— Я хозяин злой горы, из аргентума шары! — закричала она.

— Какие шары, она же девочка, — пробормотал я.

— Да неплохие такие, размерчик третий, — негромко отозвался Кир.

— А что дальше-то? — разошлась Элина.

— Жопа ветром разразись, чтоб враги все просрались!

Она повторила все слово в слово, четко и с выражением. Я смеялся до слез.

Накупавшись в изумрудно-зеленой воде и переодевшись обратно, мы разлеглись на теплом берегу горячего озера смотреть на звезды.

Три ночных светила Аркадии уже взошли, и Элина не могла налюбоваться непривычным зрелищем.

— Вот эти два маленьких называются Глаза Любимой, — рассказывал я ей, украдкой поглаживая шелковистую прядь ее волос. — А вон то, на другой стороне небосклона, — Страж. И завтра ночью они по очереди ослепнут — такое случается один раз в три года.

— Как печально: глаза любимой — и вдруг страж. Почему не любовник? Тот, кто придумывал названия, явно был недобрым, — вздохнула Элина.

— Тот, кто придумывал названия, просто был реалистом — ну какой любовник может быть у глаз? — напомнил о своем существовании Кир.

Эля фыркнула.

— В прошлой жизни ты был занудным профессором с лысиной и гнусавым голосом.

— Неа, в прошлой жизни я был этнографом.

— Серьезно?

— Абсолютно.

— А почему тогда…

— Стал администратором? Наверное, так сложились звезды.

— Скучаешь, наверное? — осторожно предположила она.

— Нет. Вместо скучных ученых советов и всевозможных заседаний я получил право жить на самой прекрасной планете — и я счастлив.

— Наверное, работа у тебя очень занимательная.

— На самом деле, я с легкостью согласился бы и на любую другую. Мне без разницы, водить ли спасательный мобиль, обслуживать номера туристов или быть администратором. Я радуюсь каждому новому утру. Что еще нужно в жизни?

Элина приподнялась на локте.

— Ты же это не всерьез? А как же личностное развитие, совершенствование, познание нового?

— Знаешь, каждые три года сюда слетаются толпы самого развитого народа — и редко кто из них доволен тем, что имеет.

— Выглядит так, будто тебя здесь просто оболванили! — воскликнула она.

— Нет. Просто очень сложно искренне радоваться жизни и ковыряться в ее винтиках одновременно. Те, кто так может, счастлив вдвойне. Я не смог. Но в любом случае лучше быть спокойным и довольным уборщиком, чем издерганным невротичным академиком — такова моя личная позиция.

— Мне жаль тебя, — негромко сказала Эля, и я понял, что рыжий растратил все свое наработанное за день преимущество.

— А мне за тебя радостно, и в этом разница, — нежно, почти по-отцовски сказал Кир, и я вдруг поймал себя на мысли, что он совсем не так молод, как казалось.

— Ладно, мне пора. Не засиживайтесь долго — помните, на Аркадии сутки на четыре часа короче земных. А завтра с утра вас ждет обязательная программа, не отвертитесь. Увидимся на празднике!

Он хитро мне подмигнул и вразвалочку направился в густеющие сумерки.

— Как грустно, — сказала Эля, глядя в сторону удаляющегося Кира.

— Почему же?

— Слава, как можно жить без какой-то глобальной цели? Как полевая птичка, не принося никакой пользы, без стремления сделать мир лучше?

— Может быть, имеет смысл несколько по-другому взглянуть на понятие пользы? В конце концов, Джокондой тоже гвозди не забьешь.

— Но при этом Джоконда влияет на весь мир, на понимание красоты! А что делает он? Развлекает народ? Создает вечеринку раз в три года?

Я вздохнул.

— Давай не будем обсуждать человека, благодаря которому мы так здорово провели сегодняшний день. У него своя жизнь, своя философия, и он имеет на это право. Пойдем прогуляемся?

Мы шли по дорожке, вдыхали сладковато-терпкий аромат аркадийской степи, и когда я осторожно взял ее за руку, она не была против.

В туристический городок мы вернулись засветло.

Самое прекрасное утро в моей жизни!

После душа я наскоро позавтракал и вылетел из своего бунгало, как на крыльях. Наш городок проснулся еще только наполовину, и я решил немножко пройтись.

