— Ма…

— Сагора? — юноша очнулся от размышлений и с улыбкой посмотрел на нее; тревога вмиг слетела с его лица, сменившись обычной беспечностью. — Привет.

— Как прошел день? У тебя получилось исполнить желание того ребенка? — Не став включать свет, Сагора опустилась на соседний стул, поставив коробочку с пирожным на стол. — Что он загадал? Это не секрет?

— Ты знаешь… — взгляд Ма снова стал серьезным. Юноша повернулся к окну, нервно перебирая пальцы на руке и, словно ища у ночи поддержки. — Он попросил вылечить его сестру, которая сейчас на пороге смерти. Это действительно его самое сильное и искреннее желание. Ему четыре года, но он уже так понимает ценность человеческой жизни, что она намного важнее игрушек или сладостей, которые часто просят дети. Его взгляд… такой взрослый… Меня не перестает удивлять глубина детских чувств и их понимание мира. А я боюсь, что ничего не могу сделать для него. Путаюсь и не представляю, какой шаг должен предпринять. Я ведь… не Бог.

Сагора опустила голову, подавленная его состоянием. Мгновение вслушиваясь в ночную тишину, поднялась с места и обняла Ма, прошептав слова, сказанные ей не так давно во сне богиней Аюкарой:

— Все будет хорошо. Главное, верь своему сердцу, — Ма промолчал, но на душе стало светлее, а страх и растерянность растворились в ночной мгле. Сагора улыбнулась, веря, что у него все получится. Она вспомнила про пирожные и протянула коробочку. — А вот это тебе. Наджара помогла мне испечь их для тебя… Ма?

Юноша ничего не ответил, не сводя взгляда с ее обожженной руки. Помедлив мгновение, Ма взял ее ладонь в свою руку и едва ощутимо коснулся губами. Боль утихла, а кожа приобрела обычный золотисто-бежевый оттенок. Их взгляды встретились, и Сагора замерла, погружаясь в теплоту темных глаз.

— Я верю тебе…

В этом супермаркете всегда шумно. Люди бродят между рядами, переговариваясь друг с другом, тонкие стены здания отлично пропускают рокот моторов проезжающих мимо автомобилей, детский смех, их веселые крики и прочие звуки улицы, вносящие еще большее оживление в жизнь супермаркета. Покупатели, погруженные в свои заботы, стараются смотреть в пол или на прилавки, боясь встретиться взглядом. Люди не доверяют никому, а когда смотришь в глаза другому человеку, встречаются ваши души. И на мгновение ты становишься беззащитным.

«Я верю тебе» — вновь, как наяву, прозвучали слова Ма.

До сих пор Сагора не могла собраться с мыслями после их вчерашнего разговора. Он ей верит. Это не ложь, не игра или желание повлиять на нее. Ма кажется легкомысленным и наивным, но в его глазах отражается понимающая и мудрая душа. Он не разыгрывает эмоции, не лжет другим и главное не обманывает себя, он взвешивает каждое решение и с состраданием относится к окружающим. Его чувства глубоки и реальны. Он выглядит юным внешне, но сознание его совсем не детское. Ма доверяет ей. Но можно ли довериться ему? Хочется ли ему довериться? Да, безусловно, Ма хочется доверять. Только вот этот страх… Отчего она боится? Почему все так боятся доверия? Неужели этот страх уже настолько проник в нее, что слился с самой ее сутью, став неотъемлемой частью ее самой?

— Простите, — Сагора случайно задела сумкой незнакомую женщину.

Боятся ли дети доверять? Наверное, нет. Ведь если попросить ребенка закрыть глаза, он сделает это совершенно свободно и легко. А взрослый от такой просьбы напряжется и впадет в смятение. Испугается. Если задуматься, что такое доверие?.. Вероятно, это готовность позволить человеку вести тебя, пока твои глаза закрыты, и чтобы ни кричали со стороны другие люди, ты не откроешь их. Но мы боимся. И разучились доверять даже самим себе. Подсказки нашего сердца и нашей души — это внутренний голос, наша интуиция. Мы не вслушиваемся в то, что шепчет нам душа и наши невидимые помощники. Мы боимся, что нас обманут, причинят зло, что это голос кого-то враждебного, но забываем, что между друзьями и врагами есть едва заметное, однако существенное различие.

