Александр Иден шагнул из тумана улицы в отделанное мрамором здание, где фирма «Мик и Идеи» предлагала свои товары, и тотчас очутился среди сплошной роскоши. У стен стояли огромные стеклянные шкафы с серебром, платиной, золотом и драгоценными камнями. Сорок блестящих клерков стоя приветствовали его, каждый в безупречном костюме с гвоздикой в петлице.

Направляясь с свой кабинет, Иден приветливо раскланивался направо и налево. Он был невысоким мужчиной с седыми волосами, быстрым взглядом живых глаз и властными манерами, вполне соответствовавшими его положению. Представители клана Миков умерли, оставив Александра Идена единственным владельцем известнейшего ювелирного магазина на Западе.

В дверях приемной его ждала секретарша, очаровательная мисс Чейз. Он пожелал ей доброго утра и, получив в ответ ослепительную улыбку, невольно залюбовался девушкой. Несмотря на долгие годы работы с ювелирными изделиями, Иден не мог оставаться равнодушным к красоте. Юная особа была пепельной блондинкой с фиалковыми глазами, которые подчеркивало платье такого же цвета.

Наконец Александр Иден перевел взгляд на часы.

— Через десять минут я ожидаю своего старого друга, миссис Джордан из Гонолулу. Когда она появится, тут же проводите ее ко мне.

— Хорошо, мистер Иден.

Он прошел в свой кабинет и снял там пальто и шляпу. На широком блестящем столе лежала утренняя почта, удостоившаяся лишь беглого просмотра, так как мысли были заняты другим.

Иден бросил взгляд в окно и встал, глядя на фасад противоположного здания. День был не очень хорош. Туман, со вчерашнего вечера окутавший улицы Сан-Франциско, до сих пор не развеялся. Однако серую пелену Иден воспринимал как бы боковым зрением. Перед мысленным взором его встали картины далекого прошлого. Он увидел себя смуглым семнадцатилетним мальчишкой.

Сорок лет назад... Веселый и счастливый Гонолулу. В задней части банка гостиная Филиморов, где на полированном полу юный Алек Иден танцует с Салли Фили-мор. Мальчик часто спотыкается. Он еще не привык к новомодному тустепу, недавно завезенному на Гавайи. Но, возможно, смущает не только незнакомый танец. Конечно же, причина в том, что его руки обнимают самое дорогое сокровище островов.

Среди немногих любимцев судьбы Салли Филимор была одной из самых выдающихся. Помимо удивительной красоты, которой она обладала, девушка была наследницей огромного состояния. Успех Филимора достиг вершины. Его корабли бороздили моря и океаны, плантации сахарного тростника на тысячах акров приносили огромные урожаи. Вглядываясь в прошлое, Алек Иден снова видел белую шею девушки и, как символ ее богатства,— известное жемчужное ожерелье, которое Марк Филимор привез из Лондона и заставил задыхаться от изумления весь Гонолулу.

Была пленительная ночь, полная экзотики, веселого смеха и мягкой приглушенной музыки. Были голубые глаза Салли, смотревшие на него. Как давно это было! Теперь ему шестьдесят, он деловой человек. И снова эти жемчуга...

Сорок лет!

Затем Салли вышла замуж за Фреда Джордана и вскоре родила ему единственного ребенка, Виктора. Иден мрачно улыбнулся. Как неразумно было назвать таким именем своенравного, глупого мальчишку!

Он вернулся к столу и сел на свое место. Несомненно, это проделка Виктора, подумал Иден, вспомнив тот неожиданный телефонный звонок в его контору на Постстрит. Безусловно, именно Виктор скрывался за кулисами драмы с жемчугом Филимора!

Углубившись в почту, он отвлекся от своих мыслей, когда секретарша открыла дверь и объявила:

— Миссис Джордан!

Иден встал. Навстречу ему по китайскому ковру шла Салли Джордан. Как изменилась она за эти годы!

— Алек! Мой дорогой старый друг...

Он взял ее маленькие хрупкие руки.

— Салли! Я очень рад видеть тебя!

Придвинув кресло и усадив улыбающуюся гостью, Иден привычно занял свое место за столом. Он взял нож для разрезания бумаг и начал вертеть его в руках.

— Э... ты давно в городе?

— Две недели, кажется... Да, в понедельник было две недели.

— Ты не сдержала обещания, Салли. Ты не дала мне знать о своем приезде.