Повсюду царил очень приятный аромат каких-то то ли трав, то ли цветов. Он был чем-то похож на тот, что я отметил ночью, но стал слаще, легче и свежее. Неужели вчера утром здесь пахло так же изумительно? Как я мог этого не заметить?

Наконец, я увидел Элину. Она помахала мне рукой и побежала навстречу, чтобы наградить мою щеку нежным прикосновением губок.

— Доброе утро, Ярослав Титов, астрофизик, двадцать восемь лет! — пропела она, и я неудержимо расплылся в глупой улыбке.

— Доброе утро, солнышко. Ну что, пойдем искать своих?

Она озабоченно взглянула на часы.

— Кстати, да — у нас же вроде как должна начаться экскурсия. Мне обслуга дважды напомнила. Вообще я не могу понять, зачем нужна какая-то обязательная программа. Противный Кир, придумал какую-то глупость.

— Вообще-то о необходимости посетить экскурсию второго дня написано в командировочном листе, так что это требование министерства. Наверное, чтобы почуявшие свободу туристы не расползлись слишком далеко и не увидели что-нибудь лишнее.

Весь день мы провели вместе. Я, как школьник, держал ее за ручку, иногда легонько целовал в висок и чувствовал себя окончательно влюбленным. Мне было абсолютно параллельно, какие мхи и деревья нам показывают, модели чего мы рассматриваем и куда нас везут.

Несколько раз мне на глаза попался Миша. Он грустно смотрел на Элю и, наверное, тихо ненавидел меня.

А потом нас наконец распустили переодеться к празднику.

Было пять часов дня по земному времени, для Аркадии с ее двадцати часовыми сутками — уже совсем вечер.

Вечеринка была оборудована волшебно.

Вдоль дорожек в подсвеченных кадках стояли цветущие деревья, стол ломился от вин и оригинально оформленных диковинных блюд. Звучала приятная релаксирующая музыка. В больших аквариумах плавали рыбки и уникальные аркадийские черепахи с глянцевыми, как крылья жука, фиолетовыми и изумрудными спинками. Беседки у озера украшали маленькие светящиеся шарики и гирлянды из цветов.

Люди приветливо улыбались друг другу, шутили и смеялись, словно по договоренности скинув с себя груз серьезности. Лица светились, глаза радостно блестели. Кто-то общался, кто-то танцевал, кто-то разглядывал жителей аквариумов. И только несколько человек, как-то недоверчиво озираясь по сторонам, бродили в одиночку по аллеям. Среди них был и Миша.

Мы с Элей сначала изучили, что где находится, потом поели устриц и с бокалами вина направились в одну из беседок. А потом мы целовались. Когда я, войдя во вкус, осторожно запустил руку в ее декольте, позади раздался резкий вскрик.

— Ага, вот я вас застукал!

Перед нами вырос Кир. Мы стыдливо отпрянули друг от друга, а он расхохотался.

— Если вы продолжите в таком духе, то, боюсь, затмения просто не увидите, а оно наступит через пять минут. Шустрите-ка отсюда на главную аллею, а потом продолжите, на чем остановились.

Обнявшись, мы с Элиной послушно побрели из беседки.

Через пару минут всюду выключили свет.

Мы задрали головы вверх и посмотрели в небо, где черная тень стала медленно закрывать Стража. Когда весь он оказался во тьме, и по краю осталась только тоненькая полосочка света, мне вдруг стало тяжело дышать. Кровь ударила в голову и застучала в висках. Я отшатнулся от Элины и обхватил голову руками, решив, что у меня инсульт. Картинка перед глазами поплыла, я задыхался, а вокруг творилось что-то непонятное — люди падали на колени, плакали, или держались за голову, как и я.

А потом на меня накатила волна бешенства. Дикая, злая энергия вливалась в мои жилы, вытесняя боль. Страж медленно выбирался из накрывшей его тени, болезненные ощущения прошли — но энергии становилось все больше и больше. Мне казалось, я могу выдернуть из земли дерево вместе с корнями или пробить кулаком кирпичную стену — что угодно! Вокруг кричали — и я тоже заорал, чтобы хоть как-то выплеснуть ту силу, которая, казалось, наполнила всего меня до краев. Не знаю, сколько минут или часов это продолжалось — я полностью потерял ощущение времени.