И я рассказал ему следующее.

— Помните, в понедельник вы говорили мне, что вначале полиция подозревала вас. Хорошо, ваше алиби было безупречно и все представилось, как глупая случайность.

— Не только это. Вся версия была лишена стройности.

— Правильно, не хватало кое-каких улик. В противовес мне, как вы подозреваете. У меня этих улик оказалось больше чем надо. Верить мне— все равно что поверить россказням идиота.

Сараулт на секунду задумался.

— Если я вас правильно понял, вы не имели к оружию никакого отношения.

— Именно так,— кивнул я и рассказал ему о приглашении на виллу «Истанбул» и о том, что там произошло.

— Вынужден отметить, что в вашу историю действительно трудно поверить. Прежде всего, конечно, в тот факт, что якобы никто из приглашенных на вечер не заметил этого инцидента. Гм... Трудно поверить!

Он иронически ухмыльнулся.

— Я разделяю ваше мнение, доктор,— отозвался я,— но, видите ли, мне наплевать, верят ли люди в мою историю или нет. С чем я не могу согласиться, так это с тем, что, как кто-то вбил себе в голову, во всей этой пьесе я играю роль глупого Августина. Это меня не устраивает. Если до сегодняшнего дня я и творил глупости, то только оттого, что они меня забавляли и это было моим личным делом. Но если кто-то наступает мне на ноги, мне это не нравится и я начинаю протестовать.

Сараулт нервно схватил кусочек пирога, который мгновенно исчез за его золотыми зубами.

— Я понимаю. Но почему вы все это говорите мне?

— Потому что только вы можете мне помочь. Либо вы за меня, либо вы против. Вы — единственный находящийся с этими людьми в каких-то отношениях.

— Я? Но... простите, я протестую. Если вы думаете...

— Выслушайте меня спокойно: разве вы не знаете мадам Сорас?

— Мадам Сорас? Да, конечно... Мадам Сорас — одна из моих клиенток. Может быть, вы считаете, что...

— Нет, я ничего не считаю, я только констатирую, что именно она та женщина, которая пригласила меня на виллу «Истанбул», где мне была устроена засада. Что вы на это скажете?

Сараулт промолчал, только жила на его шее набухла. Этим он напомнил мне моего хозяина Сельмера. Адвокат встал и оперся на письменный стол.

— Попробуем поставить точку над «и». Вы приходите ко мне под чужим именем, находясь под подозрением, и начинаете поносить моих клиентов. И поскольку я не желаю этого терпеть...

Я уже подумал, что он лопнет от своей тирады.

— ...я вынужден вас предупредить, что считаю своей обязанностью выполнить мой гражданский долг и сообщить в полицию.

— Это не входило в мои планы,— сказал я и поднялся с кресла.

Чтобы сделать свои слова более вескими, я мгновенно вытащил из кармана пистолет Риты и тотчас, же убрал его обратно.

— Надеюсь, вы поняли меня?

Он понял.

Несколько нервно Сараулт нажал на кнопку и попросил секретаршу проводить меня. По всей вероятности, он был рад от меня избавиться.

Двери конторы Сараулта захлопнулись за мной. Я остановился на лестничной площадке третьего этажа и выкурил сигарету. Может быть, Джойс был прав, когда говорил, что бессмысленно расспрашивать людей.

В паршивом настроении я спустился вниз по лестнице. Было безумием стоять здесь. Я вспомнил о пачке вечерней почты. Что он так поспешно нацарапал на верхнем конверте?

У последней лестничной площадки я остановился и осторожно посмотрел в окно. Наступали сумерки. Несколько фонарей освещали улицу. Фараоны уже были здесь. Возле киоска на противоположной стороне стоял человек в плаще с поднятым воротником. Свою шляпу он надвинул на лоб и, казалось, углубился в чтение газеты. Наконец он сложил ее и перешел улицу. Теперь я увидел и его коллегу, который стоял прямо перед моим окном. Они обменялись несколькими словами, после чего первый вернулся к киоску.

Несколько дождевых капель поползло по стеклу. Где-то пробило шесть часов. Любым путем мне надо было исчезнуть отсюда как можно скорее.

