Сперва выступила не известная мне амазонка, а потом на трибуну поднялась Либби.

Позади нее уселись: Линда, Дениз, Керри и еще какие-то не знакомые мне женщины. Один стул был не занят.

— Сестры! — обратилась к толпе своим металлическим голосом Либби.—- Сестры, оглянитесь по сторонам, и вы увидите, что окружены мужчинами. И они готовы погасить пламя ваших душ, как берег гасит набегающие волны. Наша женская честь не позволяет нам терпеть это.

— Тебе ли говорить о чести,— прорычал чей-то суровый мужской голос.

— О чести своей она уже давно забыла! — выкрикнул какой-то старик с бородой, видимо, любитель выпить.— Посмотрите только на ее сиськи!

— Ты, наверно, боишься, что мы тебя изнасилуем, дорогуша?— громко спросил мужчина в темном костюме.

Толпа женщин недовольно загудела. На мужчин стали бросать недовольные и ядовитые взгляды. Но те лишь раскатисто смеялись.

Либби же продолжала говорить как ни в чем не бывало, словно не слышала никаких криков.

— И каждый день вам приходится сталкиваться с этими испытаниями. Мужчины вас оскорбляют, бьют, насилуют, вьют из вас веревки... Во всем виноваты МУЖЧИНЫ!

Радостный вой толпы заглушил отдельные возгласы мужчин.

— И в таком положении находитесь не только вы, друзья мои. В таком же положении находятся ваши матери и ваши сестры, ваши бабушки и прабабушки. В таком же положении находятся все женщины с самого начала цивилизации...

— А когда наши предки были еще обезьянами? Тогда что, мужчины и женщины были равноправны?— издевательски спросил старичок — любитель выпить. >

Некоторые женщины, стоящие с краю, начали двигаться в его сторону, и он сразу замолк.

— А вы находитесь в этой ситуации,— продолжала Либби,— потому что еще в древности вы были рабынями патриархальной семьи. Иными словами, физическая сила мужчин является единственной предпосылкой общественных традиций, которые дошли до нас и согласно которым женщины являются слабыми неполноценными существами, способными только на то, чтобы рожать детей.

— A-а! Ну, теперь все понятно! Вы хотите, чтобы с этого времени рожать стали мужчины! - эти слова прокричал мужчина в добротном, сшитом по фигуре костюме.

Либби сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

— Но в этой вековой традиции есть исключение, это общество, которое доказало, что женщины отнюдь не зависят от милости мужчин и способны решать проблемы жесткого, равнодушного мира. Организуя всю свою внутреннюю силу, они действовали решительно и четко. В этом обществе мужчины играли подчиненную, а женщины главную роль. И эти женщины были амазонки.

Из толпы послышались приветственные возгласы. Когда они стихли, снова объявился старичок — любитель выпить.

— Это что, те бабы, которые отрезали себе сиськи?

Раздался чей-то мужской смех.

— Ха-ха! Кроха! Разве ты можешь назвать себя амазонкой, имея такие буфера?

Дружный смех мужчин внезапно замолк, когда они увидели, что на них бросилась группа разъяренных женщин. Из двух тысяч глоток раздался мощный воинственный клич.

Я инстинктивно отступил назад и почти сразу наткнулся на фасад здания. С удивлением наблюдал, как мужчины бросились бежать вниз по улице, спасая свою жизнь, а за ними мчалась толпа женщин, пытавшихся доказать обществу свое превосходство над мужчинами. Вскоре группка мужчин человек в десять, бежавшая сзади, исчезла в женской толпе — взлетали руки, ноги. Напротив меня какие-то молодые люди уверяли разгневанных женщин в своей невиновности таким тоном, словно молили жестокого судью о снисхождении. Один из них даже встал на колени, что оказалось грубой тактической ошибкой, так как тут же угреватая особа в очках, видимо конторская служащая, схватила его за шею и пыталась задушить.

Немного правее какого-то парня избивали с садистским наслаждением две особы женского пола. У меня холодок пробежал по коже. Я решил отыскать какой-нибудь бар, напиться там до бесчувствия и забыть эту ужасную сцену.

