Пока же на Версальской мирной конференции, где летом 1919 г. подводились основные итоги войны, две мировые державы подтвердили свои «права» — Франция на Марокко, Великобритании на Египет. Абдель Азиз был особенно задет тем, что в Версаль пригласили хиджазского шерифа-короля, но не его. Через год, весной 1920 г. в итальянском городе Сан-Ремо великие державы окончательно договорились о разделе арабских земель, причём Великобритания гарантировала Франции 25% будущей добычи мосульской нефти, а Франция обещала обеспечить вывоз нефти к Средиземному морю. Решения были закреплены летом 1920 г.: во французском Севре был подписан новый договор между странами Антанты и султанским правительством Турции. Великобритания получала в свой контроль Палестину и Ирак, Франция — Сирию и Ливан. Турция отказывалась от всяких притязаний на Аравийский полуостров и признавала законность нового устройства.
Севрский договор ставил последнюю точку в новой международной системе, установленной на Ближнем Востоке. Основной удар был направлен против крайне ослабленной Турции, лишённой всякой возможности отстоять свои интересы. Договор имел настолько очевидную антитурецкую направленность, что через два года на очередной международной конференции был отменён.
Абдель Азиз внимательно следил за мировыми событиями. В складывавшейся новой мировой системе ему было необходимо найти достойное место для своего государства. Действия мировых держав с очевидностью показывали, что декларации, обещания, даже подписанные соглашения — это одно, а реальные цели, тем более, пути и способы их достижения — совсем другое. Слишком часто благородные обещания прикрывали своекорыстные интересы, высокие моральные нормы отбрасывались, и в дело вступала грубая сила.
Сын хиджазского шерифа Фейсал вступил в 1918 г. в освобождённый от турок Дамаск и стал королём Сирии, однако через два года французы вышвырнули его из Дамаска и жестоко подавили арабское движение за национальную независимость. Лорд Круи откровенно сказал в британском парламенте: «Всё, что мы хотим, это не объединение Аравии, но разъединение Аравии, раздробленной на принципалов под нашим суверенитетом». Абдель Азиз следил за событиями в Европе, в арабском мире, в соседних странах. Он ожидал.
Скоро черёд дошёл и до Аравии, ещё остававшейся тогда мало кому нужной окраиной мира. Там имелись несколько независимых государств: Хиджазское королевство, эмират Неджд с присоединёнными территориями, ослабевший Джебель-Шаммар, небольшой эмират Асир и самый бедный имамат Йемен. Никто из арабских политиков не обольщался своей видимой независимостью. Эти страны находились в сфере влияния Великобритании, все они различными средствами были так или иначе подчинены интересам британской политики. Но одновременно они находились в состоянии непрекращаюшегося противоборства, они соперничали друг с другом, и в этой борьбе должен был победить сильнейший.
В мае 1919 г. хиджазские войска под командованием Абдаллы ибн Хусейна захватили оазис Тураба, входивший в состав Неджда. Абдель Азизу вскоре донесли о грабежах, убийствах и насилиях, совершаемых на его землях. Удар по армии Абдаллы нанесло ихванское войско. Удар был нанесён ночью с трёх сторон и привёл к сокрушительному разгрому хиджазцев. Позднее Абдалла признавал, что из пятисот солдат у него осталось только трое, что они потеряли всё оружие и запасы. Поражение было настолько сокрушительным, что по Аравии пронёсся слух о скором крахе короля Хусейна.
В начале июля Абдель Азиз прибыл в Турабу с большим войском. Отсюда было лишь три-четыре перехода до Таифа, и тогда открывалась дорога на Джидду и Мекку. Хиджаз лежал перед ним, а после падения Хиджаза Джебель-Шаммар и Асир падут сами…
Но 4 июля из Джидды ему доставили срочное послание британского резидента: «Правительство Его Величества приказало мне информировать вас, что Вы должны вернуться в Неджд, как только получите моё письмо, оставив Турабу и эль-Хурму в качестве нейтральных зон, пока между Вами и королём Хусейном не будут определены границы. Если Вы откажетесь уйти после получения моего письма, правительство Его Величества будет считать договор с Вами аннулированным и недействительным и примет все необходимые шаги, чтобы помешать вашим враждебным действиям».
