- Хорошо, любая помощь нам не помешает. Враг с нашей стороны сильный и многочисленный.

- Это еще не враг, это часть его слуг, не более. Когда с Заката придут те, кого придется сдержать, вы поймете. Надеемся, что это произойдет гораздо позже, чем на то указывают горы.

- На все воля звезд.

Силуэт был гораздо ниже взрослого человека, но в ширину как два взрослых, полумрак размывал детали, лишь общие черты. Обсуждения были долгими, силуэт больше назидал, как стражам поступать в тот или иной момент.

Сарийцы испокон веков охраняли врата в подгорное царство, поколениями стоя на страже. Столетия они оборонялись, не посягая на соседние царства, хотя обладали мощью, с которой не сравнятся многие. Но их удел иной.

- Что ж, на этом завершим нашу беседу, - басистый голос силуэта спокойно завершил долгие разговоры.

- До встречи, Достопочтенный, - рука вновь прильнула к груди.

- Нет, нет, мы не так приветствуем тех, с кем горды биться рядом с общим врагом, - силуэт протянул руку.

Огромная в две мужских ручища вышла из тени, толстые пальца с большими кольцами, украшенные символами. Принцесса знала, что это за символы, на некоторых статуях во дворце они также были - руны, так их называли жрецы.

Правитель также протянул руку, мощная ручища с осторожностью пожала менее выразительную и уступающую в размерах человеческую руку.

- До встречи, - произнес силуэт, - Да хранят вас горы.

- Да прибудут с вами звезды.

Восковая свеча догорала на медном подсвечнике, сделанном в форме королевской лилии. Расплавленный воск слегка потрескивал от жара пламени. Несколько капель застыли рядом с донцем подсвечника на деревянном столе. Несколько запачканных свитков из кожи с побледневшими символами беспорядочно лежали на столе. Вокруг огромные полки с бесчисленными свитками и другими артефактами, наполненными различными знаниями.

Старческая рука машинально держалась за череп примата, стоявший на столе и выполнявший роль чернильницы. Пальцы изредка сдавливали его. Палец правой руки время от времени перемещался от одной строки символов к знаку на свитке, к другому знаку, пентаграмме, обратно к символам. Глаза бегали, ища взглядом то в одном свитке, то в другом, то в третьем. Морщинистое лицо старого хранителя библиотеки магистрата побледнело, исхудало за годы, проведенные в самозаточении, не выспавшиеся покрасневшие глаза метались в провалившихся глазницах.

Его звали Хирладом, он некогда был подающим надежды аколитом магистра Сирла, как и многие другие, но время распорядилось так, что он оказался в этой библиотеке и провел большую часть своей жизни внутри ее. Поначалу он просто вел учетные записи, потом ему поручили инспектирование, что, по сути, было банальной рутиной по сортированию всего, что было в пределах библиотеки. Так шли годы, безликие и однообразные, никакой романтики приключений, о которых он в юности мечтал. Практическая магия со временем прекратилась, знания постепенно истаивали под волнами всех тех потоков информации, которую он узнавал в прочтенных свитках, открываемых им от скуки.

Но однажды все переменилось, когда он взял в руки один из древних свитков, заваленных кучей других. То, что там прочел, лишило его сна на многие месяцы. Он скрупулезно начал искать, перебирая аккуратно одну полку за другой. Постоянные поиски, отсутствие сна, нежелание есть и пить, сводили его силы на нет, но Хирлад не мог остановиться...

Свеча догорала и должна была вот-вот потухнуть, старик уже привычно протянул руку к полке, где лежало несколько десятков таких же свечей. Он поднес конец свечи к догоравшему остатку в подсвечнике, потом другой, оплавив немного, и поставил поверх старой. И вновь принялся искать.

Бесконечные древние символы не стояли упорядоченно, как нынешнее письмо, все хаотично. Тексты шли в разных направлениях, несколько языков переплетались в одну сложную систему письма. Одновременно нужно было читать один и тот же текст в разных направлениях, получая конечное изложение. Хирлад не сразу до этого дошел, ему пришлось перечитать горы всего, что могло хоть на шаг приблизить. Хотя, не раз он заблуждался и шел по неверному пути...

Руки задрожали, дыхание участилось, глаза заблестели, он привстал.

- Нашел!