Когда три часа спустя я вылез из глубин «Спэйс-эйдж-бара», на улице все было спокойно, не было даже ни одного трупа. Я мог только надеяться, что Либби и другие оставались на трибунах, пока полиция подавляла «восстание». Как бы то ни было, но я решил поехать во «Владения амазонок», чтобы узнать о положении дел.

Должно быть, дела были плохие, потому что Дениз, которая с Тиной встретила меня у ворот, даже не сделала попытки к сближению.

— Все находятся в баре, Рэнди,- мрачно сказала Линда, когда мы вошли в дом.

Либби и Керри сидели за стойкой, но на разных концах. Перед каждой из них стоял полный бокал. Еще два бокала стояли перед свободными табуретами. Там, наверное, сидели Линда и Дениз. Каждая женщина держалась особняком.

В баре у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать как следует. И лишняя порция бурбона только освежила мне голову и помогла связать все факты воедино.

Линда и Дениз снова с мрачным видом сели за стойку и уставились на свои стаканы. Либби казалась совсем застывшей. Лицо — словно маска. Керри была мрачнее тучи.

— Если бы я знал, что на ваших собраниях бывает так весело,— развязно сказал я,— то и раньше похаживал бы на них. Мужчин всегда возбуждает вид свежей крови.

— Мы уже устали от ваших циничных высказываний, мистер Робертс,— с каменным лицом заметила Либби. Другие на мои слова не обратили никакого внимания.

— Ну, если вам не хочется выслушивать мои шутки, поговорим о чем-нибудь мрачном. Об убийствах, например. Давайте подумаем, кто мог убить Натаниэля Нибела и... и его жену.

— Дорис?— не понимая, спросила Либби и взглянула на меня, словно только сейчас заметила мое ^присутствие.— Дорис покончила жизнь самоубийством,— возразила она.

— Что вы говорите, Рэнди! — воскликнула Линда удивленно.— Дорис ведь приняла большую дозу...

— Ну, не будем пока о Дорис,— перебил я ее.— Давайте сперва поговорим о бедняге Натаниэле. Надеюсь, ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что он был убит?

Все уставились на меня. Только Керри отвернулась и демонстративно начала смотреть в другую сторону.

— Мотив убийства был ясен с самого начала: Натаниэль Нибел знал какие-то факты, касающиеся общества «Гневных амазонок», разглашение которых могло принести большие неприятности или всему обществу, или отдельным его членам. Особенно если они будут поданы, например, таким журналистом, как Чарльз Морган. Каким образом Натаниэль узнал об этих фактах, пока неясно, но, видимо, выяснится, когда полиция поближе займется его делами во время поездок в Нью-Йорк. Как бы то ни было, но он знал, что за обществом «Гневных амазонок» скрывается синдикат, торгующий девушками. Этот синдикат использует организацию амазонок, чтобы привлекать девушек и делать из них проституток.

В застывших глазах Либби внезапно засверкало пламя гнева.

— Поганая вы свинья! — набросилась она на меня.— Неужели вы считаете, что меня сегодня мало оскорбляли люди вашей сволочной мужской породы?

— Оскорбляли больше чем достаточно,— ответил я.— Но, к сожалению, трудно идти против фактов, Либби. Один нью-йоркский детектив имеет доказательства, что в манхеттенском филиале вашей организации существует определенная группа людей, которая занимается вербовкой девушек. Эти люди превращали их в наркоманок и, когда девушки готовы на все ради своей дозы, из них делали проституток.

— Лжете! — сказала Либби каким-то слабым голосом. Лицо ее было бледным, на щеках выступили скулы.

— Первым предупреждением о том, что правда может скоро вырваться наружу, было письмо от человека по имени Бертон Томас, второе пришло от Натаниэля Нибела.

— Письмо?— Либби сощурила глаза. Теперь мне совершенно ясно, что вы сошли с ума. Я никогда не получала письма, в котором был хотя бы намек на то, что наша организация вовлечена в торговлю девушками.

— Точно такие слова не были употреблены,— ответил я спокойно.— Но если вы знали, о чем шла речь, то это письмо было для вас предостережением.

— Я вообще нр видела этого письма,— заявила она.— Откуда вы его взяли? Может быть, кто-нибудь просмотрел мою корреспонденцию еще до того, как я добралась до нее?