— Нина-то? Ты зря обеспокоился — она выглядит молодо, но вообще очень хорошо соображает, и с образованием у неё в порядке. Ты просил подобрать хорошую помощницу, и я…

— Да всё нормально! Она мне как раз очень понравилась.

— Понравилась, да? — Женщина сощурилась, разглядывая меня. — Ты на неё не смотри.

— Она замужем?

— Где там… Слушай, просто лучше тебе выбрать другой объект. Поверь, это так.

— Намекаешь, что я — так себе кандидат в кавалеры?

— Да брось ты, в самом деле. Ерунда — ты отличный парень, а в свете твоего положения и доходов — просто суперский вариант. Так что желающих будет много. Но Нина — совершенно особое дело. Ладно, скажу. У неё и парня-то никогда не было. Видишь ли, в чём дело… Ладно, скажу прямо: она сторонится мужчин. Лицо можешь не корчить — женщины её тоже мало интересуют.

— Никаких лиц я не делаю!

— Вот и отлично. Знаешь, бывают девушки, которые предпочитают обходиться без секса. Асексуальные люди встречаются. И они абсолютно нормальны, знаешь ли…

— Причём имеют полное право жить так, как им угодно, — подхватил я. — Можешь быть уверена, я уважаю чужую жизненную позицию. Вообще ты меня очень порадовала, и теперь уж я эту девушку точно не упущу.

— Слушай, я бы предпочла, чтоб Ниночке здесь было хорошо. На фига ты собираешься её перевоспитывать?

— Да избави боже. Видишь ли… Только с такой девочкой у меня вообще может что-нибудь получиться.

— Да ладно… А ты вообще в каком смысле?

— Думаешь, мне с моей начинкой-демоницей легко? Да-да, она способна вмешиваться во все аспекты моей жизни. И об интиме с кем бы то ни было пришлось забыть. Тилька ревнива.

— Ах, вот в чём дело… Трудно в это поверить. Но я тебя предупредила, имей в виду!

И, весело помахав пухлой ладонью, Рита отправилась отдыхать. В принципе, мне тоже пора. Я отвык от вина и запредельно устал, вот и клонит в сон настолько, что уже не хочется ни общения, ни веселья, ни угощений…

Сперва я подумал, что мне не спится, иначе почему бы вместо того, чтоб спокойно отдыхать и выводить из организма алкоголь, стою у стола, с трудом разглядываю блёклые пергаментные листы? Лампа-то погашена, лишь забытый на веранде светильник оставляет на занавеске сияющий след. Через мгновение я разглядел рядом аин и стал вяло размышлять, чего это Женьке с его ноутом не спится, зачем это он решил посреди ночи ставить на мне магические эксперименты? Но потом обернулся, разглядел на постели очертания собственного тела — и эфирно взмок, потому что, как сразу выяснилось, физически это оказалось невозможно.

— Что ты меня баламутишь? — раздражённо одёрнула демоница. — Я уж решила — беда, надо защищаться.

— Господи… Что это?!

— Просто днём тебе опять будет некогда, так я ночью позанимаюсь. А ты рядом постоишь, посмотришь, послушаешь.

— Чуть кондратий не хватил… Я думал, помер! Натурально!

— Дуралей.

Странно, что при втором взгляде на листочки бледная вязь как будто бы стала яснее. Сперва я бессмысленно пялился в неё, но, помучившись, плюнул и устроился на постели рядом со своим телом… Вообще жутковато! Ещё как жутковато! Тело, правда, исправно дышало, ничего настораживающего не бросилось в глаза. Но всё равно. Так ведь и свихнуться можно. Поэтому мне снова пришлось подняться и присоединиться к аин, которая на мои терзания определённо плевать хотела. И через пару минут — о чудо! — текст начал становиться понятнее.

В общем, это чудесное явление можно было объяснить. Я воспринимал закорючки и чёрточки через аин и сквозь аин, по сути, опираясь на её знания. И происходящее меня буквально завораживало. Это ведь область знания и восприятия, прежде никому из людей не знакомая и, наверное, никем больше из них не изведанная.

