Вайолет невольно улыбнулась. — Да, сумасшедший — подходящее слово для описания моего отца. — Но она не считала его таким уж безобидным.

— Он предупредил о вашем возможном визите. Приятный мужчина, — она улыбнулась Вайолет. — И с такой нежностью рассказывал о дочери. — Женщина продолжила, прежде чем Вайолет успела возразить. — Делайте что хотите, только не повредите мои лилии.

— Не повредим, — заверил ее Джонатан.

Они прошли на задний двор, и тот тоже отличался от воспоминаний Вайолет. На мгновение она испугалась, что дерева там не будет. Не то, чтобы ее это заботило, но она не стала высказывать своих опасений Джонатану, чтобы он не придумал другую уловку, как удержать ее, пока они выясняют местонахождение следующей подсказки. Вайолет быстро пересчитала деревья и поняла, что выбранный ею в детстве тополь все еще был на место, только теперь выше и пышнее.

Направившись к нему, Вайолет нашла оставленную в детстве метку. Джонатан встал позади нее, когда она водила пальцем по коре дерева. Вот он, хотя немного изменился. И он совершенно не похож на жука. Ладно, похож, но лишь чуть-чуть. Вайолет улыбнулась. — Вот нужное нам дерево.

— Не возражаете, если мы покопаем возле корней? — спросил Джонатан у хозяйки дома.

— Валяйте, — хихикнув, ответила женщина. — А это точно не для телевидения?

— Точно, — усмехаясь, ответил Джонатан. — У вас есть лопата?

Вайолет ждала, пока хозяйка принесла Джонатану новый садовый инвентарь, после чего он вернулся к дереву.

— Копай здесь, — она указала на место перед деревом. Именно здесь, между двух выступающих корней, она спрятала свою доску. Она отошла в сторону, наблюдая, как привычное дружелюбное выражение лица Джонатана сменилось на серьезное и сосредоточенное.

Ему не пришлось глубоко копать. Все-таки ее отец хотел, чтобы они нашли его послание. Через несколько минут его лопата на что-то наткнулась, и все трое замерли, а затем посмотрели в яму на находку. Джонатан присел и смахнул землю с маленькой металлической коробки, затем вынул ее и передал Вайолет. — Не хочешь удостоиться чести открыть ее?

Она отмахнулась, она ни за что не признается, что ей было любопытно. — Это твои поиски, ты и открывай.

Джонатан несколько минут крутил коробку в руках, изучая ее. Вайолет она показалась обычной шкатулкой. Она гадала, найдет ли там свою старую доску, и от этой мысли у нее защемило сердце.

Но когда он открыл коробку, там лишь лежали два толстых белых конверта с красной восковой печатью отца. — На одном указано мое имя, а на другом твое.

Вайолет уставилась на конверт со своим именем. Она поразилась тому, что ее руки не затряслись, когда она брала протянутый Джонатаном конверт. Она его не открыла. Пока не стала. Вместо этого она смотрела, как Джонатан открыл свой конверт, и его сосредоточенный, томный взгляд вызвал в ее теле трепет, заставив вспомнить ее недавний сон.

Он достал лист бумаги, перевернул его, и было заметно его явное разочарование. — Только дно слово — Глирастес. Я не знаю ее значения. — Он протянул ей лист, и посмотрел на Вайолет. — А что написано у тебя?

Вайолет неохотно перевернула конверт и аккуратно сорвала печать. Ее сердце забилось чаще, стоило ей увидеть знакомый подчерк отца, которым было написано письмо. В нем содержалось 8 строчек, она пробежалась по ним глазами, а затем начала читать вслух.

Я встретил путника, он шел из стран далеких 

И мне сказал: вдали, где вечность сторожит 

Пустыни тишину, среди песков глубоких 

Обломок статуи распавшейся лежит. 

Из полустертых черт сквозит надменный пламень — 

Желанье заставлять весь мир себе служить; 

Ваятель опытный вложил в бездушный камень 

Те страсти, что смогли столетья пережить.

Вайолет не верила своим глазам. — Стих? Серьезно? Тебе он написал выдуманное слово, а мне переписал стих? Неужели отец перед смертью совсем лишился рассудка?

Она подняла взгляд, и к ее удивлению, Джонатан стоял и широко улыбался. — Что? — спросила она.

И сохранил слова обломок изваянья: — бормотал Джонатан, стряхивая с джинсов землю. — Потом он посмотрел ей прямо в глаза. — Я — Озимандия, я — мощный царь царей!

