— Я хочу знать одно: за мной будут следить?

— Брось монету. Надеюсь, что нет. Нам должно повезти.

— Не поможет ли, если я здесь вытру? Десяти минут будет достаточно.

— Нет. Если они сюда когда-нибудь придут, отпечатки пальцев им не понадобятся. Иди домой и сиди там. Может быть, я позвоню тебе где-то в полдень. Не вздумай утащить картинку.

Я вошел в лифт. 

Когда в одиннадцать часов Вульф спустился из оранжереи, я сидел за своим письменным столом с двенадцатичасовым выпуском «Газетт». На первой полосе была помещена фотография Марии Перес, мертвой. Она, собственно, не заслуживала таких почестей, поскольку ее отличала от всех прочих только молодость и красота, но ей повезло — в эту ночь никто из значительных персон не был убит, ограблен или арестован.

Вопрос оставался совершенно открытым. Вот все, что было в их распоряжении:

а) тело было найдено в 12.35 ночи сторожем, делающим обход вдоль набережной Норд-Ривер в районе Сороковых;

в) к этому времени она была мертва не более трех часов, а возможно, и меньше;

г) она получила пулю из револьвера 32-го калибра в затылок;

д) последний раз ее видели живой две подруги, которые ходили вместе с ней в кино. Они заявили, что незадолго до девяти часов она встала, ушла и больше не возвращалась. Они решили, что она пошла в уборную;

е) ее отец и мать отказались беседовать с репортерами.

Не было высказано никакого намека или подозрения на то, что существует какая-то связь между ее смертью и убийством Томаса Г. Вигера, чье тело было найдено тремя днями раньше в яме на улице, где она жила.

После того как Вульф позавтракал в своей комнате, я коротко отчитался перед ним, сообщив только необходимое. Теперь, когда он уселся за свой стол, я протянул ему «Газетт». Он взглянул на фотографию, прочитал сообщение, отложил газету и откинулся на спинку стула.

— Отчет,— проговорил он.

Я сообщил данные, включая, конечно, и то, что отозвал Фреда. Когда я закончил, то вручил ему доказательства, добытые из ящика Марии.

— Один пункт,— сказал я,— может вас удивить — этикетки с шампанского. Я ни за что не поверю, что Мария пила шампанское. Она сняла этикетки, когда ее отец или мать принесли бутылки вниз.

— Кто это говорит?

— Я.

Он хмыкнул и занялся изучением. Подобное занятие всегда занимало у него много времени. Он оглядел каждый предмет не только с лицевой стороны, но даже с изнанки, даже объявления, пятидолларовые купюры и вырезки из «Таймс». Покончив с ними, этикетками и фотографиями, он вручил все мне, а сам занялся рисунками. Просмотрев их, причем потратив пять секунд на один и почти минуту на другие, он встал и начал раскладывать их на своем столе в ряд. Они покрыли почти всю его поверхность. Я стоял и наблюдал, как он объединяет их в группы так, чтобы в каждой группе находились различные изображения одной и той же женщины. Дважды я не согласился, и мы поспорили. В конце концов получилось три группы рисунков по четыре в каждой, пять групп по три, одна — по две и две, состоящие из одного рисунка. Одиннадцать различных посетительниц за два года причем Мария, возможно, видела не всех. Вигер был очень гостеприимным человеком.

Я указал на одну группу из четырех зарисовок.

— Я могу назвать ее имя,— сказал я.— Десять к одному. Я с ней танцевал. Ее муж владеет сетью ресторанов, и она вдвое моложе его.

Он посмотрел на меня.

— Ты легкомыслен.

— Нет, сэр. Ее фамилия Диленси.

— Ф-ф. Назови эту.

Он указал на группу из двух зарисовок. Одна датирована пятнадцатым апреля, а другая восьмым мая. Последним воскресеньем.

— Я оставлю это вам. Вы знаете ее имя.

— Она была в этой комнате.

— Да, сэр.

— Джулия Мак-Ги.

