- Ох, ничего себе! - пробормотал сосед, почесывая в затылке. - Дорого.

   - Ты так считаешь?! - изумился юноша, вытаращив глаза. - Брат всю ночь готовил, читал по памяти нужные заклинания. Да на это зелье одних корешков буляшника и курпаки ушло почти на рахму, не считая ягод чуракры и других ингредиентов!

   С каждым словом Алекса глаза у Герноса становились все больше, а сосед втягивал голову в плечи, становясь как будто меньше ростом.

   - Прости, лекарь, - проблеял он, опуская взгляд. - Я же не знал, что это такое сложное дело.

   - Ты думаешь, научиться готовить нужные зелья легче, чем в лавке торговать? - уже тише проговорил Александр.

   - Я сейчас принесу, - засуетился Ветулин.

   - Постой, - задержал его юноша. - Чтобы ты не думал о нас плохо, отдашь, когда сам поймешь, что помогло.

   - Спасибо, соседи, - лавочник поклонился.

   - Почему ты назвал такую цену? - тихонько поинтересовался Гернос, когда они остались одни. - С этим зельем много хлопот, но ингредиенты не такие уж и дорогие.

   - Это город торгашей, - стал объяснять Александр. - Тут дешевое - значит плохое, а уж благотворительности здесь совсем не поймут.

   Всю дорогу до мастерской Микароса евнух молчал, "переваривая" услышанное. Столяр встретил их с распростертыми объятиями. Юноша представил своего брата и спросил, как обстоят дела с его заказом.

   Маленький столик уже сох на заднем дворе, работники собирали большой, а сам мастер с нескрываемой гордостью показывал гостям новый токарный станок. Мальчик, лет двенадцати, очень похожий на него, пыхтя крутил большое колесо, а старший сын Микароса вытачивал какую-то деталь.

   - Мне кажется, тут хватит и одного человека, - проговорил Алекс, глядя на капли пота, выступившие на тонкой шее мальчика.

   - Ты шутишь? - недоверчиво усмехнулся мастер. - Как это одной рукой крутить, а второй держать стамеску?

   - Крутить можно и ногой, - рассудительно возразил юноша, вспомнив старинную швейную машинку с ножным приводом, которую Саша Дрейк видела у бабушки.

   Мастер заливисто захохотал, вслед за ним стали смеяться сыновья, и даже на лице Герноса мелькнула улыбка.

   - Ты говорил, что у тебя болят суставы? - нахмурился Александр. - Расскажи брату, что с ними случилось, а мне дай навощенную дощечку или листок папируса!

   Пока евнух подробно расспрашивал столяра о его заболевании, разминая локти и колени сильными пальцами, молодой человек вспоминал подробности конструкции ножного привода. Дощечка, колесо, планка. К концу осмотра у него имелся более-менее удобоваримый чертеж. Но, к сожалению, Микарос вновь ничего не понял, глядя на испещренный линиями листок, как кошка в ноутбук.

   - Здесь лучше сделать не так, - вдруг встрял в разговор Гернос и тут же смутился под удивленными взглядами.

   - У... У моего хозяина был такой механизм.

   - И что он на нем делал? - удивился столяр.

   - Точил инструменты, - объяснил овладевший собой евнух. - Тут вращался камень.

   Мастер смотрел на них разинув рот, очевидно уже прикидывая бешеную прибыль от торговли подобными агрегатами.

   - Как-то так, - развел руками Алекс. - Точных размеров не помню, но общий принцип тебе понятен?

   Микарос медленно кивнул.

   - Сегодня после обеда пришли кого-нибудь за мазью, - напомнил Гернос.

   - Сколько присылать денег, лекарь?

   - Прости, но дешевле чем за двенадцать медяков продать не могу, - вздохнул евнух.

   Хозяин мастерской видимо ожидал большей цены, поэтому послушно кивнул.

   - Твой столик уже готов, - сказал он, делая кому-то знаки. - Я пришлю с ним своего сына, а эти деньги вычту из цены.

   Юноша придирчиво осмотрел изделие, сложил и разложил его, потряс, глядя на совершенно спокойного мастера, и вдруг сел сверху.

   Гернос вскрикнул, видя хрупкость конструкции, но столяр только усмехнулся.

   - Хорошая работа, - похвалил его Александр.