Взгляните на мои великие деянья, Владыки всех времен, всех стран и всех морей!"

Ее брови взлетели вверх. — Озимандия?

— Шелли, — радостно заявил Джонатан, он схватил ее за руку и дернул на себя. — Это Шелли!

Она собиралась попросить его объяснить, чему он та радовался, но в этот момент Джонатан оставил на ее губах быстрый поцелуй. Прежде чем она его оттолкнула, Джонатан отстранился, схватил пожилую женщину и поцеловал ее в щеку. — Шелли! — снова произнес он.

Хозяйка дома расхохоталась. Вайолет было не до смеха. Он ее поцеловал. Это ничего не значило, всего лишь порыв. Но все же на ее щеках вспыхнул румянец, когда она вспомнила, где хотела ощущать эти губы. Она заставила себя сосредоточиться на их деле. — Может, ты наконец объяснишь, почему постоянно повторяешь Шелли?

Джонатан обернулся, и его лицо озаряла ослепительная улыбка, от которой не возможно было оторвать глаз. — Перси Биши Шелли, — начал объяснять он. — Он написал стих «Озимандия», когда увидел статую величайшего правителя Древнего Египта — Рамзеса II в Лондоне.

— И? — спросила она, сжимая в руках письмо. — Зная моего отца, мы либо должны следовать за подсказкой и поехать в Лондон. Или изучать историю Рамзеса II. И какое отношение ко всему этому имеет твоя подсказка?

— Понятия не имею, — ответил Джонатан, все еще с мальчишеской улыбкой. — Но я уверен, здесь определенно есть связь. Мы просто должны понять, в чем именно она заключается.

— Угу, — кивнула Вайолет, опустив взгляд на письмо. — Некоторые буквы написаны жирнее, чем другие. Вероятно это тоже какая-то подсказка. — Она сложила листок, она подумает над этим позже. В данный момент она не могла думать ни о чем другом, как о быстром касании их губ. Черт, да что с ней не так? Один день в его обществе, и она уже готова была сдаться, только потому, что помнила, насколько хорошо он ласкал ее киску? Господи. У нее что, совсем не осталось никаких моральных принципов? Он бросил ее, когда ей было 19, и она была беременна. Почему ей было интересно, засияли его глаза от волнения из-за находки или все-таки из-за их поцелуя? Это не имело значения, ведь он был ужасным человеком.

Он был в точности как ее отец — использовал людей для достижения своих целей.

Она старалась не поддаваться на его чары, смерив его ледяным взглядом. — Надо полагать, теперь ты повезешь меня в Лондон?

Его радостная улыбка медленно сошла на нет. — Только если ты не считаешь, что нам лучше начать с Египта.

Она подала плечами. — Это не мне решать. Ты у нас главный.

Он кивнул, убирая письмо в карман куртки. Повернулся к владелице дома и снова расплылся в очаровательной улыбке. — Мэм, мне не хватит слов, чтобы выразить мою благодарность.

— Можете подарить мне одну из ваших роскошных машин, — сказала женщина и рассмеялась, от чего ее бигуди начали немного подпрыгивать.

— Считайте, что уже сделано, — Джонатан взял ее руку и поцеловал.

Глаза женщины расширились до размера блюдца. — Я, мистер Лаенс… я же пошутила…

— Я знаю, — сказал он, — но я настаиваю. — Он снова поцеловал ей руку. — Ярко красную?

Женщина с благоговением кивнула.

Вайолет снова сдержалась, чтобы не закатить глаза. Если он будет дарить машины каждому встречному, то скоро разорится. Ему явно следует пересмотреть политику ведения бизнеса.

Они еще раз поблагодарили женщину, Джонатан отправил всю информацию по ней своему помощнику, и они направились в дожидающуюся их машину.

Оказавшись внутри, Джонатан схватил Вайолет и потянул на себя.

— Джонатан…

Его рот накрыл ее, и он снова ее поцеловал. Ошарашенная Вайолет не отвечала ему, даже когда он попытался разомкнуть ее губы. С этим поцелуем на нее нахлынули воспоминания. Воспоминания о его возбуждении во время раскопок: он не был так сильно возбужден, как в момент, когда они делали захватывающее дух открытие. Выброс адреналина делал его твердым, как камень, не важно, была виной археология или что-то еще. Очевидно, в данный момент его переполнял адреналин, раз он забыл, насколько сильно она его презирала.