Последующие три дня я отдыхал, работая вместе с демоницей над её рукописями. По дрожи нетерпения и азарта ощущал, как она постепенно начинает вспоминать прошлое — и это захватывало меня, трогало до глубин души. Иногда казалось, что я чувствую прошлое за неё, потому что саму демоницу оно крайне мало волновало. Иногда она даже огрызалась, раздражённая моей эмоциональной возбудимостью.

Об руку с эйфорией, которую принесла мне возможность запросто получать знания и навыки, шёл настоящий шок от понимания, насколько она чужда мне. Да и, собственно, любому человеческому существу, что уж там. Ни намёка на смутное хотя бы сожаление о минувшем, ни тени ностальгии по прошлому, в котором она была полноценным, свободным существом. Никаких сладостных воспоминаний. Для аин прошлое было либо кладезем драгоценных знаний, умений, информации, либо основанием для мести.

Именно из-за всего этого, прочувствовав собой нашу с ней психологическую чуждость друг другу, вызывающую несхожесть, я бросился отчаянно ухаживать за Ниной. Мне это удавалось изредка, жалкими урывками: с одной стороны, потому, что демоница полностью оккупировала моё время, с другой стороны — из-за самой девушки. Бедняга шарахалась от моих знаков внимания, как от смерти, и мне даже казалось, что тут всё понятно и закономерно. Я её работодатель, испортить со мной отношения означает лишиться хорошего места и перспектив. Женщина всегда чувствует, когда она нравится, и если уверена, что по объективным причинам не может ответить влюблённому положительно, ожидает с его стороны обид или даже ярости.

Строгая позиция Нины, ошибочно предполагавшей, что она знает, чего я хочу, всё больше и больше восхищала меня. Любая женщина может попробовать пофлиртовать с начальником в надежде на выгоду или поблажки, мало задумываясь о последствиях. Задумывающаяся, но бессовестная запросто способна долго играть в эту игру, плюя на чувства и переживания используемого мужчины. Нина же, как я это понимал, стремилась быть честной. Никого не хотела использовать и сразу дала понять, что она — неподходящий объект для ухаживаний. Её поведение можно было только уважать.

А из уважения медленно, но верно вырастала симпатия.

Решимость хоть как-то отыскать с ней общий язык становилась всё сильнее. В очередной раз, чудом поймав Нину в комнате, и так, чтоб без свидетелей (для этого пришлось постараться, продемонстрировать настоящие чудеса изобретательности), я с ходу выпалил, что она мне очень нравится, восхищает меня и совершенно очаровала. И поспешил добавить, что больше всего мечтал бы о прочных дружеских отношениях с нею — без какого-либо подтекста, поскольку, к сожалению, скован наличием внутри меня демона, делающего невозможным какой-либо интим.

Прозвучало это, конечно, по-идиотски. Закончив подготовленную заранее фразу, я помимо воли покраснел.

Однако девушка определённо заинтересовалась. Прекратила попытки благовидно сбежать, даже позволила взять себя за пальцы. Спросила об аин. Я изобразил смущение. Тут необходимо было искусно лавировать в лабиринте запретных тем, чтоб сохранить романтический флёр беседы и одновременно донести до собеседницы всю пикантность ситуации, в которой мне приходится жить. Впрочем, решение пришло само собой. Проще всего оказалось пораспространяться о своём одиночестве, о мечте наконец-то увидеть рядом родственную душу, спутницу, способную поддержать душевно и дружески. А заодно добавить: мол, если б не был уверен, что такого проблемного мужчину нормальная девушка просто не пожелает постоянно видеть рядом с собой, с ходу сделал бы предложение. Это был жест максимально романтический и почти безошибочный.

— Ну, предложение — это как-то преждевременно, — улыбнулась приятно порозовевшая Нина.

— Так нечестно, — заныла аин. — Просто гадство! Ну, я тебе покажу!

— Да ладно! Уймись, хвостатая… Нин, так ты согласна попробовать, правда? Да? Просто здорово. Съездим сегодня в Сергиев Посад? Посидим в каком-нибудь ресторанчике, потом можно будет погулять или на лошадях покататься…

— Какой к хрену ресторан?! Какие лошади? А работа? Работа стоит!

— Отвянь, Тилька. Подождёшь… Или можно будет в какой-нибудь музей сходить. Я слышал, что в Сергиевом Посаде много интересных музеев, но ни в один до сих пор не сходил. Как ты на это смотришь?