Жёсткий и недвусмысленный тон и содержание британского ультиматума отрезвили Абдель Азиза. Он вновь осознал, что в глазах Лондона является всего лишь одним из многих восточных правителей в землях, которые контролировала Британская империя. Его могут оставить без всякой поддержки, а могут и заменить каким-нибудь из бедуинских вождей. Англичане всё могут… И он отступил.
Абдель Азиз немедленно отдал приказ о возвращении в эр-Рияд. Он отступил, но не забыл этот повелительный окрик и не простил его Лондону никогда.
Повелитель центральной Аравии был не только честолюбив и решителен, но также умён, то есть, проницателен и дальновиден. Он был реалистом и понимал, что невозможно как бы то ни было обойти западные державы. С Западом необходимо было считаться, прежде всего, учитывать его силу, его богатство и уровень технического развития. Но надо было понять и различия внутри Запада, выяснить причины и следствия внутренних споров и конфликтов, без чего было бы невозможно успешно вести дела с британскими политиками.
Можно было бы отправиться в путешествие в Европу и всё увидеть самому, но Абдель Азиз не решился на это. Дикой и чуждой виделась ему европейская культура и обычаи, наконец, перед присоединением к своему государству священных городов ислама совсем не стоило оскверняться вхождением в мир кяфиров (неверных). Но как узнать Запад?
Кое-что давало общение с появлявшимися время от времени британскими политическими агентами. Они думали и рассуждали совсем иначе, нежели арабы, они знали очень многое о жизни огромного мира за пределами Аравии и понимали (или делали вид, что понимали) законы его функционирования.
В 1917 г. в Аравии появился Гарри Джон Филби. Этот высокий, плечистый, голубоглазый британец выделялся из числа агентов своим искренним интересом к арабам и всему арабскому. Он с неподдельным интересом слушал не только сплетни и новости, но и легенды, поэмы, сказания, которые нараспев читали у костров бродячие певцы. Он жадно расспрашивал об исламе, взялся читать Коран и донимал окружавших вопросами о различных толкованиях стихов священной книги. В отличие от погибшего капитана Шекспира этот англичанин не гнушался надевать арабскую одежду и даже признавал её более удобной в условиях пустыни. Абдель Азиз пытался расспрашивать его об Англии, о Европе, но та далекая жизнь оказалась для Филби совсем неинтересной. Он нехотя рассказывал о лондонских банках и портах, заводах и фабриках Манчестера и Глазго, о газетах, театрах, музеях, кинематографе, о парламенте и королевской семье, о церемонии чаепития и конных скачках в Аскоте, о своей семье — жене, сыне и дочери, но всё это мало занимало его. Увлечённость Филби всем арабским и забавляла и нравилась эмиру.
Вскоре он получил приглашение из Лондона: прибыть самому или прислать своего полномочного представителя для переговоров по спорным территориям с Хиджазом. Конечно, Абдель Азиз не поехал бы в Европу даже для встречи с королём Хусейном, слишком много чести, а поскольку от короля ехал его сын Фейсал, он также решил направить сына.
Он особенно любил своего первенца Сауда, родившегося в год взятия эр-Рияда, но этот высокий и сильный парень оказался слишком прост и прямолинеен, при дипломатических переговорах он может сказать лишнее и ненужное, пусть остаётся дома. Второй сын Турки в начале года умер от инфлюэнции (гриппа), эпидемия которой пронеслась по всему миру и затронула даже эр-Рияд. Третьему сыну Фейсалу было всего четырнадцать лет, он был слишком мал для серьёзных дел, но мужчины в Аравии взрослеют быстро, ему надо учиться…
И представителем Саудидов в Великобританию отправился эмир Фейсал ибн Абдель Азиз. Он считался главой делегации, хотя переговоры должны были вести доверенные люди Абдель Азиза — Ахмед ибн Тунайян, Абдалла ибн Гусейби и представитель кувейтского союзника Ахмад ибн Джабир.