Смертная вьюга, казалось, длилась вечно, всевластно заметая снегами все, до чего не успела еще добраться. Высокогорные белоснежные просторы опоясывались полукольцом скрывающейся за кажущимися здесь досягаемыми облаками. Чернеющие островки каменных великанов проглядывали в огромном застывшем океане снегов. Постоянные ветра гнали снежные массы, застилающие и выглаживающие каменистые просторы, скрывая под собой острые вершины, расщелины, русла горных рек, зеркала озер. И каждый раз новые ветра изменяли местные пейзажи настолько, что те отличались от предыдущих.

Бесчисленные вершины в снежных шапках обретали еще большие шапки или же напрочь лишались их, сорвавшихся под собственным весом лавиной, сметающей все на своем пути и превращающей горные подножия в гладкие белоснежные поля. Мощные ветра останавливались лишь перед горными стенами предела, не пускающего их в более теплые земли. И огромные снежные склоны прятали под своей толщей коварство горных зубцов, расщелин и каменных глыб, готовых сорваться при малейшей тревоге камнепадом.

Стена вихрящегося снега не давала рассмотреть что-либо дальше десяти шагов, заслоняя непроглядной белой стеной. Ветра старались сбить с ног, замести снегом, сбросить со склона. Один неверный шаг грозил вызвать обвал, обрушить тонкую ледяную корку, скрывающую под собой пропасть.

Облака, гонимые постоянными ветрами, казалось, цеплялись своими брюхами за зубцы гор и, разрываясь ими подобно брюхам угодивших на крючья рыб, напарывались, оставаясь навсегда. С вершин раскинувшееся внизу высокогорье походило на спрятавшегося в снегу дракона, жар которого заставлял снег испаряться. И всем этим способны были любоваться лишь сильные духом люди, выросшие в столь суровых условиях и по-настоящему ценящих свободу.

Постоянные оковы льда и снега даровали этим землям свободу, которой лишены более теплые земли, где человек чувствует себя хозяином. Холодная пора властвует большую часть года, теплая - коротка, но в эту пору снега освобождают каменистые просторы от белых оков, в считанные дни утопая в серебристом покрывале горных цветов. Горные речки вырываются из своих тюрем и бушующими потоками срываются с мест, прокладывая себе дорогу среди не успевших растаять снежных пролежней. Вольный народ, который нарек себя "северосы", не занимался ни земледелием, ни скотоводством, хотя и разводил дегралов - огромных могучих рогатых существ, покрытых шерстью, дающих шерсть, мясо и жирное молоко. В короткий теплый период северосы на протяжении столетий совершали набеги на Полуночные Земли. Во времена войн северосы выступали наемниками за того правителя, кто больше платил. Их не интересовали причины войны, убеждения, доводы, цели - главное война и оплата. Воины не могут жить без войны, достойная смерть лишь в битве.

Внутри старой небольшой пещеры, приспособленной под жилище, потрескивали дрова в очаге, подогревая заполненный тающим снегом котел. Вход добротно заделан каменной стеной и тяжелой плотно сколоченной дверью из железного дерева, оббитого поверх панцирями каменистых броненосцев. С внутренней стороны подвешенная длинноворсная шкура заслоняла дверь, великолепно защищающая от безжалостного холода и ветряных свистов. Потрескивающие угли в очаге разгоняли тишину и мрак пещерного внутреннего обихода в ожидании прихода хозяина.

Снаружи непогода разыгралась не на шутку, вьюга становилась все сильнее, словно Хозяин Льдов осерчал и в гневе выпустил из ледяной темницы все ураганные ветра. Сквозь неистовые порывы по засыпанной тропе медленно пробирался человек в меховых одеждах, лицо пряталось за маской. На плечах человек тащил тушу пойманного лохматого зверя. За поясом висели два коротких топорика, сбоку на бедрах ремнями закреплены два охотничьих ножа. Ноги утопали в снегу, туша вдавливала еще глубже, каждый шаг требовал усилий. Встречный ветер стремился сбить с ног, завалить на спину, смести прочь дерзкого смертного. Вход пещеры заметает снегом, пряча его под толстым слоем. Несколько шагов по заваленной снегом тропе, и человек проваливался в снег по пояс, но продолжал идти вперед, сражаясь с неистовой природой. Туша рухнула с плеч на снег, почти целиком погрузившись в белую массу. Перед человеком стояло четверо в плотных одеяниях, на тех не было мехов и масок, старые полусгнившие бинты прятали лицо и ладони, короткие гибкие мечи. Их не беспокоил холод, не смотря на легкие для данных мест одежды, их не беспокоили ветер, снег. Незримые взгляды устремились на человека, бездвижно стоявшего перед ними, снег, гонимый ветром, цеплялся за тела, обволакивая в белые доспехи. Никто не рвался начать.