Послушные властной воле, люди в форме полезли на трибуну.

– Спокойно! – крикнул фальшивый профессор. – Или я её разобью! – Он поднял над головой склянку с розовой жидкостью.

Омоновцы в нерешительности остановились и вопросительно посмотрели на отдавшего приказ. Тот изобразил на лице эмоцию, прочесть которую можно было по-разному: то ли озлобленность, то ли вымученная жалость, то ли просто у политика в момент скрутило живот и ему нестерпимо захотелось в уборную.

– Да вы что! – заорал он. – Вы что, верите в этот бред? Хватайте старого идиота!

Омоновцы дружно кивнули, словно куклы на верёвочках, и ринулись к учёному. Но тот, ничуточки не испугавшись, улыбнулся и медленно разжал пальцы.

Все, кто находился на площади, проследили за падением стеклянного сосуда, и увидели, как он разбился на мелкие кусочки. Жидкость, брызнувшая фонтанчиком, вспенилась и растаяла в воздухе. Спустя ничтожное количество времени каждый присутствующий почувствовал, как его носа на мгновение коснулся лёгкий малиновый аромат. Впрочем, запах тут же исчез. Омоновцы схватили «сумасшедшего учёного» и его помощника, а заодно и телевизор, который теперь демонстрировал лишь чёрно-белые помехи, как и миллионы других телеприёмников в стране.

– В отделение их! – командовал политический деятель. – Мы их за попытку терроризма! И выясните, кто он такой, этот профессор Васильев!

Омоновцы подтащили задержанных к машине и затолкали вместе с телевизором внутрь.

Ананасовый

Майор Загробулько проснулся поздно. Была суббота, и официально у майора был выходной, но в связи с печальными событиями Вифа Агнесович предполагал всё равно заскочить в участок, узнать, не прояснилось ли чего нового относительно совершивших преступление фокусников, нет ли новых данных о ремонтных работах в башне, и заодно, возможно, выпить в компании сослуживцев. Загробулько сладко потянулся, скинул с массивного, поросшего рыжеватой шерстью тела пуховое одеяло, под которым спал в любое время года, и, осмотрев себя критически, решил, что надо бы похудеть. Такие мысли приходили майору в голову чуть не каждое утро. Он встал, нацепил тапочки и, покачиваясь со сна, побрёл в ванную выполнять утренние процедуры.

В час двадцать пять Загробулько открыл дверь своего кабинета, сел за стол и вызвал старшего лейтенанта Василькова. Тот явился очень скоро, снова сиял глазами, излучая счастье, и Вифлеем подумал, что Васильков, скорее всего, влюблён в какую-то прекрасную молодую девицу, которая, несомненно, отвечает ему взаимностью. На секунду в трёхлитровой голове заскулила бездомным псом тоска одиночества, но Загробулько быстро спугнул её, обрушившись на подчинённого вопросом:

– Что вам удалось узнать, старший лейтенант?

– Относительно башни, – радостно сообщил Васильков, – информация такая. Ремонтные работы накануне происшествия действительно велись. Во-первых, шла замена тросов и установка новых подъёмников, этим занималась датская строительная компания, специализирующаяся на лифтовом оборудовании, – он заглянул в папку, что была у него в руках, – фирма «Бьюти Стоун». Субподрядчиком с нашей стороны выступал некий строительный трест «Латунь». Во-вторых, велись работы по укреплению железобетонного ствола башни. Этим занималась другая иностранная фирма «Stels-77», но самое интересное, что субподрядчик здесь опять же пресловутый трест «Латунь».

– Так, так… – Трилитр улыбнулся, почесав свой удивительный, с точки зрения патологоанатомов, затылок.

– Я узнал, – продолжил неунывающий Васильков, – местонахождение главного офиса ООО «Латунь». – Он протянул майору листок с адресом. – Генеральный директор – Иван Афанасьевич Берг, сорока пяти лет, проживает в Москве по адресу Кривоколенный переулок, дом… – старший лейтенант указал глазами на листок, переданный Загробулько, – …там написано…

Майор кивнул.

– Сейчас пробиваем их банковские операции на предмет поступления крупных наличных средств.

– Молодец! – искренне похвалил Загробулько.

Васильков просиял ещё больше, хотя, казалось, это совершенно невозможно.

