Нина на культурную программу посмотрела одобрительно. Правда, напряжённость в ней ещё чувствовалась, но я верил, что со временем смогу победить любое предубеждение. Ведь я ей не лгал, так чего мне бояться? Мы с ней сходили в музей игрушки, потом отлично посидели в милом ресторанчике. Всё это время я отмахивался от нервных комментариев обиженной аин, не решаясь «отключить» её вовсе, потому что она могла предупредить о возможной опасности, которую я способен прохлопать ушами, увлечённый своей спутницей.

— Я вижу, ты не унимаешься, — откомментировала Рита, когда я вернулся с Ниной в Воздвиженское. — Смотри мне! Обидишь девочку — я тебе такое устрою! Война курортом покажется!

— Ух, сурова моя финансовая фирмоправительница!

— Какая там у тебя фирма, — добродушно ответила она и положила передо мной огромную стопку листов. — Вот, смотри. Половина денег поступила на твой счёт, так что сегодня я закончила работу. Покрыты все долги за пользование техникой, за боеприпасы, по премиям и страховым выплатам семьям погибших. Отчёт я набросала. Чуть попозже всё сведу в одну таблицу.

— Ну и замечательно. Спасибо.

— Тебя искал Кирилл. Кто-то из московских шишек хочет с тобой пообщаться, что ли. Кажется, по поводу ближайшего заседания ООН.

— Нашли время. Если я с кем сейчас и стану встречаться, чтоб обсуждать какие-то дела, так только с монильцами.

— А монильцы тоже хотели твоего внимания. Ты у нас популярный человек.

— Чёрт… С кем именно говорил Кирилл?

— С секретарём этого… Дьюргама, кажется.

— Ну, ёлки… Значит, придётся отбывать. Как-то это… Не ко времени, я бы сказал.

— Что-то случилось? — сочувственно, с беспокойством уточнила женщина.

— Пока трудно сказать. Но Лёня меня заставил, если честно, задуматься…

— Задумываться — полезно.

— Да как сказать… Он считает, что монильцы могут что-то иметь против меня. По логике, им действительно выгодно было бы от меня избавиться, но уже после того, как будет выстроена новая система обелисков. А до этого ещё далеко. Да и потом… Кто-то ж должен обслуживать источники, а кто, если не я?

— Лёня — дельный парень. Если он предостерегает против чего-то, то стоит прислушаться.

— Я ведь не отрицаю. Просто думаю, что он перестраховывается.

— Ты-то сам что на этот счёт думаешь?

Мне оставалось лишь плечами пожать.

— Я полагаю, если о чём мне сейчас и следует волноваться, так только о Гильдии, а не о Курии.

— По мне, так разница малозаметная. Те и те одинаково монильцы.

— Так-то оно так, конечно. Но не так, — возразил я, в глубине души ухмыляясь. — Разница всё же имеется. И потом — Лёня мне толком ничего ведь не предложил. Только сказал о своих подозрениях. А подозрения, знаешь ли…

— Хочешь я сама с ним поговорю? И о предположениях, и о конкретных действиях. Тебе сейчас другими делами надо заниматься. Монтируй свои ОМСы и не отвлекайся.

— Что монтируй?

— Эти, обелисковые магостанции. Ну чего ржёшь?

— Если кроить аббревиатуру по всем правилам, то лучше будет СЭС. Системная энергетическая станция.

— СЭС, дружище — совсем другая штука. Это страшный сон и универсальная пугалка любого продуктового магазина, общепита и любой бойни. И она своих лавров тебе не уступит. Хватит придираться, работай давай!

— Слушаюсь, о владычица учёта и баланса! Где там Кирилл?

От своих соотечественников я отделался легко, сумел перенести встречу с ответственными лицами на пару недель и легко отмазался от посещения заседаний ООН. С Дьюргамом было сложнее. Он хотел взглянуть на бумаги, добытые в Ишнифе, и пообщаться со мной лично. Также, по его мнению, мне надлежало обязательно отчитаться перед Курией о результатах работы.

Я сперва взбеленился, но потом подумал — а почему, собственно? Они мне действительно вроде как платят, значит, имеют право требовать результатов. Тем более что теперь эти результаты у меня есть: отличные результаты, такими не стыдно козырнуть.