Где-то наверху открылась дверь, послышались шаги. Группа болтающих девушек и мужчин спускалась вниз. Видимо, в бюро закончили работу. Я смешался с толпой и начал любезничать с накрашенной блондинкой. Как и большинство парижанок, она охотно откликнулась на флирт. На первом этаже я уже знал, как ее зовут, где она работает и то, что она в любое время может открыть мне двери своей квартиры.

Я нахлобучил шляпу, съежился, чтобы казаться меньше, и завел еще более оживленный разговор с блондинкой. Мы вышли на улицу и направились к ближайшей станции метро. Оба полицейских остались стоять на своих постах, тараща глаза на неожиданно появившуюся толпу. По всей вероятности, они посмотрели и на меня. Около метро я заметил еще одного фараона, спешившего ко мне. Дальнейшее было делом нескольких секунд: я взглянул на свои часы, удивился, что так поздно, бросил несколько слов блондинке и помчался вниз. Кассир пробил мой недельный билет, и двумя секундами позже я уже был на переполненном перроне. Эти полицейские бесили меня. Они все еще охотились за мной, даже не подозревая, какую игру ведут бандиты.

Я вышел из метро у вокзала и вошел в телефонную будку. Набрав номер, я потребовал инспектора Гастона. Спустя некоторое время мужской голос ответил:

— Инспектор Гастон.

— Хелло, инспектор. Как обстоят дела? Вы уже нашли убийцу Бервиля?

— Кто говорит?

— Говорит причина вашей бессонницы, некий Фолдекс...

Инспектор помолчал немного и потом произнес:

— В наглости вам не откажешь. Откуда вы звоните?

— С подводной лодки. Послушайте, я спешу и мне некогда ждать, когда здесь появятся ваши торговцы шпинатом. Я хочу вам сказать следующее: экономьте время и не тратьте усилий, чтобы поймать меня. Счастье не улыбнется вам. Кроме того, я не заслуживаю вашего внимания, потому что не я застрелил Бервиля.

— О... Это что-то новое... А что вы скажете относительно полдюжины улик?

— Если бы в вашем черепе была, хоть капля мозга, вы бы давно поняли, что все эти улики специально сфабрикованы и подсунуты вам. Подумайте сами: я, застрелив, по-вашему, человека, спокойно пошел в банк, получил на свое имя деньги и после этого продолжал жить в том же отеле. В довершение всего я кладу орудие убийства — револьвер с отпечатками моих пальцев — в свой комод. Кто делает такие вещи — тому место в сумасшедшем доме. Скажите, вам не приходила в голову мысль, что кто-то все это подстроил?

Это взорвало его.

— Как мы работаем и что мы знаем — не ваше дело! Слышите, Фолдекс? Чтобы вам поверили, надо иметь доказательства. А как вы можете объяснить то, что на револьвере отпечатки ваших пальцев?

— Расследовать и доказывать — не мое дело, инспектор, это работа полиции. Могу только намекнуть: удар был нанесен бандой, штаб-квартира которой располагается в кабаре «Корсо». В ночь с понедельника на вторник меня заманили в ловушку, там люди владельца ресторана меня избили и, пока я был без сознания, вложили в руку револьвер. Поинтересуйтесь и двумя «полицейскими», которые приходили проверять мою комнату. И еще: на рю Минар есть бар «Берн». Владелец его может вам рассказать кое-что интересное. Быть может, это наведет вас на разумные мысли.

Я повесил трубку. Этот тупой служака думает, что дотянет до пенсии, зевая и играя в карты.

Сегодня был мрачный день. Погода испортилась, и с девяти утра лил дождь. До обеда я читал газеты, лежа на кушетке. В половине второго я схватил плащ и вышел в закусочную. Там я заказал себе яичницу со шпинатом. Позже я смотрел фильм о скачках.

Когда я вышел из кинотеатра, дождь все еще продолжался. Посмотрев на часы, я отправился к Элиан Лендри. Открыв дверь, она взяла у меня плащ, шляпу и перчатки, и мы вошли в комнату, где, как и в последний раз, сели около оконной ниши.

На Элиан были просторная домашняя блуза из розового сукна и узкая черная юбка. Выглядела она необыкновенно привлекательно.

Элиан молча подвинула мне сигареты, улыбаясь кончиками губ.