Шептицкий в разное время жизни настолько открыто выражал симпатии классу угнетателей, что иной раз Ватикан одергивал его за это. Даже русский поверенный в Риме Н. Бок сообщал в Петроград после Февральской революции Временному правительству: «Насколько мне известно, Шептицкий никогда не был здесь на хорошем счету, и, отдавая должное его заслугам, Ватикан не переставал осуждать его увлечения политикой. Только преследования и ссылки, которым его подвергала Россия, сделали его временным героем в Ватикане... Ведь как-никак, но на Россию Ватикан никогда не переставал смотреть как на тучную ниву, которая может дать ему когда-нибудь обильную жатву. Игра же Шептицкого способна сильно повредить таким расчетам. Слишком ярко клеймо его на прививаемом им капитализме, клеймо, дающее сильное орудие против католичества всем его врагам». А как стало заметно это клеймо, когда его подсветил кровавый отблеск фашистской свастики?!!

Ничего противоестественного и необычного, конечно, не было в том, что видные чины гитлеровской Германии по приезде во Львов считали своим прямым долгом наносить визиты митрополиту Андрею Шептицкому и консультироваться с ним, пользуясь для поддержки своих карательных мероприятий его авторитетом.

Дело в том, что и во второй мировой войне военные цели гитлеровцев во многом совпадали с замаскированными религиозной демагогией политическими устремлениями папского Рима, представительством которого являлась возглавляемая Шептицким греко -католическая церковь—детище ненавистной для всего украинского народа унии. И у тех, и у других были одни устремления — на Восток.

Отличный знаток военных вопросов, митрополит Андрей Шептицкий выполнял по заданиям германского генерального штаба и «святой конгрегации» глубокую разрушительную работу, направленную во вред революционному национально-освободительному украинскому движению, и всеми путями препятствовал с помощью сложнейших уловок соединению галицийских украшщев в их революционных стремлениях с украинцами надднепрянскими и со всем русским народом.

Ведь господство Ватикана рухнуло и оборвалось с утверждением на землях Западной Украины Советской власти.

Весной 1940 года первые тракторы Харьковского и Челябинского заводов, ведомые молодыми колхозниками Тернопольщины, выехали на монастырские поля. Социализм шагнул еще дальше на Запад. Тысячи священников лихорадочно пытались установить новый «санитарный» кордон против идей социализма на границах Венгрии, протектората Чехии и Моравии и «Генерального губернаторства». В тяжелые дни гитлеровского нашествия они восторженно приветствовали немецкую армию, служили молебны в честь Адольфа Гитлера, а граф Шептицкий снаряжал подвластных ему попов капелланами в благословленную им дивизию «СС Галиция», подчиненную лично рейхсфюреру СС Гиммлеру.

Шептицкий умер в ноябре 1944 года во Львове и похоронен в подвалах собора Святого Юра.

Одиннадцать лет спустя после смерти митрополита, в 1955 году, папский Рим поставил вопрос о причислении покойного к лику святых. Один из биографов и воспитанников Шептицкого, некий священник М. Гринчишин, немедленно выпустил на итальянском языке жизнеописание нового кандидата в святые. Другие деятели греко-католической церкви в Европе и за океаном, особенно в Канаде и Соединенных Штатах Америки, начали усиленную, так сказать, «предвыборную» кампанию за будущего униатского святого. В различных клерикальных изданиях стали появляться огромные статьи о Шептицком, прославляющие «заслуги» этого «украинского Моисея»; огромными тиражами выпускались и раздавались верующим во время богослужений изображения митрополита с текстом молитв, посвященных ему. С этих маленьких, размером с визитную карточку, кусочков картона глядел седовласый большеголовый старец с глубоко запавшими глазами. А уже совсем недавно, в феврале 1964 года, многие клерикальные газеты за рубежом опубликовали интервью с Иосифом Слипым, в котором новый «архиепископус майор» сообщил, что он сделает все возможное для ускорения причисления Андрея Шептицкого к лику святых.