   - Тогда его принесут вам после обеда! - сказал польщенный мастер.

   - А я передам мазь, - добавил евнух.

   Сентор Минуц Цицер, закутавшись в плащ, шел по ночному городу. Справа вышагивал верный Тиллий с обнаженным мечом, а впереди и сзади - матросы с горящими факелами. В этот час нидосские улицы таили множество опасностей для одинокого путника.

   Дома расступились, они вышли на площадь. В тишине раздавался только треск пламени и легкий шорох кожаных сандалий по каменным плитам. Заметив два фонаря, горевших по бокам дворцовых ворот, Сентор облегчено вздохнул и ускорил шаг.

   На стук Тиллия ответил ленивый голос:

   - Кто тут? Чего надо?

   - Открывай, Косой! - негромко ответил отпущенник. - Господин вернулся из гостей.

   - Сейчас, сейчас, - засуетился стражник, отодвигая засов.

   Ни на кого не глядя, Сентор, пригнувшись, шагнул в калитку. Тиллий бросил матросам несколько слов и последовал за ним.

   В саду, залитом светом узкого серпа луны, хозяин тихо проговорил:

   - Завтра утром уведешь девчонку из дворца и прикончишь.

   - Слушаюсь, господин.

   - Кто будет спрашивать, скажешь, я продал её банарцам.

   - Да, господин.

   - Девчонку не мучить! - строго добавил Сентор. - Старый упрямец все же добился своего. Окажи ему уважение в последний раз.

   - Ваша воля, господин, - склонился Тиллий.

   Хозяин всегда принимал ванну перед сном. Поэтому рабыни всю ночь грели воду, с тревогой ожидая его возвращения.

   Молча передав банщицам кожаную сумку, он сбросил на пол грязную одежду.

   - Завтра я надену сиреневую тунику и зеленый плащ, - сказал Сентор, ни к кому не обращаясь.

   - Да, господин, - почти в унисон ответили девушки.

   Смыв пот и неприятные запахи, господин закутался в полотенце, взял сумку и в сопровождении рабыни отправился в свою комнату. Аккуратно поставив светильник на стол, девушка застыла в ожидании приказаний. Мужчина нетерпеливо взмахнул рукой. Задвинув засов, он быстро подошел к барельефу напротив кровати. Две изображенные в профиль обнаженные женщины стояли на коленях по сторонам низкой, увешанной плодами яблони.

   Двенадцать лет назад его отец затеял капитальный ремонт дворца, пригласив для этого строителей из Келлуана. Тогда-то Сентор и попросил двух мастеров устроить в этой комнате тайник. Келлуане прекрасно справились с работой, а Тиллий потом их убил, чтобы вернее сохранить секрет.

   Хозяин кабинета нажал на нужные яблоки и на угол барельефа. Тот легко отошел в сторону. Мужчина бегло осмотрел нишу. Столбики монет, важные папирусы. Довольно хмыкнув, Сентор положил мешочек с планом к задней стенке и закрыл дверь.

   Сентор вспомнил Акмена. Как тот ползал перед ним по грязному полу тоннеля, пытался целовать ему ноги и умолял освободить дочь.

   - Возьмите мою жизнь, господин, но прошу вас, отпустите Флою. Она ничего не знает и ни в чем не виновата перед вами. Вы же поклялись!

   - Я всегда помню о своих клятвах! - надменно ответил Минуц, ногой отталкивая жалкого старика прямо под нож Тиллия.

   "Все мертвые свободны, - мужчина потянулся. - Потому что никому не нужны".

   Проснулся он в прекрасном расположении духа. Оказал внимание одной из банщиц, за завтраком удивительно легко переносил едкие замечания отца, без усилий смеясь над его глупыми шутками, и только спустившись в сад, понял, что чего-то не хватает. Чем-то это утро отличается от остальных. Подойдя к своим покоям, младший Минуц догадался, в чем дело. Он еще не видел своего секретаря. Обычно Вул появлялся, когда господин еще спал или принимал ванну. А где же он сейчас? Быстро поднявшись на третий этаж, Сентор рывком распахнул дверь в комнатку писца.

   Неопределенно хмыкнув, он вышел на лестничную площадку и выглянул в сад. Двое рабов несли куда-то корзину с садовым инструментом.

   - Эй, вы! - окликнул их хозяин.