На этом все и закончилось. Несколько раз, много раз клиенты покидали этот кабинет кипящими, обиженными, угрюмыми, но я никогда не видел ни одного из них таким раздраженным, каким ушел Эйкен. И, надо согласиться, не без причины. Как он сказал, Вульф вел игру, а президент привык к тому, что он ведет ее сам. Выходя с Джулией Мак-Ги, он позабыл о своих манерах, не пропустив ее вперед, и, когда я догнал его и подал ему плащ, он вырвал его у меня из рук. Мисс Мак-Ги ожидали трудные полчаса.

Я вернулся в кабинет и сказал Вульфу:

— Хорошо, что не президенты подписывают чеки. Л то его разобьет паралич, когда ему придется подписывать для вас чек. Если придется.

Он хмыкнул.

— Именно, если. Как ты понимаешь, мы еще никогда не были так близки к катастрофе и позору.

— Да, сэр.

— Не подлежит сомнению, что мы должны найти убийцу прежде, чем мистер Кремер найдет комнату.

— Да, сэр.

— На мистера и миссис Перес можно положиться?

— Да, сэр.

— Вели Фрицу поставить прибор для Фреда. Потом свяжись с Саулом и Орри. Пусть придут сюда в два тридцать. Если у них есть другие дела, я сам с ними поговорю. Сегодня они мне нужны.

— Да, сэр.

Я пошел.

— Подожди. Эта женщина, Мег Дункан, вероятно, она была в театре вчера вечером?

— Вероятно. Я могу об этом узнать.

— До какого времени?

— Спектакль заканчивается примерно без десяти одиннадцать. Потом она идет переодеваться. Если она назначила свидание с Марией Перес на одиннадцать тридцать, то молено успеть на него без спешки. Я что-нибудь упустил?

— Нет. Мы должны предусмотреть все случайности. Инструкции после того, как свяжешься с Саулом и Орри.

Я пошел на кухню разговаривать с Фрицем.

Могу ли я представить вам мистера Саула Пензера и мистера Орри Кэтера? Мистер Пензер тот, что сидит в красном кожаном кресле. Глядя на него — на его большой нос, на глубоко посаженные глаза и волосы, которые упорно не желают оставаться на своих местах,— вы можете вообразить, что он немногого стоит. Сотни людей, вообразивших это, об этом пожалели. Хороший оперативник должен быть одинаково умелым в дюжине разных приемов, а Саул превосходен в каждом из них.

Мистер Кэтер, тот, что сидит в желтом кресле, справа от Саула, тоже может вас обмануть. Он действительно так красив, как выглядит, но не так проворен, как выглядит, хотя мог бы быть таким, если бы ему не мешала любовь к себе. Если о мужчине можно судить по одному простому действию и у вас есть выбор, советую остановиться на том, как Орри смотрится в зеркало. Мне приходилось это видеть.

С мистером Фредом Даркином, сидящим рядом с Орри, вы уже встречались.

Вульф, Фред и я только что вышли из столовой и теперь присоединились к Саулу и Орри, которые ждали нас в кабинете. За ленчем я гадал, что же Вульф приготовил для них, принимая во внимание инструкции, данные им мне. По моему мнению, дело дошло до точки, когда получение гонорара становится делом второстепенным. Главный вопрос состоит в том, как выбраться из передряги, в которую мы попали, и, хотя я полностью оценивал способности и таланты тех троих, я не мог догадаться, каким же образом их можно использовать, чтобы добиться разрешения этого вопроса. Поэтому я горел желанием прослушать инструкции, но, когда я подошел к своему стулу и развернул его, Вульф сказал:

— Ты не нужен нам, Арчи, ты уже получил инструкции.

Я сел.

— Может быть, я смогу предложить кое-какие детали.

— Нет. Нам пора начать.

Я встал и вышел. Я мог бы возразить, например, что имею право знать, какие есть шансы на то, что я проведу сегодняшнюю ночь в своей постели, но это могло не подойти к их беседе, если допустить, что таковая будет иметь место, поскольку Саул, Фред и Орри тогда узнали бы, насколько скверно обстоит дело. Поэтому я был веселым и беспечным до тех пор, пока находился в поле их зрения.

У меня была встреча с актрисой, назначенная по телефону, но не на точное время, а на любое между тремя и четырьмя. Было пять минут четвертого, когда я вошел в гостиницу «Белфур» на Медисон-авеню, в районе Шестидесятых, назвал швейцару свое имя и сказал, что Мег Дункан меня ожидает.

Он изучающе на меня посмотрел и спросил:

— Как поживает толстяк?

Я ответил:

— ‘Повернись-ка. У меня не слишком хорошая память на лица, но спины я помню.

Он сказал:

— Мою не вспомните. Я плясал в Чарчхилле. Мисс Дункан что-нибудь потеряла?