Те, кто поддерживают тебя и хотят только добра, не будут навязывать свое мнение, не будут принуждать тебя поступать на их усмотрение, потому что ценят твою свободу. Те же, кто жаждут лишь подчинения, постараются заставить тебя насильно сделать следующий шаг. А принуждение никак не может быть связано с благими намерениями. Подсознательно это всегда просто тяга к тотальному контролю и власти.

Расплатившись за покупки, Сагора вышла на улицу и неспешно направилась в сторону дома, смотря на гуляющие пары. Доверие исчезло из отношений. Мужчина проверяет женщину, женщина мужчину. Бросают ястребиные взгляды, стараясь уличить любимого в каких-то грехах, но при этом ждут доверия и кричат, что они сами умеют доверять. Однако истинное доверие куда глубже. Это не слова. Давая человеку свободу, ты не будешь думать, как он ею распорядится. Ты ему всецело доверяешь, и ни на мгновение сомнение и страх не проникнут в твою душу.

Сагора вытащила из сумки карточку с изображением богини Аюкары. Верь своему сердцу. Сангинового цвета глаза даже на изображении излучают свет и доброту. Аюкара хотела дать людям то, к чему они стремятся веками: свободу. Помочь сбросить оковы. Человек окутан тысячами разнообразных цепей. Религия. Авторитетность. Стереотипы. Каноны. Чужие домыслы. Чье-то мнение. Время… Но только давая свободу другому можно стать свободным самому. Иначе ты зависим от человека, которого пытаешься сделать своей игрушкой, сделать вещью. Ты становишься пленником собственных страхов. И уже не можешь дышать свободно. А однажды с этой игрой забудешь, что такое настоящая жизнь.

— Сагора! — Ма подбежал к ней и взял пакеты из ее рук. — День такой замечательный выдался, пойдем, погуляем по парку?

— Да, а утром небо было затянуто и, казалось, весь день будет идти дождь. Но все облака рассеялись.

— Ты любишь дождь?

— Очень. И он необходим миру. Как чувствует себя сестра мальчика?

— Я видел его самого сегодня. Он стал веселее и, главное, поверил в возможность выздоровления девушки. Это значит очень многое. Он постоянно говорит, что они будут делать, когда сестра поправится, а для людей слова становятся реальностью. Я стараюсь помочь по мере своих сил, но только его настрой играет куда более значимую роль. Как прошел твой день? Не была сегодня в пекарне?

— Спокойно. Нет, не была: Наджара сказала, сегодня она сама справится. А ты ничего не слышал про мои вещи?

— Нет, — несколько секунд помолчав, тихо ответил Ма. — Хочешь уехать?

— Я хочу вернуть свои вещи, — с нажимом произнесла девушка, — и главное документы. Там были все мои удостоверения и справки. Если их не найдут, то восстанавливать придется очень долго. Аро остался дома?

— Да. Он не любит шумных мест. А летом на улицах всегда много народу. Наверное, кошачьи привычки: влечение к тишине и спокойствию.

В молчании они подошли к одной из скамеек, укромно сокрытых листвой сирени; чьи крупные гроздья аметистовых цветов клонили своей тяжестью изящные ветви вниз. У сирени запоминающийся запах, однажды вдохнув манящую сладость крошечных цветов, после узнаешь его среди миллионной гаммы других ароматов. На языке цветов сирень — это «первая любовь», ее трепет и волнения. Сагора погрузилась лицом в благоухающие грозди. Ма сидел на скамейке, блаженно прикрыв глаза и расслабившись, девушка улыбнулась, видя умиротворение в его чертах. Осторожно присев рядом, она обняла юношу, касаясь щекой его плеча. Доверие. У нее еще не хватает смелости рассказать ему о своих страхах и ночных кошмарах… О потерянных воспоминаниях…

— Ма, — Сагора сняла кулон и надела его на шею юноши. Длинная цепочка, слитая из множества маленьких шариков, блеснула и практически слилась с бежевой одеждой Ма. Солнце сияюще играло на золотых гранях клевера яркими переливами. — Чтобы ты помнил меня и никогда не сомневался в своих способностях.

— Я не забуду тебя и без напоминаний. Я люблю тебя, Сагора, — притянул ее ближе, и никакое другое тепло в этом мире не могло сравниться с теплом его рук. Напряжение спало, и Сагора, смотря сквозь ветви деревьев вглубь парка, вновь погрузилась в размышления.