Поколебавшись, испросил себе ещё два-три дня на изучение бумаг. Да, именно тех самых. Да. Покажу. Нет, не отдам. А почему это «должен»?! Они мне для работы требуются постоянно… Дьюргам определённо нервничал, хотя разговор вёл как всегда безупречно. Но два года в кругу знати обеспечили мне ценный опыт — теперь я начинал чувствовать неладное. А его нервозность была красноречива, и это определённо настораживало. Три дня. Они мне обязательно нужны. Через три дня, пожалуйста, могу выступить перед Курией, по мере возможности отчитаться. Почему по мере возможности? Потому что если б задача была так проста, чтоб со стопроцентной уверенностью предвидеть весь ход работ и результаты, можно было б тяп-ляп сорганизовать энергетическую систему мира без лишних телодвижений вроде захвата Ишнифа.

— Согласен, — покорно ответил глава Курии. — Простите. И всё-таки постарайтесь подготовить насколько возможно подробный доклад. Нашим куриалам надо знать, к чему готовиться, понимаете. И после заседания я хотел бы с вами побеседовать. А в идеале ещё и до.

— Постараюсь.

— Это слишком маленькая передышка, — сказала аин, едва я закончил разговор с Дьюргамом. — Давай потратим её целиком на работу, а не на твои галантные игрища.

— Прости, но ты сама создала предпосылки для того, чтоб у меня теперь напрочь сорвало крышу. Всё закономерно.

— Ты никогда не окажешься в постели с этой девчонкой!

— Обойдусь и без постели.

— Какой тогда вообще смысл хвост распускать и галопировать вокруг неё? Ну, объясни!

— Да куда ж тебе понять…

Всю эту ночь, вместо того чтоб работать, мы занимались с аин сексом — яростно и одновременно очень нежно. Я изо всех сил старался представить на её месте Нину, и у меня даже получилось — всё-таки пластичный внутренний образ аин частично подчинялся моему волевому усилию. Она же, кажется, всерьёз рассчитывая вернуть меня под своё полное влияние, впервые приложила усилия, чтоб показаться насколько возможно своей. Но тем не менее для нас обоих эмоциональный конфликт застрял на отправной точке, без явных перспектив разрешения.

Хорошо было уже то, что освоение старых документов шло полным ходом. Перед демоницей, кажется, что-то начинало брезжить. Я тоже старался и продолжал напирать, надеясь, что загадочная наука мне сдастся. Постепенно задействовалось объёмное восприятие, время от времени я ловил разрозненные образы, формировавшиеся в её сознании, и начинал потихоньку понимать, в чём суть основного принципа. Даже в тонкостях конструкции стал кое-что видеть.

Я не был дипломированным инженером, математикой тоже не довелось баловаться. Но, наверное, даже матёрый гуманитарий, вынужденный круглосуточно вращаться в пространстве уравнений, функций, интегралов и полей, рано или поздно воспримет математический образ мысли. Приспосабливаться умеет любое здоровое человеческое сознание.

Конструкция нового обелиска постепенно вставала передо мной, словно во плоти, и я начинал видеть, в чём её принципиальное отличие от монильских. А заодно и то, почему аин хранила эту свою идею в тайне даже от меня. Конечно, сама демоница уже не в состоянии осуществить какой бы то ни было проект, но она, кажется, рассчитывала на более послушного носителя, чем я. Её идея — как секрет нового, суперэкономичного, супербезопасного, суперэкологичного вида топлива: тот, кто владеет им, озолотится. Обриллиантится. Получит огромную власть и влияние. Если успеет.

Я собираюсь успеть.

— И, понимая всё это, предполагаешь продемонстрировать куриалам черновики? — брюзгливо осведомилась моя неотвязная спутница.

— Конечно. Бумажные копии. Оригиналы, если помнишь, я даже не стал забирать из дома.

— О! Действительно. Как же я не… А ты начинаешь соображать!

— Я уже это слышал. — Истинной отрадой было слышать это из её уст, к тому же всё чаще и чаще.

В Мониле меня ждала карета Дьюргама и его секретарь с настойчивой просьбой прибыть в Хиддалоу как можно скорее. Мол, переход уже открыт, дожидается меня. И попробуй только откажись от приглашения! Кирилл, вызвавшийся на этот раз быть моим секретарём, скривил недовольное лицо — ему предстояло вместе с сопровождающим ехать на переднем сиденье, потому что в экипаже главы Курии нельзя было нарушать этикет. Была бы моя собственная таратайка, понятно, садился бы где хотел.