— Отвечаю на вопросы в порядке их поступления,— сказал я ему.— Мистер Вульф живет все так же хорошо. Мисс Дункан не может найти золотые шарниры от своего пылесоса и думает, что их взяли вы.

Он ухмыльнулся.

— До чего же приятно с вами встретиться. Сможете забрать их на обратном пути. Двенадцатый этаж. Двенадцать «Д».

Я подошел к лифту, вошел в него и поднялся наверх. Двенадцать «Д» находилась в конце коридора. Я нажал на кнопку, через полминуты дверь приоткрылась и чей-то голос спросил, кто я такой. Я назвался, дверь распахнулась, и мужеподобная особа с квадратной челюстью недружелюбно на меня уставилась.

— У мисс Дункан головная боль,— сказала она голосом, который прекрасно гармонировал и с челюстью, и со взглядом.— Не могли бы вы сказать мне...

— Ники! — донесся голос изнутри,— это мистер Гудвин?

— Да! Он говорит, что это так.

— Тогда зови его сюда!

Мужчина несомненно почувствует легкое неудобство, если он, договорившись о встрече с молодой женщиной в середине дня, находит ее в полутемной комнате со спущенными шторами, причем она лежит в постели в соответствующем одеянии. Особенно если дверь при этом за вами плотно закрывается, а она говорит вам: «Никакая голова у меня не болит, садитесь» — и освобождает часть кровати. Даже если вы уверены, что сможете сохранить над собой контроль... Но вся беда состоит в том, что вы не можете отделаться от чувства, что сохранение над собой контроля — совсем не то, что вправе ожидать от вас ваши коллеги-мужчины, не говоря уже о коллегах-женщинах.

У кровати стоял стул, на него я и сел. Когда я это сделал, она спросила, принес ли я сигаретницу.

— Нет,— ответил я.— Но она по-прежнему лежит в сейфе, и это уже кое-что. Мистер Вульф послал меня задать вам вопрос. Где вы были вчера вечером с девяти до полуночи?

Если бы она стояла или хотя бы сидела, она, я полагаю, снова бросилась бы на меня, судя по тому, как вспыхнули ее глаза. Это было не профессиональное, это было свойство характера.

— Жалею, что не выцарапала вам глаза,— сказала она.

— Знаю. Вы уже об этом говорили. Но я пришел не для того, чтобы мой вопрос напомнил вам о вашем желании. Если вы видели газету, то, вероятно, обратили инимание на то, что вчера вечером была убита девушка <ю имени Мария Перес?

— Да.

— И на то, что она жила в доме номер 156 по Восточной Восемьдесят второй улице?

— Да.

— Итак, где вы были?

— Вы знаете где. На службе. В театре.

— До без десяти десять. Потом вы переодевались. Потом?

Она улыбнулась.

— Не понимаю, зачем я сказала эту фразу, насчет наших глаз. Нет, не понимаю. Но прижимать меня к себе так крепко, а потом вести себя, как хладнокровная рыба. Как... как камень...

— Не рыба и не камень. Ни то и ни другое. Всего лишь детектив на работе, так же как и сейчас. Куда вы поехали, когда вышли из театра?

— Я поехала домой и легла в кровать. Вот в эту.

Она похлопала рукой по кровати.

Ее умение пользоваться своими руками было высоко оценено Бруксом Айкенсоном в «Таймс».

— Обычно я отправляюсь куда-нибудь перекусить. Но зчера я устала, слишком устала.

— Вы когда-нибудь видели Марию Перес? Встречали ее в холле полуподвального помещения?

— Нет.

— Прощу прощения. Повторю вопрос: видели ли вы ее когда-нибудь и говорили ли с ней когда-нибудь?

— Нет.

Я кивнул.

— Вы, конечно, должны были ответить именно так. Думаете, что можете остаться в тени. Забудьте об этом. Вот как обстоят дела. Полиция еще не набрела на эту комнату. Она еще не связывает имя Вигера с этим домом. Мистер Вульф, по причинам, которые не имеют к вам отношения, полагает, что тот, кто убил Вигера, убил и Марию Перес. Я тоже так думаю. Он хочет найти убийцу и поставить все точки над «и» таким образом, чтобы вопрос о доме остался в стороне. Если это ему удастся, вам не придется стоять на свидетельском месте и опознавать свою сигаретницу. Но он сможет это сделать, если получит факты, и как можно быстрее.— Я встал со стула и пересел на кровать, на то место, которое она для меня расчистила.— Теперь о вас. Мне не важен сам факт вашего пребывания где-то в субботу вечером. У нас нет ни времени, ни людей на проверку алиби. О вчерашнем вечере я спросил у вас только для того, чтобы начать разговор. Ваше алиби на последний вечер не слишком хорошо, но таким оно и останется, далее если вы скажете, что ходили с друзьями в «Сарди» съесть бифштекс. Друзья умеют лгать, и официанты тоже.