Потом они вместе ели пирог. Ели сколько кому хотелось: он был большой… И младшие, едва отдышавшись, тут же стали мечтать, сколько каждый съест земляники, когда они вернутся на Землю. И клубники, и черники, и ананасов… Словом, всею, чего они никогда не пробовали. И только Нат выскользнул из-за стола, вежливо поблагодарил и попросил разрешения погулять.

Когда за ним захлопнулась дверь, Инна повернулась к мужу. Андрей молча развел руками.

— Он опять уходит к попрыгунчикам, — жалобно сказала Инна.

Я боюсь…

— Попрыгунчиков? Наоборот, с ними ему ничего не грозит.

Инна покачала головой.

— Они сделают его одним из своих.

Андрей снова промолчал. Про себя же подумал, что, возможно, это был бы лучший выход из положения.

Стена леса поднималась уже совсем близко. Нат остановился и пpoнзительно свистнул. Эхо прокатилось между мощными стволами, покрытыми оранжевой чешуей. Почти тут же издалека донесся ответный радостный свист. Там, на небольшой поляне, находилось селение попрыгунчиков: нехитрые сооружения из разлапистых веток, похожие на шалаши. Сами попрыгунчики раньше жилья не строили — их этому научила Инна. И теперь большая группа попрыгунчиков отказалась от кочевой жизни..

Из коричневого сумрака леса выскочили несколько гибких фигурок и затеяли вокруг Ната восторженный танец, возбужденно что-то насвистывая. Нат вытащил из кармана коробку леденцов из тягучего сока болотного кустарника, и шум стих.

Попрыгунчики степенно разобрали угощение. Последним, как всегда, к коробке потянулся Ушастый. Покончив с лакомством, он вновь начал свистеть, подкрепляя свою речь жестами. Пат уже научился разбираться в несложном языке попрыгунчиков, но и без того знал, чего хочет его неугомонный товарищ. Он достал из кармана еще одну коробку леденцов и показал ее мгновенно развеселившемуся обществу. Затем отдал коробку одному из попрыгунчиков, приглашая его быть судьей, и побежал к далеким скалам, ежесекундно оглядываясь. Вслед за ним запрыгали и попрыгунчики. На месте остался только Ушастый. Он, как обычно, давал фору Нату, позволяя уйти вперед метров на четыреста. Попрыгунчики перемещались огромными шестиметровыми прыжками, отталкиваясь сразу обеими ногами…

Рывок Ушастого Нат не проворонил, как бывало раньше, и, уже больше не оглядываясь, что было сил понесся к скалам, сопровождаемый восторженными болельщиками.

Для своих восьми лет Нат был прекрасно тренирован. До заветных скал оставалось всего метров тридцать, а Ушастый все еще находился позади. И все же Нату не повезло. Перепрыгивая небольшой овраг, он зацепился за ветки кустарника…

Упасть ему не дали. У попрыгунчиков замечательная реакция: они подхватили Ната в воздухе и осторожно опустили его на упругую ласковую траву. Нат, закрыв глаза от досады, некоторое время отдыхал. Попрыгунчики, притихнув, терпеливо ждали. Лишь Ушастый вопросительно повизгивал, будто в неудаче Ната была и его вина.

Нат тихонько приоткрыл веки. Ушастый тут же скорчил такую уморительную рожицу, что Нат не выдержал и вскочил, заливаясь смехом. Нетерпеливая публика потребовала продолжения состязаний, и Нат издал самый воинственный свист из репертуара охотящегося попрыгунчика. Ничего, что он снова проиграл бег — вторая часть состязаний обязательно будет за ним! А потом они, как обычно, разделят леденцы на всех… Итак, за скалы! За непроницаемый занавес, сквозь который не может проникнуть вездесущий глаз телекамеры. Ведь были же когда-то времена тайн, вот и у Ната есть своя тайна…

Из детской доносились звонкие голоса Анки и Эдди, и Инна прикрыла за собой дверь. Андрей сидел на неудобной кровати в комнате Ната; тот соорудил ее сам, взяв за образец гнездо попрыгунчиков. Инна ненавидела эту кровать — в последнее время она опасалась всего, что исходило от аборигенов…

— Андрей, я боюсь! — в который раз повторила она.

Андрей усадил ее рядом с собой.

— Не надо… не надо бояться. Это не самое страшное, что может… что могло случиться. Конечно, Нат любит Терцию, но ведь он не знает другого мира. В конце концов, Терция — его дом.

— А Земля? Тебе легко так говорить потому, что ты родился в космосе. А я с Земли, и мне небезразлично…

— Ну и что же? Разве оттого, что человек родился и получил воспитание в космосе, он перестал принадлежать человечеству? Я впервые увидел Землю в пятнадцать лет, но думаю, что она мне дорога не меньше, чем тебе. И таких, как я, тысячи…

— Прости. — Инна прижалась горячим лбом к его руке — Я совсем не то хотела сказать. И ты и другие воспитывались хоть и не на Земле, но в кругу землян — пусть в малочисленном, но все же обществе. А Нат…

— Разве мы с тобой не маленькое общество? — возразил Андрей.

— Не в том дело, — вздохнула Инна. — Ты когда-нибудь слышал историю о Маугли?

Андрей рассмеялся:

— Это ты слишком. Хочешь, я тебе что-то покажу?

Андрей сунул руку под подушку Ната.

— Помнишь, мне как-то подарили старинную книгу с бумажными страницами, изданную еще в двадцатом веке? Ты ее, конечно, знаешь, но по видеофильмам, а в оригинале не читала. Эта книга была в планетолете, но потом куда-то исчезла. Недавно я обнаружил ее здесь.

Андрей вытащил руку из-под подушки.

— «Три мушкетера», Александр Дюма», — прочла Инна.

— Да, «Три мушкетера». И я боюсь, как бы мне не спасовать, когда Нат однажды предложит сразиться на шпагах.

Инна впервые за время их разговора улыбнулась.

— Знаешь, Андрюша, я ведь не случайно выбрала землянику для моего пирога. Мне казалось, что уже в самом названии есть что-то символическое. Земляника… Земля и Ника — богиня победы. Земля — победительница…

Инна ушла убирать со стола, а Андрей еще долго с болью смотрел ей вслед. У него, как и у Ната, была своя тайна. Он оставался с ней наедине уже девять лет. Для всех, кроме него, их предыстория выглядела так.

Фрегат дальнего поиска «Персей», пользуясь попутными подпространственными течениями, шел от солнца к солнцу, пока де вынырнул в системе звезды Оранжевой, третья планета которой имела кислородную атмосферу и мягкие климатические условия. Андрей с Инной отправились на десантном катере подыскать подходящее место для установки автоматической станции. Уже после их приземления в районе Оранжевой произошло мощное турбулентное завихрение подпространства. Возникла опасность самопроизвольного срабатывания корабельных генераторов нуль-поля, и «Персею» пришлось срочно уйти. Точно так же океанские корабли предпочитали когда-то встречать шторм в открытом море, а не в опасной близости к берегу. Электронный мозг «Персея» успел оценить расстояние, на которое унесет корабль подпространственное течение, и получил неутешительный результат: у реакторов просто не хватит энергии для повторного посещения Оранжевой и последующего возвращения к границам обитаемого космоса. Поэтому единственно возможным остался обратный порядок: обитаемый космос — заправка энергией — Оранжевая. Это заняло бы десять лет. «Персей» едва успел передать сообщение на планету и тут же ушел из пространства.

Андрей встал и вышел из дома. Свежий воздух, напоенный пряными запахами Терции, несколько успокоил его, и он присел на порог. Огромный диск Оранжевой уже склонился к закату, застряв между пурпурными облаками и окутавшись дрожащей дымкой преломленных лучей, у негаснущего костра которых девять лет греются дети далекого Солнца…

Андрей скрипнул зубами. Девять лет назад он впервые в жизни солгал. Да, завихрение действительно было, но «Персей» не успел. Он просто не мог успеть — уж слишком неожиданно все произошло…

Теперь срок, отпущенный Андреем самому себе, подходил к концу: через год придется что-то сказать Инне и детям. Девять лет назад он не мог рисковать: в Инне только-только объявила о себе новая жизнь. Инна сообщила об этом лишь перед приземлением, схитрила, чтобы полететь вместе. Иначе бы ее с корабля не отпустили.