— Значит, вы подслушивали? — сказала она с холодным презрением.

— Я не стыжусь этого,— ответил он.— Когда люди имеют дело с такими обманщиками, как вы и Таггарт, они могут не щепетильничать. Да, я слышал все. Я слышал, как Таггарт хвалил вас за то, что вы успешно водите меня за нос. Если бы не щенок, которого я подарил Бобу, я сделал бы то, что считал необходимым.

Взглянув на нее, он с удивлением увидел в ее глазах то же превосходство, которое замечал много раз раньше. Казалось, она сделала большое усилие, чтобы подавить какие-то чувства. Когда она заговорила, голос ее был спокоен и тих.

— Так вы слышали, что Таггарт говорил мне? — насмешливо спросила она с веселыми искорками в глазах.— И вы стреляли в него? Так? Ну и что же? Я не обязана вам давать отчет в своих действиях и поступках.

Он засмеялся.

— Конечно. Но почему вы не впустили его открыто и зачем вам понадобилось, чтобы я поколотил его в тот день за то, что он говорил о вас? — Кэлюмет был готов сейчас ударить ее, в его сердце росло желание вывести ее из себя.

Лицо Бетти немного побледнело, губы сжались. Внезапно она насмешливо расхохоталась.

— Если бы я не знала, что вы меня ненавидите, я могла бы подумать, что вы ревнуете. Не правда ли?

Кэлюмет от удивления отступил на шаг. Она вела себя так уверенно и спокойно, что не походила на женщину, которая делает что-то бесчестное. Но в то же время в душе его поселилось нечто такое таинственное, что было ему непонятно.

— Ревную? — воскликнул он.— Ревную вас? Я думал, вы лучшего мнения обо мне. Я хочу вас вывести из заблуждения: вы мне смертельно надоели. И больше не пытайтесь выжить меня из дома и совершать прочие милые, невинные гадости. Вы тонкая штучка, но я вас раскусил. Вы были обезьянкой старика и сумели внушить ему, что пожертвуете собой для меня. Вы заставили его написать мне кучу писем. Похоже даже, что вы сами их и писали. Вы одурачили его, чтобы он завещал мне деньги и толкетского идола со всякими условиями. А сами с Таггартом собирались присвоить все-это, выгнав меня! Собирались перевоспитывать меня?! Я думаю, что должен быть ангелом и иметь рекомендацию от самого Господа Бога, чтобы вы сочли, что я изменился.

Он отвернулся от нее, но ему показалось, что его резкие слова не произвели на нее никакого впечатления.

Кэлюмет пошел на конюшню и, седлая Черною Ногу, размышлял в нерешительности. Он не собирался больше выполнять приказы Бетти и заканчивать ремонт. Но он был уже не прежним Кэлюметом, который делал черт знает что вопреки мнению других людей. Влияние Бетти сказывалось. Эта загадка сводила его с ума — он чувствовал, что страшится ее неодобрения, ее сарказма, ее колкостей.

В конце концов он решил, что будет ребячеством и нелепостью бросить начатую работу. Нет, он собирается долго жить в «Лэйзи Уай» и поэтому будет продолжать ремонт. Кэлюмет снял седло с Черной Ноги и запряг двух лошадей в повозку. Уже выезжая со двора, он увидел в окне кухни Бетти, наблюдающую за ним. Он усмехнулся. «Она сведет меня с ума,— подумал он.— Нет, от любой женщины надо спасаться бегством. Я не первый парень, который начинает во всем сомневаться после того, как покрутился около юбки».

Ничто не могло изменить решения Кэлюмета той ночью, когда он, прислонясь к изгороди загона, при свете луны перечитывал последнее письмо отца. Черные мысли одолевали его и тогда, когда он ехал по направлению к Лазетте. До города оставалась одна миля, и Кэлюмет остановил лошадей, свернул самокрутку и закурил, мрачно разглядывая открывающийся перед ним пейзаж.

Вряд ли можно было назвать Лазетту привлекательным местом. Расположенное у подножья горы местечко выглядело заброшенным и мрачным. Здесь было всего сорок домишек — грязноватых, бесцветных, безобразных, скучных, в беспорядке разбросанных вдоль единственной улицы, как будто бы ожидавших, что раскинувшееся вокруг безлюдье поглотит их. Две извивающиеся полосы рельсов, блестя на солнце, тянулись откуда-то издалека, пересекали безжизненную зону солончаков, слегка затрагивали. край города там, где приютились маленькая деревянная станция, окрашенная в красный цвет, и красная же водокачка, а затем уходили прочь и исчезали вдали, среди безлюдных холмов.

