Он спросил, не дать ли мне что-нибудь выпить, я грозно зарычал в ответ. Усмехнувшись, он пошел в помещение, я же устроился в «седане», который стоял у обочины. Через три минуты Стив снова показался уже в пальто, сел за руль, и мы поехали. Практически всю дорогу я боролся со сном, раздирая веки пальцами, когда они у меня слипались.

Наконец Стив произнес:

— Мы приехали.

Я хмыкнул, поднял голову и постарался пошире раскрыть глаза. Мы остановились. Через тротуар возвышалось здание «Бронкс Ривер Инн». У меня было чувство, что оно надвигается на меня, а не я приближаюсь к нему.

Стив спросил:

— Вы в состоянии двигаться?

— Конечно.

Я упрямо сжал челюсти, открыл дверцу и вылез наружу. Довольно благополучно я пересек тротуар, на секунду вздохнул перед решеткой, внутренне подстегнул себя и шагнул через порог.

На террасе стояли голые столы, за которыми никто не сидел, тогда я открыл еще одну дверь и очутился в главном зале. Тут некоторые столы были заняты. Посетитель, которого искал я, занял столик в самом дальнем конце зала. Я пошел туда.

Ниро Вульф каким-то чудом уместился на стуле, которого было маловато для одной его половины. Его коричневое тяжелое пальто занимало второй стул, стоявший рядом. А против Вульфа я заметил повязку Доры Чапин. Она сидела лицом к нему, ко мне спиной.

Увидев меня, Вульф кивнул головой.

— Добрый вечер, Арчи. Я снова чувствую облегчение. После разговора по телефону с вами мне пришло в голову, что, возможно, вы не будете в состоянии управлять машиной. Я очень рад. Ведь вы знакомы с миссис Чапин? Садитесь. У вас такой вид, как будто стоять вам противопоказано.

Он поднес кружку пива к губам и сделал пару глотков. Я обратил внимание, что какая-то не слишком аппетитная еда осталась у него в тарелке нетронутой, а вот Дора Чапин съела все до последней крошки.

Я убрал пальто и шляпу Вульфа со стула и сел. Вульф спросил, не хочу ли я стакан молока. Я покачал головой.

После этого он заговорил:

— Если вы доставите меня благополучно домой, ваши сегодняшние заслуги не ограничатся только этим. Благодаря тому что я встретился с миссис Чапин при столь необычных обстоятельствах, хотя вы можете предположить, что так получилось нечаянно, вы подвели нас к решению нашей проблемы. Не сомневаюсь, что это известие вас обрадует... Миссис Чапин любезно согласилась принять мои...

Это были последние слова, услышанные мною. Единственное, что я еще запомнил, это, что те тиски, которыми была зажата моя голова, неожиданно с треском раскололись.

Позднее Вульф мне рассказывал, что моя голова ударилась о край стола с такой силой, что он испугался, не раскололась ли она, как спелый арбуз. Я отключился полностью. 

Проснувшись в понедельник утром, я почувствовал, что мне не хочется вставать. Когда я очухался настолько, что сообразил, где нахожусь, у меня появилось ощущение, что я лег спать в разгар поста, а теперь уже Рождество.

И тут я заметил, что возле моей кровати стоит доктор Боллмер.

Я подмигнул ему.

— Хелло, док. Я вижу, вы превратились в домашнего врача?

Он подмигнул мне в ответ.

— Я просто заглянул проверить, как на вас подействовало то, чем я накачал вас вчера вечером. Вроде бы...

— Что? Ах, да. Великий Боже.

Только тут до меня дошло, что комната залита солнечным светом.

— Который час, а?

— Без четверти двенадцать.

— Нет!

Я повернулся взглянуть на часы.

— Святые угодники!

Одним махом я спустил с кровати ноги и сел, и в ту же минуту мне показалось, что тысяча ледяных иголок вонзилась мне в череп.

— Ох, черт побери!

Я поднял руку ко лбу и попробовал осторожно покачать головой.

— Доктор, это моя голова?

Воллмер рассмеялся.

— Все будет олл-райт.

— Мистер Вульф спустился к себе в кабинет?

Врач кивнул.

— Да, я с ним поговорил по пути сюда.