— Но у меня веселое путешествие,— запротестовала она.— Виктор так заботлив.

— Ах, да, Виктор. Надеюсь, у него все в порядке.

Иден посмотрел в окно.

— Туман расходится, не так ли? Будет хороший день...

— Дорогой Алек,— покачала она головой,— не надо ходить вокруг да около. Я уже сказала тебе по телефону. Я намерена продать жемчуг Филимора.

Он кивнул.

— А почему бы и не продать? Он тебе не подходит?

— Мне он ни к чему,— ответила она.— Эти превосходные жемчужины хороши для молодых. Однако не в этом причина. Я не рассталась бы с ними, Алек, если бы могла. Но выхода нет. Я... я разорена.

Он снова посмотрел в окно.

— Звучит абсурдно, да? — продолжала она.— Но все корабли Филимора, все его земли исчезли. Большой дом на берегу заложен. Видишь ли, Виктор сделал неудачные вложения...

— Я понимаю,— мягко сказал Иден.

— О, я знаю, о чем ты думаешь, Алек.' Виктор плохой, плохой мальчик. Глупый и неосторожный. А это плохо вдвойне. Но он все, что осталось у меня после смерти Фреда. И я привязана к нему.

— Все это так,— улыбнулся Иден.— Нет, я не думаю плохо о Викторе, Салли. Я... у меня самого есть сын.

— Прости, мне надо было вспомнить об этом раньше. Как Боб?

— Надеюсь, все в порядке. Возможно, он появится до твоего ухода, если случайно захочет рано позавтракать.

— Он участвует в твоем деле?

Иден пожал плечами.

— Не совсем. Коб три года учился в колледже. Один год он провел в южных морях, второй — в Европе, а третий — в клубе за картами. Карьера его мало беспокоит. Последнее, что я слышал: он собирается работать в газете. У него есть друзья среди репортеров.— Ювелир махнул рукой.— В общем, мне тоже приходится заботиться о сыне.

— Бедный Алек,— мягко сказала Салли.— Новое поколение так трудно понять. Но я пришла поговорить о своих собственных заботах. Я разорена. Это ожерелье — все, что у меня есть ценного.

— Но оно стоит дорого.

— Достаточно, чтобы помочь Виктору выкрутиться. Достаточно, чтобы мне прожить оставшиеся годы. Отец заплатил за него девяносто тысяч. В то время это было удачей, но сегодня...

— Ты не представляешь, Салли, что значит сегодня. Подобно всему остальному, жемчуг поднялся в цене по сравнению с прошлым веком. Теперь ожерелье стоит триста тысяч.

Она открыла рот от изумления.

— Не может быть! Ты уверен в этом? Ты ведь не видел ожерелья.

— Я думал, ты помнишь,— упрекнул он.— Я видел его. Как раз перед твоим приходом я вспоминал прошлое. Это было сорок лет назад, когда я приехал на острова к своему дяде. Мне было семнадцать лет, но я помню, как мы танцевали тустеп. Ожерелье было на тебе. Это одно из памятных событий моей жизни.

— И моей тоже,— кивнула она.— Теперь я вспомнила. Отец только что привез ожерелье из Лондона, и я впервые надела его. Сорок лет назад, подумать только, Алек, как давно это было.

Она помолчала.

— Так ты говоришь, оно стоит триста тысяч?

— Я не гарантирую, что тебе столько заплатят, но такова его цена. Нелегко найти покупателя на столь дорогую вещь. Тот, кого я имею в виду...

— О, так ты нашел кого-то...

— Ну да. Однако он отказывается платить больше двухсот двадцати тысяч. Конечно, если ты торопишься продать...

— Да, я тороплюсь,— сказала она.— А кто же этот Мидас?

— Мадден,— ответил Иден.— П. Д. Мадден.

— Он не с Уолл-стрит? Азартный игрок?

— Да. Ты знаешь его?

— Только по газетам. Он известный человек, но я не видела его.

— Это любопытно.— Иден нахмурился.— Мне показалось, что он знаком с тобой. Когда ты позвонила, я знал, что Мадден в городе, и пошел к нему в отель, зная о его намерении кое-что купить в подарок дочери. Меня он принял холодно. Но когда я упомянул о жемчугах Филимора, он радостно воскликнул: «Ожерелье Салли Филимор! Я возьму его».— «Триста тысяч»,— сказал я. «Двести двадцать и ни цента больше»,— ответил он.