«...Здесь речь идет, читатель, не об одном каком-то произвольно выхваченном дне из жизни недавнего новоклимовского приходского священника и вице-декана отца Михаила Сойки. Нет, раскроем этот день, как окно, из которого видна вся окружающая нашего героя действительность— отблеск бурного потока, освещенного низким декабрьским солнцем» — такими словами начинает свой роман «День отца Сойки» украинский писатель Степан Тудор.

Используя его литературный прием и в какой-то степени продолжая его мысль, коснемся ключевых этапов биографии духовного отца многих соек — виднейшего иерарха униатской церкви графа Андрея Шептицкого.

Быть может, деятельность Шептицкого, которую его поклонники хотят выдать за сплошную цепь благодеяний, поможет нам уяснить, кому же на самом деле служит религия и к какой духовной свободе ведут нас ее иерархи.

Рядом с собором Святого Юра, силуэт которого хорошо проглядывается со многих улиц Львова, за кирпичной стеной старинной кладки и тенистым монастырским садом высились митрополичьи палаты, украшенные гербами аристократической династии Шептицких.

В одной из комнат этих палат более полувека восседал на своем кресле-троне наместник папы, глава греко-католической церкви в Западной Украине граф Андрей Шептицкий.

Шептитчина, как и украинский национализм, подобно бледной немочи, долгое время разъедала здоровое тело западной ветви украинского народа. Именно поэтому будет крайне полезно подробно напомнить основные факты из жизни Шептицкого, которого довольно часто кадившая ему фимиам украинская буржуазная интеллигенция называла духовным отцом украинского национализма. Это тем более полезно сделать потому, что Ватикан с 1955 года собирается объявить Шептицкого святым.

Революционные события в Европе в первой половине XIX века, названные весной народов, не только потрясли основы деспотического строя многих государств, но и основательно пошатнули позиции Ватикана. На глазах у наместника бога на земле папы римского в одной из самых прокатолических его монархий, в империалистической Австрии, заколебалось и начало разваливаться дело унии.

Посланная Николаем Первым в Европу армия царского генерала Паскевича идет подавлять восставших венгров с явно реакционной целью.

Один из жандармов Европы, холеный щеголь, палач декабристов, косвенный убийца Пушкина и Лермонтова, загнавший в далекую ссылку талантливейшего кобзаря Тараса Шевченко, русский император Николай Первый по просьбе своего сановного собрата— австрийского монарха гонит полки русских солдат через Карпаты подавлять венгерскую революцию. Один император — православный, другой — католик. Казалось бы, что могло объединять их стремления? Тем не менее, несмотря на давний внешний антагонизм между двумя церквами, на это время они были объединены едиными целями служения сильным мира сего и общим желанием во что бы то ни стало подавить революционное движение, угрожающее благополучию религии.

Еще раз ясно обнаруживается классовая суть религии.

Однако за кулисами реакционного похода, помимо воли начальства в офицерских и генеральских мундирах, происходит невольное общение тружеников разных наций, и прежде всего сотен тысяч галичан и закарпатцев, давно оторванных от своего материнского дерева, с простыми трудящимися Российской империи. Галичане и закарпатцы видят у себя в селах и городах единокровных братьев, не по своей воле надевших солдатские шинели, разговаривающих на родственном языке.

В результате этого общения возникает опасность для разных, конкурирующих между собой религий. Одна из них — католическая, она столетиями пыталась заставить галичан и закарпатцев отвернуться от русского Востока. Другая — православная, она пыталась приумножить свои владения в Прикарпатье и вела борьбу с унией. Поход генерала Паскевича помогает православной церкви усилить свое влияние и за Карпатами.

Пребывание русских солдат в Карпатах разогнало навеянные австрийскими баронами и польскими магнатами представления о «москалях с песьими головами». А ведь именно так до появления русских солдат за Карпатами представляли их галичанам и закарпатцам чужеземные поработители.

Достаточно было этих совместных встреч и революционных потрясений, чтобы навязанная украинскому народу чужеземцами и папством уния затрещала по всем швам. Общение с тысячами русских напомнило галичанам и закарпатцам дни, когда весь этот край не отделялся искусственными границами от Руси. Большой опасностью для Ватикана показалось то, что во главе национального возрождения иногда оказывались греко-униатские священники, которые, по мысли папы, должны были служить только католическому Западу и постепенно осуществлять латинизацию церкви, а значит, и латинизацию своих прихожан.

Село Глинички переходит полностью в православие. Собираются стать православными целые села на Лемковщине, в Закарпатье. За неумение обуздать эти настроения папа римский снимает митрополита греко-униатской церкви Иосифа Сембратовича и поручает ордену иезуитов реформировать украинский монашеский орден василиан.

В то же самое время кардиналы конгрегации по пропаганде веры усиленно подыскивают кандидатуру «бархатного диктатора» греко-униатской церкви, который бы смог, не вызывая религиозного возмущения в народе, тонко и хитро успокоить галицийских украинцев, а со временем осторожно латинизировать украинцев и облегчить папству распространение своего влияния в России.

Именно в этой политической ситуации следует искать причину внезапного поворота к монашескому образу жизни импозантного драгуна австрийской армии, подающего надежды юриста Андрея Шептицкого (в миру — Роман Мария Александр). Тщеславный и умный, мечтающий о большой политической деятельности, о «далеких плаваниях» до берегов Тихого океана, знающий пестрое прошлое своих предков, молодой драгун, должно быть, понимал, что при создавшейся конъюнктуре он при поддержке могущественной католической церкви сделает карьеру значительно скорее на религиозном фронте, чем в армии. Как мы увидим дальше, он не ошибся в выборе цели. Папский престол в свою очередь отлично знал прошлое аристократического рода, из которого вышел этот кандидат в украинские Валленроды. Ополячившийся род украинских магнатов Шептицких дал папству целую плеяду митрополитов и епископов, заседавших в палатах близ собора Святого Юра и помогавших набрасывать на шею украинцам ненавистное ярмо унии.

Избраннику давали отличные характеристики люди, знавшие его с детства. Этими людьми, приближенными к папе римскому, были друзья Шептицких— кардиналы граф Ледоховский («черный папа», генерал ордена иезуитов) и Чацкий. Еще в Кракове, в 1886 году, молодой юрист Шептицкий, сидя на студенческой скамье, прославился своей нетерпимостью к либеральным веяниям времени. Он был избран председателем реакционнейшего студенческого общества— «Филарет», которое боролось с либеральным и «бесконфессионным» студенческим кружком «Читальня академицка».

Отнюдь не простая любознательность холеного барчука, для которого и так были открыты все столицы мира, а именно советы братьев ордена Игнатия Лойолы, чуть ли не с колыбели воспитывавших молодого графа, погнали Шептицкого в далекую и снежную Россию и в Надднепрянскую Украину. Поездка эта состоялась после неоднократных встреч Андрея Шептицкого с его родственником, кардиналом Чацким. Не только кардинал Чацкий, но и кардиналы Ледоховский, Гергенретер, Францелин учили будущего князя церкви, что именно ему надо смотреть и изучать в России и на Украине. Шептицкий ехал туда в конце XIX века как религиозный разведи чик, и его поездка полностью сочеталась с разведывательными целями генерального штаба той самой австрийской армии, под черно-желтыми знаменами которой он еще так недавно служил, драгунский мундир которой он как бы еще чувствовал на своих плечах. Не случайно в Киеве молодого Шептицкого «вводил на месте в обстановку» известный разведчик Ватикана Юрий Шембек, польский граф и со временем могилевский архиепископ.