Я с опаской встал на ноги и двинулся к ванной.

Забравшись под душ, я начал энергично растираться губкой. Доктор Воллмер, подойдя к двери, сказал, что он проинструктировал Фрида в отношении моей еды. Я ответил, что не хочу никаких инструкций, а с удовольствием съем яичницу с ветчиной. Воллмер снова засмеялся и ушел. Мне было приятно слышать, как он смеется, потому что, если бы в моей голове действительно находились ледяные иголки, он, будучи врачом, поспешил бы их извлечь оттуда вместо того, чтобы смеяться.

Я постарался как можно скорее принять душ и надлежащий вид и спустился вниз весьма приличный внешне, но крепко вцепившись в перила.

Вульф спросил, как я себя чувствую. Я ответил, что лучше всех, и занял свое привычное место.

Он покачал головой.

— Но, Арчи, серьезно, должны ли вы подниматься?

— Не только должен, но мне следовало давно это сделать. Вы же знаете, что я человек действия.

Щеки у него разгладились.

— А я, разумеется, привержен сидячему образу действий? Комическая перемена ролями произошла вчера, когда мы ехали домой из гостиницы, а это миль десять-пятнадцать, и вы положили голову мне на колени.

Я кивнул.

— Очень забавно. Я уже давно вам говорил, мистер Вульф, что половину жалованья я получаю за поденную работу, а вторую половину за то, что выслушиваю ваше хвастовство.

— Так оно и есть, но сейчас нам надо заняться делом. Я сегодня разговаривал по телефону с мистером Морли и с самим окружным прокурором. Мы договорились, что я увижусь с мистером Чапином в Томбсе в два тридцать, сегодня. Вы припоминаете, что в субботу вечером я начал вам диктовать текст признания Поля Чапина, когда нас прервало известие Фреда Даркина, которое вызвало задержку? Если вы отыщете эту страничку, мы сможем продолжать. Мне надо иметь этот текст к двум часам.

Таким образом, получилось, что я не только не получил яичницы с ветчиной, о которой думал с вожделением, но даже не успел, к ленчу с Вульфом и Хиббардом, потому что мне все это нужно было напечатать. К этому времени пустота в моем желудке переродилась в абсолютный вакуум, или как еще можно назвать нечто более пустое, чем пустота? Так что я попросил Фрица сварить мне два яйца, принести молока, кофе, сыру и свежего хлеба прямо в кабинет на мой стол.

И понимал, что документ, который предстояло подписать Полю Чапину, должен был быть отпечатан по всем правилам искусства, моя же непутевая голова почему-то совершенно перестала обращать внимание на такие вещи, как орфография и пунктуация. Поэтому я печатал очень внимательно и медленно.

Затем я позвонил в гараж, чтобы к нашему дому доставили «седан» для Вульфа, но мне ответили, что у них уже имеются указания самого мистера Вульфа, которые предусматривают и шофера. Я подумал, не следует ли мне по этому поводу обидеться, но потом решил, что нет.

Вульф справился очень быстро (для него) с ленчем. Он явился в контору без четверти два, когда я едва-едва закончил печатать и укладывать три экземпляра признания в коричневую папку. Вульф забрал ее у меня, велел мне взять блокнот и записать все, что мне делать в его отсутствие. Он объяснил, что велел прислать шофера из гаража, поскольку я буду занят другими делами. Кроме того, он упомянул, что, учитывая возможность прихода разных посетителей, он договорился с Хиббардом, что тот днем никуда не будет выходить из своей комнаты до самого обеда.

Пришел Фриц предупредить, что машина ожидает у подъезда. Вульф сказал, что будет готов через несколько минут.

Я в который раз поразился невероятному самомнению и выдержке Вульфа. Оказывается, уже много было подготовлено для приема членов «Лиги перепуганных мужчин» в нашем бюро вечером в девять часов. И это до того, как Вульф вообще повидался с Чапином. Разумеется, я не знал, что ему могла рассказать Дора, кроме пары мелочей, включенных в текст «признания», но ведь подпись под этим документом должна была поставить вовсе не Дора, а ее хромоногий супруг с белесыми глазами. А заставить его это сделать было нешуточным дельцем, так что я не переставал радоваться тому, что Вульф не вздумал поручить его мне.