– Фотороботы преступников разослали во все службы, включая Интерпол. Также выясняем модель холодильника, известно, что это «Samsung», бытовая серия. К нам в прошлом году ввезено было пять тысяч холодильников этой линейки. Три тысячи из которых проданы в Москве.

– Отлично! Ты это всё за один день разузнал?

Васильков ответил лишь блеском глаз.

– Хвалю, старший лейтенант! – Вифлеему было невероятно приятно осознавать, что работает рядом с ним такой первоклассный сыщик.

«А ведь он далеко пойдёт», – подумал Загробулько мечтательно, и ему вдруг представилось, как он, старый и обрюзгший, всё ещё майор, стоит на ковре перед возмужавшим Васильковым – генералом, и подобострастно докладывает о криминогенной обстановке в столице. Вифа Агнесович поморщился, прогнав страшное видение, и, сам того не желая, почтительно спросил:

– Что ещё, Василий Андреич?

Старший лейтенант насторожился, но сияния не погасил, а осторожно ответил:

– Сегодня собираюсь встретиться с известнейшим иллюзионистом Мучачесом Гио. Он вечером будет в «Домодедово». Прилетает с гастролей по Европе. Ну, а потом думаю заняться Бергом – гендиректором треста.

– Знаешь, что, ты давай-ка пока ограничься фокусником, а с Бергом я сам побеседую. – Загробулько снова придал голосу подобающую окраску и нахмурился, будто думал о чём-то масштабном.

– Слушаюсь!

– Так, ну, с этим всё понятно, теперь надо бы решить другой вопросик…

Васильков прищурился. Он знал, что означала эта фраза. А означала она только одно: что сегодня выходной и было бы совсем недурно собрать коллег в кабинете, да и под хорошую закусочку, под холодненькую водочку, посидеть пару-тройку часиков, беседуя на отвлечённые темы о бытовом, о житейском, о приятном сердцу.

– Каюмова с Профонасенко видел минут пять назад, – ответил сообразительный Васильков, – Семирядцев тоже здесь должен быть, ну, и, конечно, Верочка…

При упоминании о Верочке, молодой следовательнице-стажёрке, у Загробулько сладко засосало под лопаткой и на щеках зажёгся румянец. Вифа Агнесович был по-мальчишески влюблён в рыженькую стройную милиционершу и пытался безуспешно это скрывать.

– Отлично, – занервничал майор и выудил из кармана несколько смятых купюр, которые протянул Василькову. Тот кивнул и прытко покинул кабинет, а Вифа Агнесович погрузился в негу мечтаний, смыслом которых была практикантка Верочка.

Через полчаса рабочий стол Загробулько был покрыт белым листом ватмана и искусно сервирован водкой «Стольная», красным вином «Киндзмараули», маринованными огурчиками, салатами в пластиковых лотках, нарезанной колбаской, сыром, блестящими оливками и тремя пакетами ананасового сока.

– Зачем три ананасовых купили? – причитал Профонасенко, кривясь небритым лицом.

– Да что тебе, не всё равно? – отвечал Васильков, счастье которого, по всей вероятности, было безграничным.

– Не люблю я его! Лучше б апельсиновый или виноградный.

– Хватит вам, мальчики, – нежно, словно пела, утихомиривала спорщиков Верочка, а Загробулько, красный и смущённый, не смел на неё смотреть.

– Выходит, тебе, Вифа Агнесович, башню поручили? – ухмыляясь, спросил Варлам Каюмов, старший по особо тяжким.

– Мне.

– Да-а… ну и как? Версии, гипотезы есть? – насмешливо продолжал издеваться Каюмов.

– Есть, – гордо ответил майор. – А ты, наверное, тоже полагаешь, что это дело рук нечистой силы?

– Да тут и нечего полагать, – включился в разговор капитан Семирядцев, – такое ни одному человеку не под силу. Ты же туда сам ездил, всё видел своими глазами?

– А кто сказал, что это дело рук одного человека? – выдал аргумент Загробулько. – Я как раз и утверждаю, что это заранее спланированная и очень хорошо профинансированная диверсия. И осуществили её не эти три… шута гороховых, а … – тут майор встретился взглядом с искрящимися перламутровыми глазками Верочки, которая несколько распутно смотрела на Вифу Агнесовича, покусывая персиковые губки, и потерял нить размышлений. Он покраснел, и по трёхлитровому его затылку пробежали мурашки.