «команды чистки». Или бегство и жизнь бродяги…ужас! Первые из рыцарей «святого Лазаря»-были тихие доходяги, ждущие смерти в уединении, среди равнопрокажённых как и они сами. Рыцари иных орденов, заболев-просто соединялись в «чумные отряды» и такие же казармы и продолжали службу в своих орденах. Но после победы «Совета»-над Папой и Императором, когда эти двое истощили себя чередой взаимных войн, «Совет Орденов» отдал приказ, лет через десять после своего прихода к власти: перебить всех чумных, прокажённых, сумасшедших, колдунов и тд и тп-знаменитая «Ночь Очищения»! Лазариты, что были пылкими сторонниками «Совета» во всех войнах-были перебиты в своих госпитальных обителях храмовниками, многие-уже обессиленные, на своих ложах. Это вызвало бешенную волну ненависти к «Совету», что вылилось в то, что дети этих больных людей сами уходили в протестники и начинали воевать против всех орденов признавших «Совет». Потом, после нескольких новых «походов Веры», стали появляться новые заражённые, в основном по причине палестинских войн или литовских…Они не хотели быть убитыми и начали отчаянно сопротивляться «чисткам», так появились нынешние «лазариты»-основной орден протестников, готовые, хоть напоследок-отомстить людям желающим их полной гибели: «на миру и смерть красна», — закончил Бер.

— Основной орден, есть ещё? — переспросил Хелег.

— Есть ещё…несколько. Капуцины, что продолжают верить в главенство Папы и требовать изменений в нынешней власти «Совета», вроде их раз пять закрывали, а храмовники-отчитывались о полной их ликвидации, а поди ж ты! Бенедектинцы, эти, как и францисканцы-всё время общались с беднотой, к тому же сознательно отказавшись от единого центра власти в ордене, они-безначальный орден, вроде роя осиного. Эти Паписты, в отличие от капуцинов — почти неуловимы, так как неясно: сколько их и возможно ли обезглавить «стаю воробьёв?».

Оба санитара наконец дошли до своей повозки. Солнце начало заходить и стали раздаваться команды, что бы готовить лагерь-на поле, слева от движения обоза.

Одна часть обслуги и сержантов-продолжала заниматься убитыми и искать «трофеи» для дальнейшего представления офицерам, вторая-вывела все повозки в поле, распрягла лошадей и поставив телеги и повозки в круг, с небольшими проходами в четырёх сторонах, что бы одна телега могла проехать-стала готовить места для ночного отдыха поискового отряда: для рыцарей отдельно возле штабного шатра, для сержантов и прочих орденцев-отдельно, ближе к краям походного «круга», а ополченцы из городков — должны были сами себя обеспечить ложем и пищей.

Были расставлены посты охраны и наблюдения, несколько пар конных сержантов отправили в дозор окрест. Баллистарии с «большими арбалетами», вновь залезли на крыши повозок что покрупнее-числом стрелков было не менее восьми и начали поедая уже полученную пищу, вылёживать своё дежурство на уже привычных «номерах». Хелега и Бера — заставили всё же помочь, при паре ампутаций и «обмотке» раненных, однако Хелег опять отпросился заявив: что ему необходимо выйти из лагеря и поискать «амулет родительский», после небольшой ругани — его отпустили.