Саша не привык так чинно распивать чаи. Чувствуя, что от смущения пересыхают губы, он сидел в плетёном кресле и с завистью смотрел, как Андрей положил себе полную розетку варенья и аппетитно захрустел булочкой.

Саша тоже потянулся было за вареньем, но тут где-то совсем рядом прозвучали какие-то странные удары: бум! бум! а потом вдруг глухо закуковала кукушка. Уронив от неожиданности ложку, которая стала медленно погружаться в вазочку, Саша уставился на Андрея круглыми непонимающими глазами. Не переставая жевать, Андрей подмигнул с таинственным видом: тут, мол, ещё не такое услышишь!

— Да это же часы с кукушкой! — догадался Саша, и Андрей подтвердил:

— Часы. Я такие недавно в музее видел, в Прибалтике. Мы туда на соревнования ездили.

Андрей принялся рассказывать, как он и его друг Серёга собрались в музей, да опоздали…

— Стоим, а нас не пускают. Такая жалость — музей-то интересный! И опоздали всего минут на пять…

Добродушно улыбнувшись, Наткина бабушка спросила:

— Как же вы узнали, что музей интересный, вы же туда не попали?

Но смутить Андрея было делом нелёгким.

— Да там даже у кассы стояли рыцари в латах и часы вроде ваших, Анастасия Ивановна, — быстрой скороговоркой пояснил он и озорно заблестел глазами. — Кассирша на минуту отлучилась, а Серёга — толк меня в бок. «Смотри, — говорит, — парень какой мощный!» Да так это запросто — хлоп рыцаря по плечу! А тот вдруг зашатался, да ка-ак трахнет Серёгу по голове железной своей ручищей! Он так и сел. Тут кассирша заявилась, руками замахала: «Ах вы, такие-сякие!» Ну, мы ноги в руки — и на улицу!

Юзик смешно фыркнул, засмеялась и Натка, закинув голову, и Саша увидел, какие у него белые и мелкие, совсем как у белки, зубы. Саша с досадой почувствовал, что завидует Андрею. «Молодец! Даже если выдумал, всё равно смешно. Не то что я — только и знаю, что хлебать молчком свой чай, будто сроду его не пил…»

— Может, конечно, у рыцаря этого просто поднятая рука упала, когда Серёга его по плечу хлопнул, — хитро ухмыльнулся Андрей. — А может…

— А может, он и разозлился! — сделав большие глаза, весело подхватила Анастасия Ивановна. — За бесцеремонное обращение!

Все засмеялись, и только Саша сидел насупленный и красный и торопливо придумывал, о чём бы тоже рассказать, но ничего интересного не придумывалось. Вдруг нащупал в кармане глиняную «модницу» и повеселел.

— А я у тёти вот что нашёл! — Он поставил игрушку на стол.

Остро блеснув светлыми глазами, Андрей сморщился.

— Глиняшка! Сама она, что ли, делала?

Саша, вспыхнув от обиды, молча кивнул.

— А что, ничего игрушка! — покачал головой Юзик, а Анастасия Ивановна неожиданно заинтересовалась:

— Ну-ка, ну-ка! — И, осторожно взяв «модницу», стала её внимательно рассматривать.

— Да это чудо, ребята! — удивлённо улыбнулась она. — Смотрите, какая лукавая щеголиха! Совсем живая! А ты говоришь — глиняшка! — И Анастасия Ивановна, с укором глянув на Андрея, обратилась к Натке: — Ну, а тебе это тоже не нравится?

— Почему же, бабушка, — обиделась Натка. — Очень забавная игрушка. А раскраска какая яркая, весёлая…

— Это ты верно заметила, — Анастасия Ивановна бережно возвратила «модницу» Саше. — Краски у народных мастеров всегда яркие, радостные, я бы сказала — жизнеутверждающие.

Андрей весело подмигнул Саше.

— Гордись! Тётка-то у тебя — местная знаменитость!

Никто не улыбнулся, а Анастасия Ивановна даже глянула на него по-учительски строго.

— А ты считаешь, знаменитости только в Москве живут? — обиделся вдруг Юзик.

— Что, бить будете? — пытаясь обратить всё в шутку, смешно поёжился Андрей.

Но шутки не получилось.

— Бить не будем, — не принимая его тона, сказала Анастасия Ивановна, — но знать тебе не мешает, что и в самой глухой деревне можно встретить такого самобытного мастера, какого в большом городе не найдёшь!