В процесс беатификации (Беатификация — подготовка к причислению кандидата к лику святых католической церкви) митрополита Шептицкого несколько лет назад подключился реакционнейший из журналов польской эмиграции — ежемесячник «Культура», издаваемый в Париже. В этом журнале была опубликована статья «Актуальность Шептицкого», автор которой с видимым удовольствием сообщал, как преобразился дряхлый старец, как только осенью 1939 года советские войска вошли на улицы Львова. Давняя ненависть к коммунизму придала силы «великой белой голове». По словам «Культуры», это событие «застает Шептицкого на семьдесят четвертом году жизни, почти целиком парализованным. Вместо депрессии он проявляет невиданную энергию: организует заново всю религиозную жизнь Галиции, запрещает священникам покидать свои па-рафии, подготовляет верующих, которые могли бы в любую минуту заместить священника, организует 1 апреля 1940 года евхаристический день... и, наконец, собирает под носом НКВД диецезиальный (епархиальный.— В. Б.) синод...»

Парижская «Культура» не сообщает главного — того, что знаем теперь мы. Повышенная активность Шептицкого в те годы полностью совпадала с усилившейся деятельностью немецкой военной разведки.

На территории Львова работала тогда немецкая комиссия по переселению немецких колонистов из советских земель на земли рейха. В составе этой комиссии были опытные немецкие разведчики Альфред Бизанц, Ганс Кох, Ганс и Жорж Пулуи. Приезжали туда контролировать ее работу старший лейтенант Теодор Оберлендер и губернатор провинции Радом, в «Генеральном губернаторстве», Отто Вехтер. Они устанавливали тайные контакты с митрополитом, держали его в курсе дел предполагаемого немецкого вторжения, рекомендовали не падать духом и мобилизовать верующих.

Вторжение фашистских полчищ на территорию нашей страны, как мы уже говорили, Шептицкий встретил с восторгом.

5 июля 1941 года митрополит Шептицкий обратился с «новым» словом к духовенству и верующим архиепархии: «Каждый душепастырь обязан в ближайшее воскресенье после получения этого призыва отправить благодарственное богослужение и после песнопения «Тебя, боже, хвалим»... провозгласить многолетие победоносной немецкой армии...»

Все это апологеты митрополита пытаются теперь затушевать, распространяя утверждения, что «митрополит бесстрашно выступал против карательной политики нацистов и был очень невыгоден для них».

Надо полагать, именно вследствие этой «невыгодности», как только гитлеровцы ворвались во Львов, в митрополичьи палаты на Свято-Юрской горе поспешил с визитом давний приятель Шептицкого, участник переговоров с генералом Деникиным от лица «украинской армии» в 1919 году, а затем профессиональный разведчик и доктор теологии, Ганс Кох.

Один из коллаборационистов, председатель так называемого «украинского краевого комитета» — органа сотрудничества с гитлеровцами,— адвокат и униат, приближенный Шептицкого Кость Панькивський, выпустил в 1957 году в издательстве «Ключи» (Нью-Йорк — Торонто) книжку «От державы до комитета», в которой так освещает события на Свято-Юрской горе во Львове летом 1941 года:

«Я узнал о том, что уже на рассвете 30 июня 1941 года к собору Святого Юра пришел с первыми немецкими частями отряд украинских националистов-добровольцев, так называемый легион «Нахтигаль» — под командованием Романа Шухевича и доктора богословия Ивана Гриньоха. Всего лишь маленькая желто-голубая ленточка на плече отличала их от немецких солдат. Митрополит Шептицкий, которого они посетили, выслушав о. Гриньоха, которого знал как своего воспитанника и кандидата в профессора богословия, благословил легионеров и дал благословение также для будущего украинского правительства, о создании которого рассказал ему о. Гриньох.

В палате митрополита поселился известный во Львове профессор Кенигсбергского университета, специалист по истории Восточной Европы, галицийский немец, бывший сотник «украинской галицийской армии», а в то время гауптман в отделе военной контрразведки («Вермахтсабвер»), доктор Ганс Кох. Вместе с Кохом гостем митрополита был сотрудник Коха доктор Р. Фель — знаток польских и украинских дел, которого мы тогда еще не знали...»