— Да, сэр. Я не легкомыслен. Я хотел посмотреть, узнаете ли вы ее. Если эти цифры означают числа, в которые Мария видела свои модели, а не изображала их на бумаге, то Джулия Мак-Ги была там в воскресенье. Она или убила его, или нашла мертвым. Если ко времени ее прихода он был бы жив и здоров, она не ушла бы раньше полуночи, поскольку был заказан ужин, а она, конечно, приходила не для писания под диктовку. А если он был жив и она была там, когда пришел убийца, он не оставил бы ее в живых. Итак, если она не убивала его, то нашла его мертвым. Между прочим, чтобы уж прояснить все детали, я внес доллар, который дала мне миссис Перес в качестве задатка, в приходную книгу. Я взял его, потому что подумал, что так будет лучше, поскольку она нас наняла, и я уверен, что теперь Пересы полностью исключаются из списка подозреваемых. Они не убивали свою дочь. Правда, я предпочел бы ошибиться, чем получить доказательства своей правоты подобным образом. Даже если бы Мария сама меня об этом попросила.

— Можно только догадываться, о чем бы она просила.

— Да. Наша версия состоит в том, что она была убита тем же лицом, которое убило Нигера, а в таком случае Мария должна была иметь с ним контакт. Предположим, что это Джулия Мак-Ги. Она не могла бы знать о том, что за ней следили сквозь щель, когда она шла через холл, а если бы и могла, то не знала бы, кто именно за ней следит. Если бы ока, подобно мне, почувствовала на себе взгляд и, открыв дверь, обнаружила Марию, она не стала бы продолжать свой путь и воспользовалась бы оружием, которое принесла, чтобы убить Нигера. Итак, Мария должна была наладить контакт вчера, и она бы не стала делать это просто так, ради удовольствия сказать: «Я видела, как вы пришли в воскресенье вечером, поэтому я знаю, что мистера Нигера убили вы». Она хотела заключить сделку. То, о чем она просила, может быть только догадкой, но я не стану ее делать, потому что так мне больше нравится. Я предпочел бы верить, что внутренне она так же хороша, как и внешне. Во всяком случае, она не пила того шампанского.

Вульф сказал: «М-м-м-м-м-м».

Я указал на одну из групп, состоящую из трех зарисовок. Миссис Остин Хау. Мария знала, как добиться сходства. Ей удалось это и с миссис Диленси. Мег Дункан здесь не было.

— Мег Дункан здесь нет.

— Нет. Раз у нее были фотографии, рисунки ей были не нужны.

Он сел.

— Вызови Фреда. Как быстро он сможет быть здесь?

— Через двадцать минут.

— Вызови его.

Я подошел к моему аппарату и набрал номер, Фред ответил. Я сказал ему, что, если он сможет быть у нас через двадцать минут, его будут ждать две вещи: 315 долларов и инструкции от Вульфа, и он ответил, что с удовольствием получит и то и другое. Я повернулся и сказал об этом Вульфу, а он ответил:

— Вызови Мак-Ги. Я буду с ней говорить.

Это заняло немного больше времени. Трудность состояла в том, что, когда я связался с коммутатором «Континенталь Пластик Продукт», Джулия Мак-Ги, которая была раньше секретарем Вигера, теперь ею не была, и телефонистка не знала, где она находится. В конце концов я настиг ее и сделал знак Вульфу. Он взял трубку своего аппарата.

— Мисс Мак-Ги, я должен видеть вас, и как можно скорее. В моем кабинете.

— Э...

Она не проявила особого энтузиазма.

— Я ухожу в пять часов. Шесть часов вас устроит?

— Нет, это срочно. Вы нужны мне как можно быстрее.

— Не можете ли вы сказать мне по телефону... Нет, конечно, нет. Хорошо, я приеду.

— Сейчас.

— Да. Я выезжаю через несколько минут.

Мы положили трубки. Вульф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Я собрал рисунки и положил их вместе с остальными вещами из коллекции Марии. Достав из шкафа папку, я написал на ней «Вигер», сложил в нее коллекцию и, решив, что сейф сейчас будет самым подходящим местом для вещей, которые могут со временем стать экспонатами выставки, убрал папку туда, а не в шкаф. Когда Вульф открыл глаза, я дал подписать ему чек на 315 долларов на имя Фреда Даркина. Теперь наши расходы по делу Вигера составляли около пятисот долларов, и у нас было четыре клиента и два доллара в качестве задатка плюс чертовски надежный шанс попасть за решетку за препоны правосудию.