— Да я же не против ваших талантов, Анастасия Ивановна! Пусть себе произрастают! — сказал Андрей с улыбкой, но Саша уловил в его словах скрытую досаду.

— Произрастали и будут произрастать! — задумчиво повторила Анастасия Ивановна. — Когда-то наши места славились гончарами, а там, за холмом, жили знаменитые резчики по дереву. Их даже в Москву и Коломенское приглашали соборы украшать. Люди со всего света до сих пор ездят работой их любоваться.

Что-то вспомнив, она отставила чашку и кивнула ребятам:

— Идёмте-ка, я вам кое-что покажу.

Ребята двинулись вслед за Анастасией Ивановной в комнату. Саша, войдя, с удивлением огляделся. Всё здесь было необычно: и круглый, старинный, с витой толстой ножкой стол, и высокие тёмные кресла, пахнущие иссохшей кожей, и пузатый резной комод со множеством выдвижных ящичков…

Открыв один из них, Анастасия Ивановна вытащила что-то аккуратно завёрнутое в кусок холстины. Развернув её, она сказала:

— Вот из каких ковшей пили когда-то жители Белой Руси!

Она держала в руках продолговатый ковш. По бокам его перьями сказочной жар-птицы вился узор, а тонкая ручка напоминала нежную и гибкую лебединую шею.

— На птицу похож! — невольно вырвалось у Саши.

— Да! — подтвердила Анастасия Ивановна. — Старинная утварь часто похожа на птиц, на рыб, на зверушек. Этот ковш сделали в наших местах лет двести назад. Мастер, который его вырезал, любил своё ремесло и родную природу. Добрый был человек…

И она с задумчивой ласковостью провела ладонью по расписному боку ковша.

— Двести лет?! — недоверчиво протянул Юзик и шмыгнул красно-лиловым облупившимся носом. — Как он только сохранился!

Саша, ощутивший после успеха «модницы» новый прилив бодрости, смело вступил в разговор:

— Да ещё после такой войны! Мне тётя говорила, тут одни трубы торчали…

— Одни трубы! — печально кивнула головой Анастасия Ивановна. — На всю округу только этот дом и уцелел.

— Повезло вам! — обрадованно прищёлкнул языком Саша, но Анастасия Ивановна как-то странно, с горечью усмехнулась:

— Уж куда как повезло!

Она замолчала и больше ничего не стала показывать, ушла на кухню.

— Тебе разве тётя Глаша ничего не рассказывала про Анастасию Ивановну? — Юзик с укоризной глянул на Сашу.

— Не-ет… — растерянно пробормотал Саша.

— А что надо было рассказывать? — заинтересовавшись, подхватил Андрей. — Тут попахивает тайнами!

— Да так, ничего… — поспешила замять разговор Натка, быстро оглянувшись на открытую дверь. — Не надо сейчас! Потом поговорим…

Ребята немного посидели, помолчали. Только сейчас стало заметно, что окно в комнате стало синим, а в верхнем его углу робко вспыхнули первые звёздочки. Из головы у Саши никак не выходила Анастасия Ивановна. «Что мне могла рассказать о ней тётя? И почему Анастасия Ивановна сразу замолчала и ушла, когда я заговорил о войне? Странно всё это… Сегодня же всё разузнаю!»

— Ты что, электричество экономишь? — поднялся Андрей. — Включим?

— Как хочешь… — негромко отозвалась с дивана Натка. — Мне, например, очень нравится это время — ещё не ночь, но уже и не день…

Она задумчиво посмотрела в окно.

— Всё делается таинственным, не таким, как днём. Смотрите, тот дом напротив — будто корабль в ночном открытом море…

Андрей презрительно фыркнул:

— Придумаешь тоже! — и, щёлкнув выключателем, покрутил головой. — Сочинительницы эти девчонки!

— При чём тут девчонки? — жмурясь от яркого света, удивилась Натка. — А жить так, как ты, — скучно!

— Скучно-о? — прищурил светлые глаза Андрей.

Он помолчал, должно быть, соображая, как поддеть Натку, но, вспомнив, что он в гостях, только махнул рукой и засобирался домой.

— Не торопитесь, ещё рано! — попросила Натка, которой не хотелось оставаться одной.

Она принесла из соседней комнаты шахматную доску, внутри которой оказались шашки.

— Если бы шахматы… — разочарованно проговорил Андрей, но Саша предложил с вызовом: