— Я только видел, что вы мало общались.

— Это еще мягко сказано, — сухо ответила она.

— Все равно, он, должно быть, любил тебя, раз придумал эту игру даже после своей смерти. Предполагаю, мы не найдем то, что ищем в доме, где ты выросла.

— Нет, мы лишь найдем подсказку, которая приведет нас к другой подсказке, и так далее, пока нас не постигнет разочарование. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Я так не думаю. — Профессор ДеВитт занимался этим перед самой смертью. Для Джонатана это не показалось прихотью старика. Тем более, если эти поиски приведут его к дневнику, да и позволят быть в обществе Вайолет, Джонатан будет наслаждаться каждой секундой.

— А я в этом уверена. Мы говорим о моем отце. Все связанное с ним в итоге одно лишь разочарование.

— Да, но если он отправил письма нам обоим, значит, мы должны искать вместе.

— Ой, или это способ моего отца заставить тебя продолжить финансировать его проекты даже после его смерти. Я буду маячить у тебя перед глазами, а ты продолжишь вкладывать деньги в важные для него проекты.

— Ты точно этого не знаешь.

— Он же отправил тебе список, верно? Благотворительные организации, или экспедиции, в которых бы он хотел принять участие?

Губы Джонатана слегка дернулись, но ему удалось сдержать улыбку. Она хорошо знала старика. Если честно, профессор ДеВитт действительно отправил его длинный список проектов, к которым он был не равнодушен. Старик знал, ему не нужно было привлекать Вайолет, чтобы Джонатан начал поддерживать эти проекты. — Я уже исполнил все его пожелания.

— Кто бы сомневался, — также безразлично продолжила она. — Ты всегда был его послушной собачонкой, не так ли?

Джонатан не ответил на ее колкое замечание, хотя оно его задело. Он не будет поддаваться на ее провокации. Вместо этого он сказал. — Мы скоро начнем снижаться.

Вайолет сидела молча на заднем сиденье седана, пока они ехали по улицам Аламагордо. Это был маленький город и совсем не пафосный, поэтому она удивилась, когда они приземлились в крошечном частном аэропорту, и возле трапа их уже ждал водитель. Вероятно, у Джонатана были хорошие помощники.

Было тяжело признавать, но она... испытывала угрызения совести. Самую малость. Она понимала, что оскорбила его, когда назвала послушной собачонкой ее отца. Это было низко, и она это знала. Ее отец был превосходным манипулятором. Дружелюбный, льстивый и настойчивый, тем самым добиваясь своего. Ты не понимаешь, как пляшешь под его дудку, пока не становиться слишком поздно. Многие не возражали против того, что Финиас управляет их жизнями. Вайолет была не из таких. Но она понимала, как Джонатан поддался на чары старика.

Так что сейчас, сказанное ею в самолете заставляло ее чувствовать себя стервой.

Все происходящее было... ее самым страшным кошмаром. Она опять начала кусать ногти, вспоминая. Она много помнила о Джонатане, но главное из этого — это то, насколько он хорош в постели. Каждый раз он буквально сгорал от страсти и был направлен на доставление ей удовольствия, поэтому каждый раз с ним, она испытывала множественные оргазмы. После Джонатана? Она испытывала разочарования, ведь ее любовники либо ленились, любо просто не заботились об ее удовольствии. Но только не Джонатан. И ее раздражало то, что она все еще испытывала сексуальное влечение к бросившему ее мужчине.

И очевидно, ее тело вспомнило его мастерство в постели и решило напомнить ей об этом во сне. Она видела самый эротичный сон из всех. В голове всплыла картинка, как Джонатан подходил к ней сзади. Как он нагнул ее и трахал, пока она не начала кричать от наслаждения. Как она умоляла его перевернуть ее и лакомиться ее киской до тех пор, пока не потеряет сознания от экстаза. Что он впоследствии и сделал.

Вайолет кашлянула, скрестила руки на груди, продолжая молча смотреть в окно. Ее проклятые соски опять отреагировали, и трусики до сих пор были влажными. Она ненавидела это. Ей нужно напомнить себе, как скверно он поступил с ней в прошлом.

— Мы почти на месте, — сказал водитель, въезжая в старый район.

— Хорошо, — ответил Джонатан, затем посмотрел на Вайолет. — Не возражаешь, если говорить буду я?

— Да, пожалуйста. — Как будто она вообще хотела участвовать во всем этом.

Он кивнул и, кажется, заметно напрягся, когда они подъехали к ее старому дому. У нее вновь всплыли старые воспоминания о Джонатане. Он всегда был чрезвычайно сосредоточенным человеком, но когда дело доходило до того, что ему было крайне интересно, он становился напряженным. Она помнила это, и расправленные плечи Джонатана пробудили в ней воспоминания, которые он хотела забыть.

Они остановились перед домом, и Вайолет посмотрела на место, где она провела свое детство. Дом казался меньше и старше, чем она помнила. Когда они здесь жили, оконные рамки были синие, а теперь выкрашены в канареечно желтый цвет. Дерево, которое она помнила перед домом, сейчас лишь пень.

— Пойдем, — сказал Джонатан, открывая дверь машины, до того как водитель успел сделать это для него.

Вайолет замешкала, но когда Джонатан открыл дверь с ее стороны, она вышла. Воспоминания — это всего лишь воспоминания. Нет смысла расстраиваться из-за них. Однако ей было тяжело смотреть на дом ее детства и не представлять в нем ее мать, страдающую от депрессии и несчастья. И когда она не плакала, она топила свое горе в алкоголе. Вайолет не знала, что из этого было хуже.

Джонатан подал ей руку, будто это был какой-то светский выход. Она смотрела на его руку, не моргая, но не приняла ее. — Пошли, покончим с этим поскорее.

Он пожал плечами и направился к входной двери. — Говорить буду я.

Она не возражала. Она пошла за ним и тихо стояла, пока он стучал в дверь. Для нее было странным подойти к своему старому дому, постучать в дверь и ждать, когда ее откроет незнакомец. — Что мы будем делать, если там никого нет?

Он на минуту задумался. — Проберемся на задний двор и подкупим полицию, если нас поймают.

Она уставилась на него. Он шутил, да? С Джонатаном никогда не знаешь наверняка. Иногда он был чертовски серьезен относительно странных вещей. — На их месте я бы не открыла. Мы похожи на парочку торговых представителей.

Джонатан расплылся в улыбке. — Я продам хозяину дома машину за доллар, если он позволит нам войти.

— Ну, конечно, продашь, — пробубнила она.

Они оба замолчали и посмотрели на дверь, когда услышали звук дверной цепочки. Им открыла морщинистая старушка в цветном халате, с огромными бигудями в волосах. Улыбнувшись, она сказала. — Вы что-то хотели? — Она посмотрела на Вайолет, затем на Джонатана. — А вы не…?

Джонатан протянул ей руку. — Джонатан Лаенс, мэм. Вы знаете кто я?

Женщина хихикнула, пожимая ему руку. — О, боже. Вы же тот мужчина с машинами, да?

— Именно он.

— Это для телевидения? — Она выглянула на улицу в поисках видеокамер и расстроилась, не увидев их.

Джонатан снова улыбнулся. — Нет, мэм. Я хотел бы попросить вас об услуге. Можно нам пройти в дом?

Через две минуты они уже были в доме, где выросла Вайолет, и Джонатан объяснял цель их приезда. Вайолет неловко осматривалась по сторонам. Ее воспоминания об этом доме сводились к темным коврам, задернутым шторам и печали. Это же дом был милым как снаружи, так и внутри. Яркие цвета, жизнерадостная обстановка, открытые окна, запускающие в гостиную солнечные лучи, играющие на безделушках, расставленных на полках вдоль стен. Возле окна стоял небольшой стол с резными стульями.

— То есть вы хотите раскопать мой задний двор? — Женщина с любопытством рассматривала Джонатана, а затем улыбнулась. — Вы с тем приятным мужчиной, который был здесь в прошлом году?

Вайолет обернулась, услышав это. — В прошлом году? — Так ее отец давно это планировал?

Женщина кивнула. — Да, тот джентльмен спросил меня, может ли он закопать кое-что под одним из деревьев. Он рассказал мне чудесную историю, что это важная вещь для его дочери. — Она пожила плечами. — Я сочла его сумасшедшим, но безобидным.