Кэлюмет спустился с холма и остановил повозку у склада лесоматериалов. На другой стороне улицы стоял дом с вывеской «Красная удача». Оставив повозку, Кэлюмет пошел к «Удаче». Вдруг чей-то голос прошептал у него за спиной: «Нил Таггарт подстерегает тебя!»

Шестизарядный пистолет мгновенно очутился в руке Кэлюмета. Стоящий позади него человек был невысок, хорошо сложен. Его суровое лицо с мощными челюстями выдавало человека сильного, волевого. Однако глядел он на Кэлюмета настороженно. Мужчине было лет пятьдесят. Заметив реакцию Кэлюмета, он усмехнулся.

— Ты понял меня? — спросил он холодно.

Кэлюмет прищурился.

— Заботитесь обо мне? Что ж, спасибо.— Он с любопытством взглянул на незнакомца.— А вы кто такой?

— Я Дэв Тобан, шериф.— Человек отвернул лацкан пиджака и показал серебряную звезду.

— Все в порядке,— сказал Кэлюмет.— А как вы узнали меня?

— Я знал Твоего отца, а ты здорово похож на него. Кроме того, никто в городе сейчас не занимается строительством, кроме тебя.

— Я очень вам признателен, шериф,—; сказал Кэлюмет.— И давно Таггарт поджидает меня?

— Он здесь уже неделю,— ответил шериф.— Он всюду хвастает, что хочет посчитаться с тобой. Говорят, что ты заманил его на «Лэйзи Уай» и избил. С ним еще Деннер Эд.

Глаза Кэлюмета сузились.

— Я слышал о нем,— сказал он.

— Он хороший стрелок,— предупредил шериф.

— Угу,— Кэлюмет нахмурился, потом рассмеялся,— Может быть, зайдем выпить по стаканчику?

— Не могу,— улыбнулся шериф.— На людях я должен быть нейтральным. Но лично я чувствую разницу между тобой и Таггартом, и я знал твоего отца. А Таггарт плохо влияет на наш город. Между вами большая разница.

— Какая?

— Ты — прямой и откровенный. Каждый, кто ищет расположения Бетти Клэйтон, должен, быть таким.

Кэлюмет посмотрел на него с кривой усмешкой.

— Похоже,— сказал он,— вы знаете о женщинах так же мало, как и я. Пока! — прибавил он и вошел в «Удачу». Шериф дружелюбно посмотрел ему вслед.

Когда десятью минутами позже Кэлюмет вышел из бара, шерифа уже не было.

Кэлюмет направился к складу. Там, спрятавшись за своей повозкой, он вытащил из-за пазухи револьвер и заботливо сунул его за брючный ремень. Затем разрядил револьвер, который находился в кобуре, висевшей на бедре, лукаво ухмыльнулся и вышел на улицу.

С кажущейся беззаботностью (только в глазах таилась настороженность) он обходил все трактиры подряд. Он еще не обошел и половину из них, а весть о его приезде и о том, что намечается большая драка, распространилась по всему местечку. Там, куда он заходил, ему уступали дорогу; люди смотрели на него с любопытством; когда, остановившись в дверях очередного трактира, он внимательно вглядывался в лица, смолкали все разговоры, а после его ухода люди говорили шепотом. Он знал, в чем тут дело,— в Лазетте уже слышали, что собирался сделать Таггарт, и молча очищали поле боя, стараясь держаться в стороне.

Так он добрался до «Красной собаки».

Здесь было около дюжины посетителей, пивших и игравших в карты. Разговор замер, как только он вошел в зал. Все сидели молча, делая вид, что смотрят в карты, но украдкой наблюдали за ним. Некоторые вставали и отходили подальше от центра зала. Так что когда Кэлюмет беззаботно бросил монету на стойку и заказал вина, только трое остались с ним у стойки.

Он кинул на них быстрый взгляд. Это были Нил Таггарт и Деннер Эд, которого Кэлюмет встречал раза два в Дюрайго,— высокий, тощий человек со свирепыми глазами без ресниц и обвислыми усами, почти скрывающими жестокий изгиб губ; третьим был человек среднего роста, темнокожий, с крючковатым носом и толстыми губами. Кэлюмет знал, что его зовут Гарвей.